Это было семнадцать лет назад. Скоро я узнал, что шпионы разных видов, включая птиц и зверей, собираются у границ Удела и страх мой возрос. Я обратился за помощью к Дунаданам, и их бдительность удвоилась. Я также раскрыл свое сердце перед Арагорном, потомком Исилдура.
-- А я, - добавил Арагорн, - посоветовал отыскать Голлума, хотя и могло показаться, что уже поздно. И поскольку казалось очевидным, что потомок Исилдура должен помочь загладить его вину, я вместе с Гэндальфом принял участие в долгих и безнадежных поисках.
Затем Гэндальф рассказал, как они исходили все Дикие Земли вплоть до Гор Тени и до границ Мордора.
-- Здесь мы уловили слухи о нем и предположили, что он долго прожил здесь в темных холмах, но мы не нашли его, и я отчаялся. А затем в своем отчаянии я вновь подумал об испытании, которое сделало бы ненужными поиски Голлума. Кольцо само могло сказать, является ли оно Кольцом Власти. Я вспомнил слова Сарумана, сказаные на Совете.
"Девять, Семь и Три, - говорил Саруман, - имеют каждое свой драгоценный камень. Совсем не то у Одного. Оно круглое и безовсяких украшений, как будто это простое кольцо. Но тот, кто его изготовил, нанес на него свои знаки, которые мудрый и искуссный, быть может, сумеет разглядеть и прочитать."
Он не сказал, что это за знаки. Кто теперь мог это знать? Изготовитель. А Саруман? Как бы ни был он искушен в сказании, его знания должны иметь источник. Чья рука кроме руки Саурона, держала кольцо до его исчезновения? Только рука Исилдура.
С этой мыслью я оставил поиски и быстро отправился в Гондор. В прежние дни члены моего клана часто бывали здесь, но больше всего Саруман. Он часто и подолгу гостил у владык Города. Владыка Денетор принял меня менее приветливо, чем в прежние дни, и очень неохотно разрешил осмотреть груды свитков и книг.
194
"Если вы действительно ищете только, как вы говорите, записи о древних днях и об основании города, читайте! Ибо, по моему мнению, то, что было, менее темно, чем то, что будет, а меня болше заботит будущее. Но даже если вы более искусны, чем Саруман, который долго изучал мою библиотеку, вы не найдете ничего, что было бы неизвестно мне - я знаю все, что касается сказания об этом Городе."
Так сказал Денетор. И однако в его грудах лежит множество записей, которые теперь мало кто может прочесть, потому что их письмена и языки темны для потомков. И, Боромир, в Минас Тирите лежит непрочитанный никем, кроме Сарумана и меня, свиток, написанный самим Исилдуром. Ибо Исилдур не отправился прямо на север из Мордора, как рассказывают некоторые.
-- Некоторые на севере, возможно, - вмешался Боромир. В Гондоре все знают, что вначале он отправился в Минас Анор и жил там со своим племянником Менелдилом, давая ему наставления, прежде чем передать ему управление Южным Королевством. В это время он вырастил здесь последний отросток Белого Дерева в память о своем отце и брате.
-- И в это же время он написал свиток, - сказал Гэндальф, - и об этом не помнят в Гондоре, кажется. Ибо этот свиток имеет отношение к Кольцу, и вот что в нем говорится:
Великое Кольцо будет наследием Северного Королевства, но записи об этом должны быть оставлены в Гонодоре, где также живут потомки Элендила, пока не придет время, когда память об этих событиях потускнеет...
И после этих слов Исилдур описывает Кольцо таким, каким он его нашел:
Оно было горячее, когда я в первый раз взял его, горячее, как пылающий уголь, и моя рука была обожжена, так что я усомнился, пройдет ли когда-нибудь боль. Но постепенно оно остывало и, казалось, сморщилось, хотя ни его форма, ни красота не изменились. А надписи на нем, которые вначале были так же ясны, как алое пламя, с трудом теперь различимы. Они написаны в старой манере Эрегиона, так как в Мордоре не знают букв для такой тонкой работы: но язык надписи мне не известен. Мне кажется, что это язык Черной Земли, грубый и отвратительный. Какие злые мысли здесь записаны, я не знаю, но снимаю копию с надписи, пока она совсем не поблекла. Кольцо, может быть, несет жар руки Саурона, которая была черна и однако горела, как огонь. Ею же был убит Гил-Галад. Может, если Кольцо вновь накалить, письмена станут снова видны. Но я не буду рисковать: из всех изделий Саурона это самое прекрасное. Оно уже драгоценно для меня, хотя заплатил я за него великой болью.
Когда я прочел эти слова, мои поиски были окончены. Ибо надпись, как и предполагал Исилдур, была сделана на языке Мордора и слуг Башни. И было известно ее содержание. В те дни, когда Саурон впервые надел Кольцо, Келебримбор, создатель Трех Колец, заподозрил его, услышал, как он произносит эти слова, и таким образом была открыта его злая сущность.
Я немедленно распрощался с Денетором, но когда я отправился на север, до меня дошли из Лориена вести, что Арагорн проходил этим путем и что он разыскал создание по имени Голлум. Поэтому я решил увидеться с ним и выслушать его рассказ. Я даже не смел гадать, какие смертельные опасности он преодолел в одиночку...
-- О них незачем рассказывать, - сказал Арагорн. - Если
195
человеку нужно пройти в виду Черных Ворот или топтать цветы в Долине Моргула, ему нужно готовиться к опасностям. Я тоже в конце концов отчаялся и решил возвращаться домой. И тут, благодаря случайной удаче, я увидел то, что искал: следы мягких ног на илистом берегу пруда. След был свежий и вел не к Мордору, а от него. По краям Мертвых Болот шел я по нему и наконец нашел. Блуждая среди стоячих озер, глядя в воду до самого наступления тьмы, я поймал его, Голлума. Он был вымазан зеленой слизью. Боюсь, что он никогда не сможет полюбить меня: он меня укусил, я не был с ним вежлив. Ничего я не смог получить из его рта, кроме следов зубов. Я думаю, это была худшая састь моего путешествия - дорога назад, когда я следил за ним днем и ночью, заставляя его идти за собой с веревкой на шее, пока он не смирился из-за отсутствия еды и питья. Так я привел его в Чернолесье. Здесь я передал его эльфам, так как мы договорились об этом заранее. И я был рад избавиться от его общества: уж очень он вонял. Надеюсь, мне никогда больше не придется смотреть на него. Но пришел Гэндальф, и начались их долгие разговоры.
-- Да, долгие и утомительные, - согласился Гэндальф, но небесполезные. Прежде всего, его рассказ о потере Кольца согласуется с тем, что нам сейчас впервые открыто рассказал Бильбо. Но я узнал также, что Кольцо Голлума досталось ему из Великой Реки вблизи Полей Радости. Я узнал также, что он владел им долго. Множество жизней своего маленького народа. Власть Кольца продлила его годы много дольше обычной продолжительности жизни. Но такой властью обладает только Великое Кольцо.
А если и этого доказательства недостаточно, Гальдор, то есть еще одно испытание, которому я подверг его. На этом самом кольце, которое вы все видите гладким и круглым, имеется надпись: письмена, о которых говорил Исилдур, все еще могут быть прочтены, если у кого-нибудь хватит силы воли бросить кольцо на время в огонь. Я сделал это, и вот что прочел.
АШ НАЭГ ДУРБАТУЛУК, АШ НАЭГ ДИМБАТУЛ
АШ НАЭГ ТРАКАТУЛУК АГХ БУРЗУМ-ИЩ КРИМПАТУЛ.
Голос чародея поразительно изменился. Он внезапно стал угрожающим, властным, твердым, как камень. Тень, казалось, легла на полуденное солнце, и на пороге на мгновение сгустилась тьма. Все вздрогнули, а эльфы закрыли уши.
-- Никогда раньше никто не осмеливался произносить слова этого языка в Имладрисе, Гэндальф Серый, - сказал Элронд, когда уже тень прошла, и все с облегчением вздохнули.
-- Будем надеяться, что больше этого не произойдет никогда, - ответил Гэндальф. - И тем не менее я не прошу у вас прощения, мастер Элронд. Ибо если мы не хотим, чтобы вскоре этот язык звучал во всех уголках Запада, все должны понять: эта вещь действительно то, чем ее считают Мудрые, - сокровище Врага, преисполненное всей его злобой, в нем заключена большая часть его силы. К нам из Черных Годов дошли слова, услышав которые кузнецы Эрегиона поняли, что они преданы:
Одно Кольцо, чтобы править всеми ими
Одно Кольцо, чтобы отыскивать их,
Одно Кольцо, чтобы собрать их всех
и связать во тьме.
Знайте также, друзья, что я еще кое-что узнал у Голлу
196
ма. Он неохотно говорил, и речь его была неясна, но вне всяких сомнений он был в Мордоре, и все, что он узнал, там у него выпытали. Так Враг узнал, что Кольцо найдено, что оно уже давно в Уделе, и поскольку его слуги следовали за Кольцом чуть ли не до нашей двери, он уже скоро узнает, а может уже знает, что оно здесь.
Все некоторое время сидели молча. Наконец заговорил Боромир.
-- Он маленький, говорите вы, этот Голлум? Маленький, но великий в обманах. Что с ним стало? На какую судьбу вы обрекли его?
-- Он в тюрьме, но это не так плохо для него, - сказал Арагорн. - Он много страдал. Несомненно, его пытали, и страх перед Сауроном черной тенью лежит у него на сердце. Я рад, что он содержится под стражей эльфов в Чернолесье. Его злоба велика и дает ему великую силу, которую трудно заподозрить в таком тщедушном изможденном существе. Он мог причинить много зла, оставаясь на свободе. И я не сомневаюсь, что ему позволили покинуть Мордор ради какого-то злого поручения.
-- Увы! Увы! - воскликнул Леголас, и в его прекрасной эльфийском голосе прозвучало глубокое отчаяние. - Теперь я должен сообщить новость, с которой я был послан. Новость нехороша, но только сейчас я понял, какой плохой она может оказаться для нас всех. Смеагол, ныне называемй Голлумом, бежал.
-- Бежал! - воскликнул Арагорн. - Действительно, новость! Боюсь, мы все о ней горько пожалеем. Как же народ Трандуила мог так оплошать?
-- Не из-за недостатка бдительности, - ответил Леголас, - но, может быть, из-за нашей излишней доброты. И мы боимся, что пленник получил помощь от других и что о наших делах известно больше, чем мы бы хотели. Мы сторожили это создание днем и ночью, как просил Гэндальф. Но Гэндальф просил нас заботиться о нем, и у нас не хватило духу держать его в темнице под землей, где его охватили бы черные мысли.
-- Вы были менее добры ко мне, - сказал Глойн с блеском в глазах, вспомнив о своем давнем заключении в глубоких залах королевства эльфов.
-- Продолжайте! - сказал Гэндальф. - Пожалуйста, не прерывай, мой добрый Глойн. Это было печальное недоразумение, давно уже разрешенное. Если начать вспоминать все взаимные обиды эльфов и гномов, лучше уж просто отказаться от Совета.
Глойн встал и поклонился, а Леголас продолжал.
-- В хорошую погоду мы выводили Голлума в лес, там было одно высокое дерево в стороне от остальных, и он любил на него взбираться. Мы часто разрешали ему подниматься до самых высоких ветвей, где он ловил свежий ветер, но у подножья дерева мы оставляли стражу. Однажды он отказался спуститься, а стража не подумала взбираться за ним: он умел взбираться по ветвям при помощи рук и ног. Стражники просто сидели у дерева до самой темноты.
В эту самую летнюю ночь, темную и беззвездную, на нас неожиданно напали орки. Через некоторое время мы отогнали их: было их много, и они были полны ярости, но пришли они с гор и были непривычны к нашим лесам. Когда битва окончилась, мы обнаружили, что Голлум исчез, а его охрана перебита или захвачена в плен. Нам казалось очевидным, что нападение было
197
организовано для освобождения Голлума и что он заранее знал об этом. Мы не можем догадаться как это было сделано, но Голлум хитер, а у Врага имеется множество шпионов. Темные существа, изгнанные в год падения Дракона, вернулись назад в еще большем количестве, и Чернолесье - теперь злое место, за исключением только нашего королевства.
Мы не смогли вновь захватить Голлума. Мы обнаружили его след среди множества следов орков, он уходил в глубь леса и поворачивал на юг. Но здесь он исчез, а мы не смели продолжать преследование: мы дошли почти до Дол Гулдура, а это по-прежнему злое место. Мы не ходим тем путем.
-- Ну, что ж, он бежал, - сказал Гэндальф спокойно. - У нас нет времени снова искать его. Но он может еще сыграть роль, которую не предвидели ни он, ни Саурон.