Духовный отец Бюжо Пятый закончил чтение меморандума — плода коллективных усилий всех мессиров — и посмотрел на своих сподвижников. Люди Круга молчали. Они не боялись — они проникались величием момента, пока один из них не нарушил торжественное молчание:
— Мы сами начнём осуществлять этот план? — спросил он.
— Нет, — отец Бюжо покачал головой. — Главнокомандующим вооружёнными силами ОША является президент. Можно, конечно, и пренебречь декорациями, но лучше избегать ненужных осложнений — их и без того достаточно. Жерар умный мальчик, он прекрасно всё понимает и не будет с нами спорить — ведь он внесён в списки Избранных и для него вместе со всем его курятником готово место на борту нашего «ноева ковчега». Мы поставим его в известность, как только план будет детально проработан: наш меморандум — это всего лишь черновик, протокол о намерениях.
Мессиры склонили головы в знак согласия — Люди Круга были единым целым.
2012 год
Моник Леви была девочкой старательной. Во всём, и поэтому сейчас она с большим усердием обрабатывала языком и губами средоточие чресел Жерара, млея от удовольствия. Ей нравился сам процесс, а её эго бурно ликовало от наслаждения степенью собственной значимости: партнёром Моник был не какой-то там разовый приятель, а сам мсье президент Объединённых, страшно сказать, Штатов Америки, и оральной любовью они занимались не где-нибудь, а в Мезон-Бланш, прямо в Овальном, страшно подумать, кабинете! Моник была уверена, что этот уникальный факт будет занесён в книгу рекордов Гинессье, и от осознания исключительности достигнутого простая душа скромной девушки воспаряла в горние выси.
Мсье президент расслаблено сидел в своём кресле, полузакрыв глаза и поглаживая пальцами волосы сосредоточенно трудившейся Моник. Пик наслаждения был уже близок, но обещанный катарсис не состоялся: увлекательное действо двух актёров было прервано на самом интересном месте и самым бесцеремонным образом.
Двери кабинета внезапно распахнулись — без стука, — пропуская троих людей, очень похожих на ожившие мумии, которым почему-то не лежится в своих саркофагах. Жерар их узнал сразу — их трудно было не узнать, да и кто ещё может вот так запросто, минуя охрану и пренебрегая формальностями, попасть в рабочий кабинет президента первой страны мира?
— Я сожалею, мсье президент, — прошелестел Старейшина, — но дело наше не терпит отлагательств. Мадемуазель, не будете ли вы любезны удалиться?
Мадемуазель Леви не заставила себя просить дважды. Вытирая на ходу губы, она опрометью выскочила из Овального кабинета с поспешностью кошки, отогнанной собаками от блюдечка с молоком. Президент запахнул полы пиджака и остался сидеть, глядя на Людей Круга не испуганно и не возмущённо, а всего лишь как-то странно, не более.
Мессиры невозмутимо сели, и духовный отец, не теряя времени, коротко изложил мсье президенту суть Меморандума Очищения, рождённого мрачным разумом Людей Круга. Жерар слушал, не перебивая, но в глазах его мерцал странный огонёк, разгораясь всё ярче и ярче.
— Время пришло, — закончил свою речь Старейшина, — слово за вами. Моя личная «химера» ждёт вас, чтобы доставить на борт «Кардинала».
И замолчал, ожидая ответа.
— Я отвечу, — медленно произнёс Жерар Депардье, — но мне очень хочется, чтобы вы выслушали меня до конца, и чрезвычайно внимательно. И поэтому…
С этими словами президент Объединённых Штатов Америки выдвинул ящик стола и достал оттуда пистолет странного вида: с коробчатообразным корпусом, тяжёлой массивной рукоятью и коротким стволом.
— Полагаю, вы знаете, что это такое, — сказал он, любезно улыбаясь. — Да, совершенно верно — это энергодеструктор или, проще говоря, бластер, на все лады воспетый фантастами. Последняя военная новинка, выпущенная в количестве всего ста штук для самых важных лиц государства. У вас, я думаю, тоже есть такие игрушки, и даже, может быть, при себе, но не вздумайте их доставать. Иначе…
Он повернул ствол в сторону миниатюрной копии Статуи Свободы, стоявшей у окна, и нажал на спуск. В Овальном кабинете сверкнула молния — статуя ярко вспыхнула, словно подсвеченная изнутри, и рассыпалась тонким прахом. На пергаментных лицах людей-мумий не дрогнул ни один мускул, однако мсье президент готов был поклясться чем угодно, что все они подумали одно и то же: «Что за идиотские шутки?!».
— Я не шучу, господа. Я с огромным удовольствием проделал бы то же самое с вами со всеми, и знаете почему? Потому что вы не люди — вы вирусы, да, да, вирусы, возбудители страшной болезни, которой вот уже тысячи лет болеет всё человечество. Вы раковая опухоль этого мира, давшая обширные метастазы. И неизвестно, сможет ли этот мир выздороветь…
Мессиры молчали, но в их тусклых глазах Жерар безошибочно прочёл свой смертный приговор и… рассмеялся, легко и беззаботно.
— О, да, вы готовы меня убить, как убили Огюста Шамплена, Жана Канадье, а также миллионы других людей, чьи трупы уложены в вашу дьявольскую пирамиду. А сейчас вы хотите убить миллиарды людей, потому что боитесь, как бы человечество не избавилось от вас. Но самое страшное — в процессе организованного вами искусственного отбора на основе товарно-денежных отношений вы искалечили миллиарды человеческих душ, нелюди.
Президент ОША Жерар Депардье ощущал себя свободным, словно свалилась с плеч давящая тяжесть, долгие годы прижимавшая его к земле. Ему казалось, что он размножился и стал теперь не только Жераром, но и многими другими людьми, мужчинами и женщинами, жившими до него на этой планете, такой прекрасной и такой неустроенной. Он был вождём народа ходеносауни Глэйдэйнохче и Самуэлем Шампленом, Манон Леско и первопроходцем Кавелье де ла Салем, защитником Нуво-Руана майором Рембо и креолкой Экарлет О'Хара, индеанкой Нэстэйсакэй и писателем Жаком Парижем, русским солдатом Семёном Лыковым и всеми его потомками по обе стороны океана. Жерар не знал имён всех этих людей, но он чувствовал биение их душ — все они хотели жить, любить и радоваться жизни назло адептам Тьмы, одержимым маниакальной идеей абсолютной власти над миром и готовым ради этого уничтожить всё человечество.
— Вы, наверно, удивляетесь: как это так, такой послушный мальчик — и вдруг вышел из повиновения наставникам, пестовавшим его и растившим? Отвечу: послушный мальчик Жерар Депардье остался человеком, несмотря на все ваши усилия, господа мессиры. И есть ещё одно обстоятельство, о котором не знаете даже вы, всесильные и всеведущие.
Президент Объединённых Штатов положил на стол руку с деструктором и посмотрел на часы.
— Вы наверняка слышали об астероиде Апофис, который пролетел очень близко — по космическим меркам — от Земли. Вероятность столкновения этого небесного камешка весом в миллиарды тонн с нашей планетой была ничтожной: Апофис прошёл мимо. Но случилось невероятное: по неизвестной причине астероид вдруг резко изменил свою траекторию и движется прямиком к нам. Причины этого неизвестны — выдвигаются разные версии, от роковой суперпозиции гравитационных полей планет Солнечной системы до взаимодействия с иномерностью, — но это уже неважно. Важно другое: через месяц Апофис врежется в Землю на восточном побережье северной Америки, в районе Нуво-Руана. Об этом пока мало кто знает: директор обсерватории, заметившей изменение траектории Апофиса, мой друг ещё со школьной скамьи — не удивляйтесь, в этом мире сохранилось понятие дружбы без всякой там голубизны. Он сообщил мне эту новость и по моему распоряжению тут же пресёк расползание информации. Но это ненадолго — в небо смотрят сотни телескопов, и очень скоро приближение этого чёртова астероида станет секретом Полишинеля. Примерно через час я выступлю перед нацией, чтобы объявить людям о «камне гнева» и попытаться хоть как-то их успокоить. Хотя какое тут может быть успокоение — этот небесный булыжник вы не остановите «томагавками» «Кардинала». Его удар будет страшен: Земля сойдёт с орбиты, атмосфера будет сорвана, а моря выплеснутся, как суп из тарелки, по которой стукнули кулаком. И ваш «Ноев ковчег» вылетит в чёрную пустоту космоса фрикаделькой из этого супа…
Жерар помолчал, а потом проговорил с какой-то тихой обречённостью:
— Карфаген будет разрушен — вы доигрались, Люди Круга. Всякий раз, когда я видел небоскрёбы Нуво-Руана, они казались мне стеклобетонными копьями, грозящими небу и его богам. Значит, терпение богов и в самом деле небеспредельно… Так что смерти я уже не боюсь: умереть сейчас от пули вашего наёмника или через месяц в огне гибнущей планеты — невелика разница. И вы тоже умрёте — все, хотя вас троих я могу убить прямо сейчас: за всё, что вы сделали с этой планетой и с её людьми. И я, пожалуй, сделаю это — зачем лишать себя такого удовольствия? — если вы не замените это удовольствие другим и не заработаете себе право спокойно дожить до прибытия посланца Хаоса.[81] Не поняли? Я объясню, — и в глазах Жерара Депардье заплясали озорные чёртики.
— Вы не дали милой крошке Моник завершить начатое ею дело. Я предлагаю вам, духовный отец, его доделать. Всё ещё не поняли? Хорошо, мы перейдём на жаргон трущоб. Отсоси, малыш, или я вышибу тебе мозги! Надеюсь, теперь понятно?
По неживому лицу Старейшины Людей Круга, главы самой могущественной и самой зловещей тайной организации планеты за всё время её существования, скатилась капелька пота. А Жерар спокойно поднял деструктор и направил его ствол в лоб мессира.
— Считаю до трёх, мсье как-вас-там-зовут-на-самом-деле.
Считать не понадобилось — духовный отец Бюжо Пятый встал, сделал на негнущихся ногах несколько шагов, покорно опустился на колени и потянулся губами к ждущим чреслам мсье президента Объединённых Штатов Америки, весёлого парня Жерара Депардье.
Вне времени и пространства
Небо было чёрным.
Великая Изначальная Тьма раскинула свои необъятные крылья на всю Познаваемую Вселенную. Бесчисленные бриллианты звёзд сияли ровным блеском, незамутнённым дымкой планетарной атмосферы, словно одна из Звёздных Владычиц горделиво выставила напоказ все свои драгоценности, демонстрируя власть и силу — свою, своего избранника-супруга и своего домена.
И в этой первозданной темноте и пустоте, меж времени и пространства, пронизанных потоками энергии и опутанных клубком бесчисленных измерений, звучал Голос, который не был голосом в обычном смысле этого понятия: Древний[82] — сверхсущество, достигшее за миллионы лет развития состояния сгустка чистого разума, лишённого грубоматериальной оболочки, — общался со своим собратом, находившимся одновременно и рядом с ним, и невероятно далеко.
— Признаю: ты был прав, брат, а я ошибался.
— Ты ошибался, брат. Выполненная тобой коррекция хода истории Третьей планеты системы Жёлтой звезды не вызвала кардинальных изменений: Реальность-копия почти не отличается от Реальности-оригинала.
— Да, я ошибся, — повторил первый Древний. — Допустимого воздействия на разумы трёх заметных аборигенов этого мира — первооткрывателя, кардинала и короля — оказалось недостаточно. Ход истории разумной расы не так просто изменить — появилась ещё одна похожая Реальность, и только.
— По-другому не могло и быть, — бесстрастно (Древние давно избавились от всех эмоций) заметил второй, — ведь основной фактор влияния остался неизменным. Этот мир был инфицирован задолго до открытия его обитателями материка, который они назвали Америкой. Коренного изменения можно было достичь при более радикальном воздействии, выходящем за рамки допустимого, но это для нас неприемлемо. Судьба всех Реальностей в руках их разумных обитателей, всегда и везде: Принцип Свободы Воли ненарушим. Правда, если Реальность-копия падёт в объятья Тьмы, могут вмешаться эски.
— Этого не случится, — уверенно возразил первый. — Хранители вмешиваются только при возникновении вселенской угрозы, а до этого уровня всем Реальностям-копиям мира Третьей планеты, даже почерневшим, ещё далеко. Нет, брат, будет по-другому.
— Ты предполагаешь, что…
— Не предполагаю — знаю. Эта моя Реальность-копия — и не только она одна — будет стёрта Лавиной Хаоса. Закон Мироздания: из великого множества Реальностей-копий, не сомкнувшихся с оригиналом после незначительного отклонения, выживают единицы — все остальные становятся добычей Хаоса. Антитворящий чует запах Тьмы и идёт на этот запах. Эскам удаётся отстоять лишь небезнадёжные Миры.
— Интересно, а сами эски об этом знают?
— Эски защищают от Лавин все Реальности — это их Долг, — но знают ли они о том, что обречённые Реальности спасти невозможно… Вероятно, кое-кто — например, королева Эн-Риэнанта или Селиана Мудрая — догадывается об этом, но они всё равно будут драться за каждую Реальность: настоящая мать не отойдёт от постели своего ребёнка, даже если этот ребёнок болен смертельно, и нет надежды на его выздоровление. Эски выполняют свой Долг, и к тому же они ещё не полностью изжили в себе рудиментарные эмоции. И поэтому… О, смотри, — на этот раз я не ошибся!
В первозданную тьму хлынула тьма абсолютная. Лавина Хаоса расползалась пятном, ломая измерения и растворяя в себе целые Миры с мириадами их обитателей.
— Рык Антитворящего… — в бесстрастном голосе Древнего мелькнула еле заметная тень благоговения. — Вот и всё — кончено.
— А что видят сейчас обитатели гибнущих Реальностей? — холодно спросил второй.
— Это бывает по-разному, — пояснил первый. — Растворение может выглядеть как провал в чёрную дыру, как внезапное превращение звезды в сверхновую, как свертывание пространства в точку или как падение на планету гигантского астероида. А вот что все они при этом чувствуют… Этого я не знаю — я никогда не погибал Конечной Смертью под Лавиной Хаоса и несмотря на вечную нашу тягу к познанию не хочу узнать, что ощущает разумный в миг необратимого конца всего. Пусть эта тайна останется Предельной.
— Они все обречены? — спросил второй, наблюдая за неудержимым расползанием Лавины.
— Почти все. Очень немногие — единицы из миллионов — дублируются в Реальность-оригинал. В несколько иной ипостаси, практически не сохраняя воспоминаний о своей иной жизни. Закон Великой Случайности…