Из колодца, разворотив прилегающую местность, выкатила труповозка реаниматоров, из которой шустро выскочили четыре гробовщика с носилками. Но плотный огонь приближающихся сил с горбатыми носами заставил их бросить инструмент и трусливо умчаться на труповозке обратно в реальность.
Положение становилось критическим. Скорострельность нашего оружия оставляла желать лучшего. Пальцы команды истекали кровью, установка "Градок" перегревалась, спецмашина истекала последними каплями масла. Требовалось нечто большее, чтобы переломить ход великого сражения.
Проклиная себя за малодушие, я откинул красную пластину, и, нажал последнюю нашу надежду.
– Ух ты, – Боб некультурно заглядывал через плечо, – Ну, сейчас будет цирк.
– Главное, чтобы энергии хватило, – пусть заглядывает. Может и научиться чему.
"Дыхание дракона" самое действенное оружие в Болоте. Виртуальность, по заверениям изготовителя, еще не знала подобной мощи. По сообщению монитора, испытание проводилось впервые и не обещало качественного выполнения.
Первыми заметили приближение опасности бандиты. Гоги, скидывая на ходу широкополые кепки, лялякая по-своему и разбрасывая во все стороны отравленные гвоздики – не забыли, что говорил вам пока что майор Сергеев? – бросились врассыпную. Но было слишком поздно.
Пятьдесят тяжелых ядеролетов "Красные дельфинята", разрывая виртуальный воздух широкими лопастями, вгрызлись в воздушное пространство Туманного Болота. Вспыхнуло чужое болотное небо. Вылетели из брюх "Красных дельфинят" огненные вихри. Молниями вонзились в серый бетон, неся смерть и разрушение. Смерть Гогам, разрушение их потомкам.
И посыпались из неподвижных облаков купола с отдельным мотострелковым батальоном Красно-сине-белых ушанок. Раскидали без присмотра белые парашюты, выстроились густой цепью и двинулись вперед, добивая тех, кто успел окопаться.
Минуты не прошло, как к нам подбежал закопченный полковник, козырнул лихо, шевельнул усами и пристально всматриваясь в глаза пока что майора Сергеева, доложился:
– Зачистка проведена. Враг разбит. Потерь среди личного состава не имеется. Еще раз по пустякам вызовете, голову отверну.
Эх, полковник, полковник…. Знал бы ты, перед кем лялю валяешь. Вмиг бы поумнел. Но миссия наша секретная, для всего мира таинственная. Перед своим Директором не раскрылись, а уж перед тобой и подавно.
Красно-сине-белые ушанки, собрав парашюты, попрыгали в вертолеты и улетели выполнять другие поставленные задачи.
– Дяденька Сергеев! – товарищ американский президент перебрался ко мне поближе, на руки, и испуганно смотрел вслед улетающим ушанкам, – Дяденька Сергеев, а почему вы им морды не набили.
– Они сами кому угодно, – объяснил я, поглаживая несмышленыша по голове. – Вот будешь плохо государством руководить, или, к примеру, надумаешь против России пойти, эти ребята и к тебе прилетят. Мировой порядок восстанавливать.
Ничего не сказал гномик. Умный был и наблюдательный. Но запомнил слова пока что майора Сергеева. Даже записал в конспектах. "С Россией – никогда. Или беречь морду".
– Все целы? – обернулся я, осматривая команду.
Команда молча утиралась от пота, зачехляла скорострельное оружие и рассаживалась по седлам. Милашка завершала ремонт покалеченной конечности, залепляя пережеванным печеным яблоком место прострела.
– Однако, горячее дельце было, – второй номер раздувал горелку, собираясь продолжить выпечку яблок. Как самый способный, он отвечал за кормежку личного состава экспедиции.
– Горячее еще впереди, – пообещал я, пришпоривая спецмашину.
Милашка сказала: – "Ой", – и потрусила в указанном рукой командира направлении.
– Мм, – не удержался третий номер от комментариев.
– А кто виноват, Гера, – ответил я на недовольный выпад, – Техника новая, в экстремальных условиях Болота не опробованная. А досадные сбои у всех случаются. Согласись, каждый имеет право на ошибку.
– Мм, – согласился Герасим, и попросил спецмашину: – Мм?
– Я не локомотив до скорости звука разгоняться, – заворчала Милашка, но оборотов прибавила. Точнее сказать, пошла рысью. Но надолго ее не хватило.
– Командор! Там кнопочка есть, я видела. Ускорение вызывает. Может, попробуем? А то народ ветра в лицо требует.
– Не ускорение, а нерациональную спешку. Технологии, говорю, непроверенные, хватит рисковать.
– Просим, просим! – заверещали члены команды, включая внештатных сотрудников.
– Раз просите…, – отыскав среди многочисленных кнопок обозначение быстро несущегося человека, я занес палец, – только потом не жалуйтесь.
Из раскрывшейся в трех метрах канализационного люка вылезли три фигуры. Два здоровых араба в набедренных повязках на голую кожу и один товарищ в черной форме, с повязкой на рукаве и в хромовых сапогах. У арабов в руках были замечены длинные плетеные хлысты с металлическими наконечниками. А у индивидуума в черной форме шмайсер из исторического музея огнестрельного оружия.
– Гей, хлопцы! А ну, поднажми! – закричали арабы, замахиваясь кнутами, – Шибче! Шибче!
Гражданин с повязкой много не говорил. Показал издалека удостоверение, где значилось, что он закончил специальные курсы ускорителей, дернул затвор, прошепелявил: – "А нехай пошнеляють", – и для большего понимания выпустил весь рожок поверх титанового тазика Милашки.
Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать не выдержала психологической атаки, включила повышенные передачи и понеслась по виртуальной бетонке.
Погонялы не отставали. Крутили кнутами, прикладывались к нежным бокам спецтехники, улюлюкали, лукаво улыбались и подначивали гражданина с повязкой, обзывая того мазилой и партагеносом. Видимо товарищ тоже с гор спустился.
– И долго мне так мучаться? – выбиваясь из сил, вопрошала Милашка, бешено крутя камерами обзора, стараясь уйти от прямых попаданий.
– Действие команды рассчитано на десять минут, – покопавшись в справочной системе, ответил я, – И еще сказано, что после этого мы очень устанем.
– Вы устанете…, – вздохнула через силу спецмашина и, взбрыкнув задними копытами, перешла в галоп. Это когда необходимо больше следить за креплением, чем за скоростью.
Первым выдохся гражданин с повязкой. Откинул в сторону шмайсер, вытащил рацию и стал передавать засекреченную передачу.
– Вроде, Апексом парня кличут, – в переднем топливном баке у Милашки была встроена аппаратура для радиоперехвата.
– Сообщи властям о несанкционированном использовании запрещенного оборудования. И узнай, не положено ли чего за его поимку?
С арабами оказалось еще проще. К концу пятой минуты ребята уже еле ноги переставляли. Они же пешком, а мы, вроде как на спецмашине. Хочешь не хочешь, пятки о бетон сотрешь. Боб, к тому времени, завершивший жарить очередную порцию яблок, откупился от арабов парой подгоревших. Нас даже поблагодарили.
– Устала, как экскаватор, – вымолвила Милашка, останавливаясь у высоких пластиковых надолбов, железных противо-спецмашинных ежей и широкого водяного препятствия, за которым одиноко в бетонной степи разваливался домик российского резидента.
– Слабо с ходу водяной барьер одолеть? – задорно вопрошал я. Но по тяжелому и недружелюбному миганию глазков камер осознал, что шутить с уставшей Милашкой не стоит. Все-таки было гораздо лучше, когда она спецмашиной была, а не верблюдом раздвижным.
Пока личный состав стирал в водной преграде носки и исподнее, я прохаживался по берегу с единственным членом экипажа, который умел слушать, но не умел связно высказываться. С Директорским любимчиком.
– Нам нужно перебраться на ту сторону. Это то ты понимаешь?
Глупая птица, согласно поморгала. А может просто пыль в глаза попалась. Глупых птиц тяжело понять.
– Говоришь, надо обратиться к Модулю? Хорошо. Обратимся. И что здесь можно найти? – глаза пробежали по клавиатуре, – Смотри, тебе показываю. "Прыжок". Испытаем на самом смелом члене экипажа. Перепрыгнешь, команду за тобой следом пошлю. Утонешь… ах, не тонешь? Странная ты птица. Готова? Жму.
Из люка высунулась маленькая девочка с растрепанными косичками и, в полный голос заревев, пересилив собственные желания, протянула мне скакалку. И обратно под люком скрылась.
– Современная техника не знает предела, – сказал я, поглаживая ЭВМ, – Скакалку можешь себе взять. Потренируешься, может и летать научишься.