«Ах, вот оно что! — мысленно изумился глава городской администрации. — Ну ты и гусь, дядя Ван! Хитёр…». И прервал собеседника:
— Но ведь ваши люди — граждане Китая. Как же они могут быть избранными в органы российской власти?
— Не все, — невозмутимо заметил Ван. — Многие имеют двойное гражданство, а кое-кто — только российское. В кандидаты будут выдвинуты самые достойные люди из их числа — мы уважаем русские законы. И нам не хочется всё время самим защищать себя с оружием в руках — мы живём здесь, работаем на благо России и вправе рассчитывать на её помощь и защиту наравне с россиянами.
— Это вопрос чрезвычайно сложный… — начал было мэр.
И тогда господин Ван спокойно вынул из внутреннего кармана пиджака толстый конверт и положил его на стол, слегка сдвинув кофейную чашку. У господина мэра мигом вспотели руки — он догадывался, что в этом конверте.
— Здесь пятьдесят тысяч талеров. Мы понимаем, что решение сложных вопросов — господин Ван сделал ударение на слове «сложных», — требует известных финансовых затрат. И мы готовы нести эти затраты — мы хотим нормальной жизни, господин мэр. Китайцы, в отличие от кавказцев, не конфликтуют с местным населением — так давайте и дальше жить дружно и… взаимовыгодно.
— Полагаю, — глава городской администрации залпом проглотил остатки кофе, смочив пересохшее горло, — мы можем рассмотреть этот вопрос… на ближайшем заседании…
— Рассмотрите, — китаец благодушно кивнул, наблюдая, как мэр, ставя на стол пустую чашку, одним движением пальцев смахнул конверт в приоткрытый ящик стола. — Русские жёны китайцев, а также родственники этих жён — это ведь и ваши избиратели. А выборы, как я уже говорил, не за горами…
…Похожие беседы (в разных интерьерах) проходили в Хабаровске, Благовещенске и других городах Дальнего Востока. Трудолюбивое и многочисленное китайское население (кое-где китайцев было уже больше, чем русских) отвоевывало себе место под солнцем — без выстрелов.
Новая Поднебесная Империя шла к своему величию путём извилистым. Было время, когда незабвенный «председатель Мао», решив превзойти в стремительности достижений самого Тимура Железного, прыгнул «большим скачком», учинив «культурную революцию», сопровождавшуюся репрессиями против интеллигенции, выплавкой чугуна по технологиям раннего средневековья в кустарных домашних условиях, истреблением воробьёв и стычками с русскими пограничниками на Амуре. К счастью для страны, нашлись среди китайского руководства трезво мыслящие люди, сумевшие отстранить «великого кормчего» от кормила и положившие конец всем его оригинальным социальным экспериментам. Мао Цзэдун скончался (по официальной версии — от старости лет, по слухам — надорвавшись в утехах с юными наложницами, до коих он был весьма охоч, а как там было на самом деле — об этом знали единицы, отнюдь не склонные к чрезмерной разговорчивости), и в Китае начался экономический подъём — реальный.
Китайская модель получилась своеобразной и, как показало время и достигнутые результаты, весьма эффективной. Сохранив жёсткую и не допускавшую никаких отклонений от «генеральной линии» структуру центральной власти, на которой тысячелетиями стояла Поднебесная, китайцы поплёвывали с Великой Китайской стены на все «демократические принципы» Запада, предпочитая придерживаться своих древних национальных принципов. Выступления против власти беспощадно подавлялись вооружённой силой, инакомыслящих бросали в тюрьмы, чиновников-взяточников вешали на площадях на глазах многотысячной толпы, наркоторговцев и мафиози отечественного производства расстреливали (не публично, но безотлагательно).
Но вместе с тем китайские вожди поняли, что заклинаниями экономику не оживишь, и пошли на введение и расширение частного сектора, не позволяя вместе с тем денежным мешкам набрать реальную силу и влиять на внутреннюю и внешнюю политику Империи — в отличие от Запада, в Китае статус человека всегда ценился выше денег, сколько бы их у него ни было. Приглядываясь к тому, что творилось у северного соседа, китайцы сообразили, что горстка риса и драная кофта — это немножко маловато для счастливой жизни и беззаветного труда на благо родины: частный сектор прежде всего был предназначен для насыщения внутреннего рынка доступными «товарами народного потребления», как это называлось в России. И сектор этот со своей задачей справился: он не только одел и обул всё население Поднебесной, но и завалил мировой рынок дешёвыми товарами китайского производства.
И тут вдруг оказалось, что Поднебесная успешно конкурирует с ведущими мировыми державами в сфере экономики: китайский ширпотреб завоевал мир. А заодно по миру бойко расползались и сами китайцы — китайские диаспоры в Объединённых Штатах и Европе стали серьёзной силой. И всё больше и больше «желтел» русский Дальний Восток, испокон веку страдавший от недостатка рабочей силы.
Окрепнув, китайская экономика вплотную занялась высокими технологиями, и в этом ей помогла её островная соседка — Япония. Китайская кровь, пролитая японцами во время Второй мировой, давно высохла, выросло уже второе послевоенное поколение, и на встрече глав двух держав в Токио японский премьер и китайский председатель нашли общий язык — в беседе с глазу на глаз за закрытыми дверями было извлечено из-под сукна пыльное слово «панмонголизм» и определены враги и друзья. У присмиревших самураев оказалась хорошая память — они не забыли ни поражения в войне на Тихом океане, ни атомной бомбардировки Ниигаты. Военно-политический союз японского «дракона» и китайского «тигра» становился реальностью — его контуры уже прорисовывались, — а пока сплав технических достижений Японии и людских ресурсов Китая обеспечивал неуклонный рост экономики Поднебесной, уверенно вытеснявшей с мирового рынка не только европейские и арабские тапки-тряпки, но и американские авто и электронику.
Прямым следствием экономического роста стало усиление вооружённых сил Китая. В своё время Мао Цзэдун сумел выклянчить у Тимура Железного атомную бомбу, а теперь китайская армия получала самое современное оружие, купленное за рубежом на выручку от продажи китайских фонариков и на прибыль от китайских инвестиций в экономику ОША и сделанное на китайских заводах. Китайский военно-морской флот оснащался атомными подводными ракетоносцами, а когда в России вовсю забушевал демократический ураган, китайцы под шумок купили два русских авианосца, обречённо замерших на бочках в бухте Золотой Рог. Корабли якобы предназначались для переделки их в увеселительные центры, однако у американских экспертов возникли на этот счёт серьёзные сомнения: авианосцы прибыли на рейд Люйшуня (бывшего Порт-Артура, гавани закрытого для иностранцев пятимиллионного города Далянь) неразукомплектованными — на них не была демонтирована боевая радиоэлектроника, на пусковых остались «забытые» зенитные ракеты, и даже топливные цистерны были залиты по горловины. Китайцы объясняли это традиционной «русской безалаберностью», но озвучивались и другие версии, далеко не столь прозаические.
Франглы повысили голос, однако выяснилось, что Китай, с двухтысячного года уже официально именовавшийся Поднебесной Державой (что для западного уха было синонимом слова «Империя»), владеет не только ядерным арсеналом, но и львиной долей американских ценных бумаг, и если он вздумает в одночасье предъявить их к оплате или, хуже того, переведёт все свои валютные резервы в арабские динары, на Рю де Мюр разразится кризис похлеще Великой депрессии. Пришлось смолчать, но с этого момента американцы поняли: у них появился ещё один опасный враг.
И очень неуютно чувствовала себя Индия, зажатая между Поднебесной и Халифатом. От щедрот Вечевого Союза она получила атомное оружие и теперь лихорадочно закупала в России ракеты и бронеходы, самолёты и боевые корабли, уже ненужные некогда могучей империи, проигравшей «холодную войну» и мирное сосуществование…
…В мире складывались новые «центры силы», хотя их правильнее было бы назвать «хорошо забытыми старыми».
2002 год
— По имеющимся у нас сведениям, ваш недостроенный авианосец ржавеет и скоро превратится в груду металлолома. У вас нет никаких возможностей не только достроить этот корабль, но и просто получить от него хоть какую-нибудь пользу. И мы предлагаем…
«За горло берёт, — думал седой человек в военно-морской форме, слушая элегантного араба, который манерами ничуть не отличался от высших дипломатов и предпринимателей «цивилизованных стран» Запада, воспитанных на лжи и привыкших говорить одно, думать другое, а делать третье. — Спокойно и уверенно даёт понять, что деваться нам некуда». Посланец Халифата назвал себя Ахмедом; адмирал был стопроцентно уверен, что имя это условное, однако не придавал этому значения: полномочия у его визави (воевода это знал) были отнюдь не условными.
— У вас ещё сохранились кое-какие производственные мощности соответствующего профиля и опытные специалисты. Мы финансируем строительство, а вы в итоге передаёте нам корабль «под ключ», укомплектованный всеми видами вооружения и авиагруппой и готовый к переходу в Персидский залив и к бою — это нормальная международная практика. Предварительно оцениваемая стоимость заказа — полтора миллиарда талеров. Деньги, как вам, надеюсь, известно, у нас есть.
«Да, уж чего-чего, а денег у вас хватает… Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг» — он продаётся…».
— И кроме того, — голос «Ахмеда» нисколько не изменился, как будто речь шла о несущественных мелочах вроде ветоши для протирки запчастей к палубным самолётам, но старый воевода тут же понял, что вот сейчас они и подошли к самому главному, ради чего и затевалась вся многоходовая комбинация, закончившаяся встречей в этой уютной квартирке. — Нам бы очень хотелось, чтобы в комплект поставки — неофициально — вошли специзделия в количестве десяти-двенадцати единиц, — он сделал паузу, — среднего калибра и выше. Я не предлагаю ничего нереального — возможности у вас есть, иначе мы бы к вам не обращались, а цена вопроса: за каждую спецединицу к общей сумме контракта будет добавлено по два миллиарда талеров. Неофициально — у нас есть возможности это осуществить.
— Послушайте, Ахмед, давайте называть вещи своими именами. Эта квартира не под колпаком: стараниями жёлтой прессы всем давно известно, что адмирал Иванов не прочь порезвиться на старости лет с молоденькими потаскушками — для чего и предназначено это уютное гнёздышко — и не совмещает дела с оргиями. Так что говорите прямо.
— Хорошо, — смуглое лицо посланца великого халифа осталось бесстрастным, — так даже лучше. Будем говорить как мужчины и воины, сардар. Заказ авианосца — это ширма, за которой можно многое спрятать. Нам нужны водородные боеголовки мощностью от двухсот до пятисот килотонн. Продайте их нам, пока это возможно — пока ядерный арсенал России не перешёл под международный контроль. Вы в своё время передали атомное оружие Индии и Китаю — теперь наш черёд. А враг у нас, — в чёрных глазах «Ахмеда» загорелись фанатичные огоньки, — общий.
«Можно подумать, вы нам друзья, — адмирал мысленно усмехнулся. — Но враг моего врага — это лучше, чем якобы друг моего вроде бы друга. Ядерные боеголовки — не иголки, за ними следит множество глаз, и авианосец мало похож на стог сена. И тем не менее…».
Он посмотрел в окно. Над стеклобетонным зданием супермаркета, облепленного сотнями машин, припаркованных на обширной автостоянке, медленно вращался на столбе рекламный треугольник. Грани его сменялись, но на каждой было написано одно и то же: «Дай волю жадности!». Чёрные буквы лозунга кричали, бросались в глаза, лезли в мозг, и человек в форме почувствовал, как у него сводит скулы от ненависти — к тем, кто вывесил над городом эту похабень. Он представил себе, как ударная волна ядерного взрыва сметает всю эту липкую плесень, проходясь по запакощенной земле очистительным огнём. В глазах потемнело, ногти впились в ладони рук, стиснутых в кулаки.
«Мне плевать на ваши сраные деньги, — думал старый воевода. — Я знаю, против кого будут использованы наши специзделия, и меня это устраивает. Если я сам не могу покарать убийц моей страны, пусть это сделают другие».
— Хорошо, — сказал он, не узнавая собственного голоса. — Я согласен. Перейдём к деталям.
Месяцем позже
— По имеющимся у нас сведениям, — в голосе генерал-префекта, начальника службы внешней разведки, явственно различалась встревоженность, — угроза расползания по миру русского атомного оружия стала реальной. Международные террористы — это ещё не самое страшное, но если русская ядерная бомба попадёт в руки великого халифа — это уже очень серьёзно.
Президент Объединённых Штатов Америки Жорж Буше-младший молчал, медленно переваривая услышанное.
2001 год
Белоснежная яхта с грацией живого существа скользила по ослепительной голубизне Карибского моря навстречу третьему тысячелетию. Она была прекрасна: соразмерность её острых и в то же время плавных очертаний, пропорции корпуса и надстройки, зализанность силуэта, стремительность хода говорили о совершенстве этого творения рук человеческих, воплощённом в слове «красота». Назвать этот корабль яхтой можно было лишь по традиции — по размерам он не уступал круизному лайнеру средней величины. И мирная безобидность белой красавицы была обманчивой: яхта была вооружена не хуже многоцелевого крейсера и с лёгкостью пустила бы на дно ракетный эсминец, не говоря уже о сторожевиках береговой охраны ОША, охотившихся здесь за катерами наркоторговцев. Но ни одному офицеру флота франглов и в страшном сне не привиделось бы атаковать этот корабль: все они очень хорошо знали, чья эта яхта.
Владелец яхты принимал гостей в просторном салоне, копировавшем по интерьеру кают-компании фрегатов семнадцатого века, на которых его предок в этих водах превращал человеческую кровь в золото. Достойный потомок знаменитого флибустьера занимался тем же самым (только с куда большим размахом), и поэтому и он, и его соратники чувствовали себя комфортно среди деревянного декора «под старину» и абордажных сабель и мушкетов, развешенных на переборках. Тусклый блеск оружия создавал нужный настрой: Люди Круга не отдыхали — они работали, как делали это всегда, ежедневно и ежечасно, осуществляя программу, запущенную на этой планете тысячи лет назад.
— Осталось сделать последний шаг, — сказал один из них.
— Предпоследний, — поправил его другой. — Пока Россия существует в любой мало-мальски организованной форме, она опасна.
— Интегрирование организованной России в нашу глобальную структуру невозможно, — поддержал третий. — Несмотря на все наши усилия, русские упорно пытаются сохранить то, что они называют самобытностью. Этим они похожи на ирокезов, с которыми наши отцы-основатели поступили так, как и следовало поступить. Вывод однозначен, не так ли?
— Рим осаждён, — задумчиво произнёс четвёртый, — но сможем ли мы его взять?
— Если защитники крепости готовы стоять до конца… — осторожно начал пятый.
— …то приступ будет трудным, — добавил шестой. — Русские «ирокезы» — противник серьёзный, вспомните историю.
— Вы сказали, — подытожил Старейшина, — я слышал. Итак, о штурме: зачем лезть на стены, если тебе готовы открыть ворота? Это первое. Второе: враг силён, когда он знает, за что сражается, а если он этого не знает, то… Русские будут свирепо драться за себя, за свои дома и за свои семьи, за свою землю, за свой народ, но они не будут сражаться за власть государства, которому они не верят. Мы не должны повторять ошибок Юлиуса Терлига — никаких разговоров о расах «недочеловеков», а тем более действий. Наоборот, мы должны выступать в роли спасителей-благодетелей, пришедших только для того, чтобы прекратить хаос — а он будет, это я вам обещаю, — и навести порядок. В конце концов, нам ведь нужно некоторое количество русских рабочих для того, чтобы они исправно качали нефть из недр холодной Сибири — я, например, терпеть не могу холод. Поэтому: никакого явного геноцида — мы ведь не завоеватели, мы освободители, — и тогда нас встретят не стрелами с ядерными наконечниками, а цветами и улыбками.
Одной из роковых ошибок правителей Вечевого Союза было резкое несоответствие интеллектуального уровня правящих и огромного числа их подданных. Думающими трудно управлять — вожди России этого не учли, они дали людям знания, научили их думать, а в результате… Мы не повторим их ошибки — погонщикам требуется стадо, бездумно жующее в тёплом хлеву и не думающее о мясокомбинатах. И мы достигли заметных результатов: в основной своей массе русские уже почти не отличаются от людей Запада. Пресловутый русский дух, с которым они носятся, как с расписной торбой — есть у них такая поговорка, — практически демонтирован. И это третье, хотя правильнее считать это первым. У русских нет общей связующей идеи — они хватаются за всё подряд, от богоискательства до реанимации «крепкой руки Тимура Железного», и в этом вакууме веры хорошо приживаются наши идеи. В древности при осадах хорошо укреплённых городов осаждающие при помощи катапульт забрасывали за стены глиняные кувшины, наполненные ядовитыми змеями, — у древних есть чему поучиться.
И ещё, что тоже немаловажно. Сегодняшний Рим не так и силён: башни обветшали, старые мечи затупились и заржавели, дерево щитов и копий сгнило, ремённые застёжки панцирей изгрызли мыши. По оценкам наших аналитиков, боеспособность русской армии невысока — она не может даже справиться с немногочисленными вооружёнными отрядами сепаратистов. Для очень многих русских воевод звон монет сегодня куда приятнее лязга боевой стали, а если кто-нибудь из них всё-таки станет защищать свой участок стены — что ж, горе побеждённым. Решающий час близок, мессиры.
— Вы говорили только о России, — заметил один из Людей Круга, — но ведь есть ещё и Новый Халифат, и Поднебесная Империя, да и в нашей стране всё ярче проявляются кое-какие неприятные тенденции: и социальные, и экономические.
— Задачи сортируются по степени их приоритетности, — холодно ответил «духовный отец». — Россия непредсказуема — уравнение со многими неизвестными должно быть решено в первую очередь. А «новые чингизиды» и «новые бедуины» — с ними мы разберёмся потом, равно как и со всем прочим мясом. Прежде чем сделать последний шаг, нужно сделать ещё и предпоследний.
Присутствующие молча склонили головы — мессиры, Люди Круга, вершители судеб всей планеты, хорошо понимали друг друга.
…Яхта грациозно скользила по зеркальной поверхности штилевого Карибского моря. Прогноз погоды был благоприятен, бури не ожидалось, и ни одному человеку, видевшему со стороны снежно-белую красавицу, резавшую голубую воду и купавшуюся в золотом потоке солнечного света, и в голову бы не пришло, что внутри этого корабля клубится чёрная Тьма, тысячелетиями ждавшая своего часа…