«Бездна» не подавала признаков жизни уже добрых три дня. Чуткие приборы и заклинания ежесекундно отслеживали малейшие изменения в состоянии артефакта, лучшие умы Академии анализировали результаты и…
…и — ничего.
Заговорить о «бездне» вечером за чашечкой чая, или в коридоре, случайно встретившись, или в столовой, или в библиотеке — словом, каждый раз, когда собирались вместе больше двух человек — стало признаком хорошего тона. Эти беседы были сродни обсуждению погоды, эдакий способ незаметно перейти к действительно интересным вопросам.
Даже «мозговой штурм» в лаборатории начал напоминать, скорее, дружеские посиделки. Риан в сотый раз выслушивала или перечитывала с листа описание злополучного опыта, высказывала одно из давно затасканных предположений. Тантаэ отстраненно напоминал о слабых местах версии. Ириано начинал кипятиться и доказывать, что Пепельный князь неправ и погряз в предрассудках. «Академики», разделившись на поклонников Тантаэ и почитателей Риан, подбрасывали спорщикам аргументы — сплошь старые, не первый день известные. Холли поглядывал на всех с превосходством и отпускал язвительные комментарии, а сам небрежно черкал что-то на обороте очередного отчета.
Испорченные листы неизменно комкались и отправлялись в корзину.
Однажды я из любопытства развернула одну из смятых бумажек, но «консультант со стороны» писал на своем родном языке, и о переводе, конечно, не заботился. После очередной «летучки» мы с Феникс набрались смелости и спросили у Холли, что значат все эти закорючки.
— Ничего особенного, — пожал тот плечами. — Стихи, песни. Какие старые, какие новые… Было время, менестрелем по дорогам бродил, на гитаре бренчал… Да одной страннице гитара нужнее оказалась, ей и отдал. А новая не ко двору пришлась. Теперь моим песням только на бумаге и жить… Без Сэтры-то… Сэтрой гитару звали.
На его лицо словно тень набежала, и Холо разом постарел на много-много лет. Даже морщин, кажется, прибавилось…
Больше я расспрашивать его ни о чем не рискнула. Некоторые тайны определенно не стоили того, чтобы вытаскивать их на свет. И так в последнее время грустных историй звучало слишком много.
Единственной же радостью было то, что отношения между Рэмом и Люси наконец-то наладились. Парочка целыми днями ворковала в лазарете. Мэйсон носил своей невесте фрукты и цветы — и где только доставал посреди зимы, в промерзшем замке! А Люси смотрела на некроманта глазами влюбленного олененка и улыбалась, робко и виновато.
Я навестила ее в палате всего один раз. Одного взгляда на болезненно бледную, но счастливую девушку и заботливого, непривычно деликатного некроманта хватило, чтобы понять: мне лучше здесь не показываться. «Новые чувства — как свежие раны», — сказал Максимилиан. Я бы добавила: «Или как тонкий лед».
Пройдешься в сапогах по тонкой корочке — провалишься. И хорошо, если в лужу, а не в глубокое озеро.
Впрочем, своих омутов мне хватало и в отношениях с Ксилем. Пока Северный князь не спешил возобновлять тренировки с Акери, и нервных встрясок стало поменьше… Но надолго ли?
— Найта, — тупой конец карандаша щекотно ткнулся под ребра, и я чуть не взвизгнула от неожиданности. Айне невозмутимо сидела рядом и, казалось, интересовалась только лежащим на столе графиком. Губы ее вновь шевельнулись, едва-едва, почти незаметно: — Не спи. Тебе вопрос задали.
— Какой еще вопрос? — в пику пророчице громко поинтересовалась я, глядя на нее в упор. На лице у Айне появилось совершенно неописуемое выражение: нечто среднее между желанием плюнуть на все и рассмеяться и стремлением во что бы то ни стало сгладить неловкую ситуацию. — Кажется, я отвлеклась и совсем ничего не услышала…
Холли хмыкнул. Ручка в мозолистых пальцах замелькала быстрее. Кажется, очередному экземпляру отчета пришел конец.
— Как это на тебя похоже, — вздохнула Риан и устало подперла рукой щеку. — Я спросила: как ты думаешь, почему исследование буксует на месте?
Меньше всего я хотела задумываться о таких вещах, но не говорить же это вслух… Вот тетушка Лиссэ, кстати, в подобных случаях рекомендовала изрекать банальности с умным видом.
Что я и сделала, собственно.
— Нам не хватает свежего взгляда на проблему.
— Предлагаешь привлечь к исследованиям кого-то новенького? — оживилась Риан. Похоже, она приняла мои слова за чистую монету и решила развить тему. А я-то рассчитывала, что от меня отстанут… Тогда можно было бы посидеть здесь еще минут пятнадцать и сбежать домой, где не будет ни «бездны», ни бесконечных переливаний из пустого в порожнее. Интересно, а эти люди всерьез думали, что я подкину им гениальную идейку, решающую разом все проблемы? После того-то, как меня даже к отчетам не допускали, используя в опытах, как примитивную «батарейку»?
— Нет, старенького, — машинально откликнулась я вслух, не особенно заморачиваясь тем, что несу. — У самих инквизиторов поспрашивать не пробовали, что это за штука? Может, и откопалось бы где-нибудь в закромах Ордена детальное описание, что за «бездна» такая и с чем ее едят.
— О, не стоит недооценивать наше умение логически мыслить, юная леди. С этого мы и начали, — со спокойной иронией заметил Тантаэ. Ириано тут же вскинулся, но наткнулся на предупреждающий тяжелый взгляд пророчицы и придержал возражения при себе. — К сожалению, единственный пленник, обладавший достаточно высоким рангом и, соответственно, допуском к необходимым нам сведениям, скончался еще до первого допроса. Полагаю, причиной его смерти стало отложенное заклинание либо яд. В Средние века подобное часто практиковалось в магических орденах, но в наше время, к счастью, к столь варварским методам прибегают редко.
— Наука менталистика шагнула далеко вперед, — пожал плечами один из магов, Бьёрн Ларсен.
Я невольно прислушалась, забыв о недовольстве и раздражении. Этот профессор вызывал у меня искреннюю симпатию. Во-первых, он был очень молод — всего лет тридцать или сорок — и потому выглядел не намного старше своих студентов. Такой же светловолосый и сероглазый юноша, каких много на факультете теоретической магии, только вот выражение глаз у него было посерьезнее. Во-вторых, он никогда не смотрел на нас, равейн, с превосходством, даже если необразованная девица вроде меня задавала элементарные, с его точки зрения, вопросы. И, в-третьих и в-главных, господин Ларсен часто рассказывал очень интересные вещи, о которых в книгах не писали.
— Появились сильные блоки, преодолеть которые не под силу даже весьма опытному телепату… Исключая некоторых специалистов из числа шакаи-ар, — Бьёрн отвесил шутливый поклон в сторону Тантаэ. — Конечно, нет таких блоков, которые нельзя было бы сломать… О, к слову, я слышал, что шакарские телепаты могут «вытащить» из разума человека даже те воспоминания, которые он не осознает — это правда?
— Частично, — кивнул Пепельный князь.
— Целиком и полностью, — запальчиво возразил отцу Ириано. Глаза у него опять засветились по-звериному, как и всегда, когда он вступал в спор с Тантаэ. Айне напряглась, готовая осадить Ириано, если тот опять зайдет слишком далеко и начнет приплетать личные отношения. — Для этого даже не обязательно быть сильным телепатом, — ожидаемая шпилька в сторону Тантаэ. — Достаточно просто иметь много практики.
— Возможно, поэтому лучшим мастером менталистики считается Меренэ эм-Ллиамат, — примиряюще заметил профессор Ларсен, поправляя очки в тонкой серебряной оправе. — Вот уж у кого было довольно времени, чтобы в совершенстве изучить эту науку.
— Ну, теперь Меренэ не до того… Дела государственные вряд ли позволят ей и дальше заниматься любимым хобби, — у меня вырвался вздох. Интересно, как там сестренка Дэйра? Наводит порядок в собственной стране, наверное… Вот еще вопрос: даст ли она знать Дариэлю, когда можно будет возвращаться?
И захочет ли он вернуться?
— В любом случае, то, что инквизиция до сих пор предпочитает архаичные способы сохранения тайны, отнюдь не играет нам на руку, — вернулся Тантаэ к прежней теме. — Никакая телепатия не поможет, чтобы выудить информацию у мертвеца. Что же касается живых пленников… Оставшиеся бесполезны с точки зрения получения информации, это просто исполнители, имеющие весьма смутное понятие о научных изысканиях ордена. Возможно, сторонние консультанты смотрителей и могли бы помочь нам… но они не стремятся сотрудничать с Академией и участвовать в опытах.
Мысль зацепилась за слово «сотрудничать». В голове мелькнула неясная пока ассоциация… Я нахмурилась, припоминая, где могла слышать об инквизиторе, который был бы не против «сотрудничать» с врагами… Этой осенью Ксиль переманил одного охотника в свой клан, а раньше…
Меня осенило.
— Погодите… В Пепельном клане вроде должен жить один из смотрителей, — быстро сказала я, чтобы не забыть идею. — Кай, кажется… Или Кайли… — имя вертелось на языке, но никак не вспоминалось.
— Кей Мейер, — мгновенно сориентировался Тантаэ, и в глазах его появился заинтересованный блеск. — Действительно, о нем я даже не вспомнил. Единственное условие, которое он выдвинул, когда согласился работать на благо Пепельного клана — не вовлекать его в конфликты с инквизицией. Но, думаю, Кей не откажется принять участие в исследовании. Тем более он и раньше работал в Ордене в лабораториях, а в рейд его послали за некую провинность…
С деревянным стуком на пол упал карандаш.
Айне вдруг резко вдохнула. Зрачки у нее расширились, делая взгляд темным и почти испуганным. Пальцы, вцепившиеся в край стола, побелели, на тыльной стороне ладони выступили венки…
— Эй, — я осторожно коснулась плеча пророчицы. Она дернулась и обмякла, чуть не свалившись со стула.
— Давно со мной такого не было, — бледно улыбнулась Айне, откидываясь на спинку и тяжело дыша, будто после забега.
Я спешно перегнулась через полстола и передвинула поближе графин с водой и чистые стаканы. Горлышко стеклянно звякнуло о край. Ох, руки мои кривые…
— Спасибо, Нэй, — пророчица жадно вцепилась в стакан и выпила воду едва ли не одним глотком.
Дыхание Айне постепенно выравнивалось. Я оглянулась на остальных. Тантаэ даже бровью не повел. Риан жадно подалась вперед, ожидая оглашения пророчества. Из магов кто-то отводил глаза, кто-то — напротив, разглядывал Айне излишне пристально, как профессор Ларсен.
— Ты что-то увидела? — спросила я подругу, когда руки у нее перестали дрожать.
— Видела… понять бы еще, что именно, — задумчиво отозвалась пророчица. — Такое чувство, будто сейчас изменилась одна из ветвей бытия… — взгляд Айне стал жестким. — Кей Мейер должен приехать в Академию. Это даже не обсуждается, Тантаэ. Убедить его надо любым способом, даже тем, на который вы не хотели бы рассчитывать, если вы понимаете, о чем я.
— Не люблю ментальные воздействия, — поморщился Пепельный князь, разом мрачнея. — Но выхода, как я понимаю, у нас нет?
— Это зависит от вас, — пожала плечами пророчица и начала подниматься со стула — неуверенно, будто сомневалась, не подведут ли ее ноги. — А мне лучше сейчас прилечь. Нэй, проводишь? — она шатнулась и чуть не упала.
— Конечно! — я подскочила и кинулась к ней, подхватывая под локоть.
Но Ириано опередил меня. Со странным выражением лица он наклонился к пророчице… и одним плавным движением подхватил ее на руки. К моему удивлению, Айне не стала возражать. А когда она и вовсе расслабленно откинула голову на плечо шакаи-ар, прикрывая глаза, я вообще впала в ступор.
Айне ненавидела, когда до нее дотрагивались без разрешения.
Айне была до жути консервативной и не одобряла даже объятий, если молодой человек не имел серьезных намерений по отношению к девушке.
Айне не любила принимать помощь от посторонних, потому что считала, что это обязывает.
Неужели Ириано для нее настолько…
«Так, стоп, — с трудом остановила я беспорядочный поток мыслей и образов, стараясь очистить сознание и загородиться от телепатов хотя бы таким простеньким методом. — Ириано об этом знать совершенно необязательно».
А с Айне мы обсудим все позже. И желательно наедине. В конце концов, может, я просто нафантазировала себе невесть что, а пророчица просто слишком устала, чтобы спорить с наглым кланником и делать ему замечания.
Тем временем Ириано не стал дожидаться меня и быстрым шагом направился к выходу, осторожно прижимая к груди свою ношу.
— Всем до завтра, приятно было поговорить, потом еще обсудим подробнее, — скомканно попрощалась я и выскочила в коридор за желтоглазым шакаи-ар.
— Чайком ее напоите, сладеньким! — донесся мне вслед голос Холли, на которого случившееся не произвело ровным счетом никакого впечатления.
Бежать за Ириано мне пришлось практически всю дорогу. Шакаи-ар и не подумал замедлять шаг даже после того, как я наступила на горло своей гордости и попросила его об этом. А Айне, похоже, было не до того. Боги, как же она меня напугала! Такие приступы случались у нее и раньше, если пророчество могло сильно изменить уже сложившуюся ветку бытия…
Значит, Кей — это ключевая фигура?
Любопытно.
Как бы то ни было, я собиралась последовать совету Холли и напоить подругу чаем покрепче, а потом уложить спать. Разумеется, выдворив перед этим Ириано из комнаты. Так, на всякий случай.
Общежития встретили нас гневными воплями, руганью и плачем. Ириано даже затормозил на пороге от неожиданности, и я чуть не врезалась в него.
— Что здесь происходит? — поинтересовался он, немного ошалело оглядывая бардак, который творился в общей гостиной. — Здесь что-то… взорвалось?
Я вслушалась в содержание воплей.
— Да нет… похоже, «бездна» опять заработала.
— А студенты только обрадовались, что магия действует, — понимающе кивнул Ириано, и на губах его появилась злорадная улыбка: — Вот бедняжки…
Тепло, накопленное с трудом восстановленными заклинаниями, медленно выветривалось. Кто-то из парней пытался закрыть заклинившее окно, пока гостиную не выстудило окончательно. Пол покрывала россыпь конспектов, учебников и письменных принадлежностей — большинство студентов занимались на наколдованных «виртуальных» партах, используя телекинез вместо подставки под книги. Отчетливо попахивало горелым. Наверное, во всей этой суете об ужине забыли, и теперь он доживал свои последние минуты на плите.
— Бедняжки, — вздохнула я. В отличие от Ириано — с самым что ни есть искренним сочувствием.
Айне подняла голову с плеча шакаи-ар и огляделась. Пророчица по-прежнему была бледна, виски и лоб у нее блестели от испарины, но взгляд уже стал цепким и внимательным, как до приступа. Похоже, она понемногу приходила в себя.
Хотя вряд ли Айне будет способна на серьезное колдовство этим вечером…
— Когда я смотрю на такую студенческую жизнь, то почти не жалею о том, что отказалась от высшего магического, — блекло улыбнулась пророчица, наблюдая за тем, как две девушки разбирают вылетевшие из учебников листы. Страницы перемешались, издания были похожие… Студентки выглядели ужасно несчастными. — Ириано, благодарю за помощь… не могли бы вы поставить меня на ноги?
Желтоглазый кланник вздрогнул от неожиданности, когда Айне обратилась к нему, и инстинктивно прижал ее к себе еще крепче.
— А вы уверенны, что сможете стоять самостоятельно? — спросил он, глядя ей в глаза.
Я невольно ощутила себя третьей лишней. Уж больно романтично смотрелась эта пара со стороны.
— Если бы не была уверена, то не просила бы, — с полным самообладанием, даже чуточку насмешливо ответила Айне. Как будто это она делала одолжение и позволяла Ириано таскать себя на руках, а не кланник любезно предлагал ей свою помощь. — Ну же, я настаиваю на том, чтобы меня отпустили, — в ее голосе прорезались совершенно несвойственные ей кокетливые нотки. Я предпочла списать это на слуховые галлюцинации… Да и вообще, как можно различить хоть что-то в таком бедламе?
Словно в подтверждение моим словам со стороны «кухни» взвизгнули: «Ох, девочки, пирог горит!», и студенты разразились разочарованным стоном. Не то чтобы я их не понимала — в столовой кормили на редкость однообразно, и любая домашняя пища шла на ура.
— Ну, если настаиваете, — усмехнулся Ириано и позволил пророчице встать на ноги. Айне на первый взгляд держалась уверенно, но лицо у нее совсем посерело. Я не понаслышке знала, что такое откат, поэтому искренне посочувствовала.
Скорее бы уложить ее в кровать и напоить горячим чаем.
— До комнаты, пожалуй, я доберусь сама, — обратилась тем временем пророчица к Ириано. Тот стоял к Айне совсем близко, его ладони лежали на ее плечах то ли удерживая, то ли давая опору. — Еще раз благодарю за помощь. По правде говоря, не ожидала от вас такого галантного жеста.
Ириано улыбнулся. Пальцы с опасно длинными, острыми когтями хищника нежно скользнули вверх, вдоль шеи, очертили контур уха и бережно стерли с виска испарину.
— Галантный жест? Возможно. А может, у меня просто свои планы.
— Хочешь рассмешить провидца — расскажи ему о своих планах, — спокойно отстранила Айне его ладонь. В глазах у нее было странное веселье, решимость вот-вот совершить… нечто. — До встречи, Ириано.
— До встречи, пророчица, — отступил кланник, щуря яркие, желтые кошачьи глаза. — Кто знает — вдруг в этот раз вы не посмеетесь, а удивитесь?
Айне ничего не ответила, только голову наклонила набок, одаривая собеседника изучающим взглядом.
Уж не знаю, за что здесь была битва, но победа, кажется, осталась за пророчицей.
— Идем, — тронула я ее за руку, когда Ириано покинул общежития. — Тебе надо отлежаться. С откатом не шутят.
— Ох, меньше всего мне сейчас шутить хочется…
С уходом Ириано Айне сникла, будто держалась до этого, только чтобы не уронить себя в глазах кланника. Она без стеснения оперлась на подставленный локоть, и, пока мы дошли до комнаты, почти повисла на мне.
Феникс, едва завидев нас, ойкнула и кубарем скатилась с кресла, где читала, уютно подогнув под себя ноги. Поручив огненной мастерице заботу о пророчице, я отправилась за кипятком на «кухню», как местные окрестили закуток с тремя горелками на алхимическом составе и раковиной. Там же обменяла у девочек чай, сахар и кусок обрезанного от горелых корок пирога на помощь в возвращении зажженной форме первоначального вида. Общежития находились достаточно далеко от «бездны» и лабораторий, поэтому колдовать здесь было не сложнее, чем у ворот: нити виделись довольно четко, но ускользали от рук. Студентки, уже готовые выбросить любимую посудину, очень обрадовались помощи равейны и с удовольствием поделились провизией.
В качестве жеста доброй воли я переплела несколько нитей так, чтобы вода в кране оставалась не едва теплой, а горячей, и, прихватив кастрюльку с кипятком и сладости, вернулась в комнату.
Феникс уже успела уговорить Айне если не лечь в постель, то хотя бы устроиться в кресле и укрыться пледом. Вдвоем мы подвинули тумбочку поближе, чтобы пророчица, если захочет, могла поставить на нее кружку, и заварили чай, очень крепкий и сладкий. В обычном своем состоянии Айне бы даже смотреть на такой не стала, а сейчас — выпила с удовольствием.
Через некоторое время она выпустила опустевшую кружку и заснула. Я стянула с утомившейся пророчицы тапочки, укутала ей ноги краем пледа и тихо вышла, оставив Феникс присматривать за подругой. Огненная мастерица пообещала вновь напоить нашу больную чаем, как та проснется, а если Айне станет хуже — немедленно позвать нас с Дариэлем.
Уже у дверей общежития я вспомнила, что опять забыла навестить брата. Ни на что особенно не рассчитывая, я свернула в крыло для мальчиков и робко постучалась в комнату, у входа в которую висела деревянная табличка с надписью на эльфийском: «Осторожно, злой некромант». Забавно, если учитывать, что большинство студентов почти не знали языка Пределов.
У моего брата всегда было странное чувство юмора. Хэла очень и очень редко интересовало, понимают ли собеседники его шутки.
К моему удивлению, открыли почти сразу же.
— Нэй?
Мой братишка выглядел ужасно потрепанно, хуже Рэма: волосы собраны в неряшливый хвост, свитер наизнанку, глаза заспанные. От взгляда не укрылось и то, что за последние месяцы Хелкар сильно вырос. В плечах он пока не раздался, и поэтому казался довольно худым и нескладным.
Впрочем, все подростки такие… А потом как-нибудь ты встречаешь старого друга, а он из мальчишки превратился в молодого мужчину… Вот и с Хэлом будет так же.
Мне почему-то стало грустно.
— Можно в гости? — немного натянуто улыбнулась я. Брат нахмурился, пробормотал что-то вроде «про бардак маме ни слова», но впустил меня.
В комнате у него и вправду было порядочно хлама, из той самой категории «выбросить жалко, а приткнуть негде». На столе образовался настоящий завал из конспектов и учебников. По прошлому визиту сюда, в то время, когда мы с Рэмертом только готовили противоядие, я помнила, что все книги и тетрадки были «приклеены» магией к стенам.
Похоже, неприятности, связанные с невозможностью колдовать, не обошли и моего брата.
— Злишься из-за «бездны»? — спросила я и запоздало прикусила язык: считалось, что студенты не в курсе происходящего, и разговоры на эту тему не приветствовались. — Ой, мне, наверное, не стоило говорить…
Хелкар понимающе хмыкнул:
— Тоже мне, секрет… Каждый второй знает, каждый первый догадывается. Не понимаю, почему эту штуку держат в Академии… Не боятся, что рванет?
— Не должна, — пожала я плечами и, пользуясь приглашением брата, присела на край кровати. Хэл устроился на стуле, предварительно сбросив с него на пол пару носков, по виду — чистых. — Ее невозможно перенести. Она… э-э… в некотором роде пустила здесь корни.
— Пусть тогда студентов эвакуируют, — хмуро откликнулся Хелкар, машинально перекладывая на столе конспекты. — Доиграются ведь… Да и вообще весь учебный год насмарку. Без практики теория ничто, а мы только по учебникам занимаемся. Ну, старшие курсы гоняют на практику за барьер, но там холодно, особо не поколдуешь… А последние три дня, когда магия вернулась, нас наоборот заданиями завалили. Даже я успел только треть сделать, — пожаловался мне Хэл, и знакомые интонации вернули меня в то время, когда мы были детьми и учились понемногу и в охотку у Дэйра. Тогда брат тоже был недоволен тем количеством знаний, которые пытался втиснуть в наши головы целитель. — Хотя, честно говоря, я вчера весь день домашними делами занимался, — он кивнул на развешанную на веревочке между шкафами стираную одежду. — Но даже убраться толком не успел… А у тебя как дела? Работаешь в лаборатории?
— Работаю, можно и так сказать… Лучше бы дома осталась! — вырвалось у меня в сердцах.
Спустя полчаса я с удивлением обнаружила, что у нас с Хелкаром впервые, пожалуй, лет с двенадцати завязался нескучный разговор. Мы легко, без неловких пауз, перескакивали с темы на тему. Так бывает только у старых друзей и близких — по-настоящему, а не просто номинально — людей.
Иногда у меня возникало такое чувство, будто я знакомлюсь со своим братом заново. Неудивительно — последние годы меня частенько не было дома. Болталась по всему миру… А даже если и жила в Зеленом, то тогда, когда Хелкар уезжал в Академию.
Выяснилось, что я и не представляла, насколько умный и интересный у меня брат. Он всегда оставался «просто Хэлом» — ужасно упрямым, мрачным, немногословным, порой спорящим по пустякам со мной или с Элен. Из головы как-то вылетело, что он был намного младше своих однокурсников и в Академию поступил раньше них. И не только справился с программой, но еще и обошел многих, став едва ли не лучшим учеником.
Даже Мэйсон ценил Хелкара настолько, что два года назад без вопросов согласился помочь его сестренке-равейне, забыв о классовой ненависти магов к «младшим детям Изначальных».
О Рэмерте мы тоже поговорили.
— Люси нашли в ее же комнате те девочки, которые решили прогулять занятия, — рассказывал мне Хэл подробности злополучной попытки самоубийства. — Хотели узнать, не пойдет ли она с ними в столовую, стучались-стучались, а Люси не открывала. Кто-то вспомнил, что она долго плакала перед этим. Ну, позвали ребят, те быстренько вскрыли комнату… В общем, откачали ее только чудом. Она наглоталась вытяжки из алинного якубовора, а это штука коварная…
Слух резануло несоответствием.
— Погоди… Это же просто очень сильное снотворное. В неразведенном виде пары ложек для передозировки, конечно, хватит… Но почему она тогда ребенка потеряла? — у меня в голове словно вживую зазвучал голос Дариэля, рассказывающий о свойствах якубовора. — Эту вытяжку ведь используют и для наркоза во время операций, в том числе и на таких… будущих мамах. Безопасное средство, в общем-то… Даже если она бы целый пузырек выхлебала, то в первую очередь произошла бы остановка сердца у нее самой! Нет, осложнения были бы наверняка… но не до смертельных же!
Хел только пожал плечами. Он уже давно стянул с волос резинку, надев ее на запястье, и растрепанные, как вороньи перья, пряди рассыпались по плечам и спине. Мне подумалось, что хорошо бы брату постричься — длинные волосы ему не шли совершенно. Сразу нос становился какой-то крючковатый…
Правда, если я скажу об этом Хелкару, он из чистого принципа не станет отрезать свой куцый хвост. Упрямый, вот уж точно…
— Я не знаю, что там случилось у Люси. Не специалист в отравлениях у беременных, — хмыкнул он. — Может, у нее аллергия пошла? Или до этого что-то не в порядке было… Меня больше интересует, почему ее уже столько времени лечат от отравления якубовором. Помнишь, как я у мамы тогда вытяжку стащил и на спор глотнул? — я кивнула. Спина зачесалась — мама тогда меня здорово ремнем отходила. И, наверное, была права: это я тогда подбила Хэла на дурацкий спор. — В тот день пришлось наглотаться порядочно антидотов и всяких укрепляющих настоек. А назавтра я уже бесился на дне рождения у Линны, мама меня с собой без вопросов взяла. А Люси уже третий день пластом лежит. Странно, не находишь?
— Может, из-за того, что ребенка потеряла, — задумчиво откликнулась я. — Но что-то здесь не сходится… Только я вот думаю — стоит ли копать? Люси с Рэмом сейчас только-только жизнь наладили… Тантаэ узнал секрет Люси, но промолчал. Значит, ничего ужасного, вроде приворота на Мэйсона, не было. А тайны есть у всех, — я вздохнула, вспомнив, как нам буквально на головы свалился Акери с историей о прошлом Ксиля. — И любить друг друга — значит мириться с этими тайнами… И прощать очень многое просто потому, что по-другому, без него или без нее, уже невозможно.
Брат посмотрел на меня с веселым удивлением. Глаза его, чуть более темные, чем мои, стали очень похожими на мамины — и выражением, и немного снисходительным одобрением в зеленой, как лесной сумрак, глубине.
— А ты подрастаешь, сестренка… О любви рассуждаешь по-умному. Может, замуж собралась?
— Иди ты, — отмахнулась я от него, заливаясь краской смущения, и добавила, неожиданно даже для себя: — Может, и собралась. Только если я двух мужей приведу, у мамы будет удар.
Хелкар поперхнулся.
— У меня, наверное, тоже будет… — пробормотал он, отворачиваясь.
Я улыбнулась. Похоже, к радостным вестям готовить мою семью придется заранее…
Ну, ничего. Успею. До совершеннолетия мне еще четверть века.
— Ты уверена, что стоит это делать? — в десятый раз за утро спросила я. Интонации выходили жалобные, еще немного — и будет казаться, что я упрашиваю Айне остаться в комнате и отдохнуть денек.
Честно говоря, пророчица уже вполне оправилась. Ее не беспокоили ни головные боли, ни слабость — привычные спутники отката. Но от мысли, что Айне придется вернуться в лабораторию, где у нее накануне случился такой опасный всплеск провидческого дара, мне становилось не по себе.
— Уверена, Нэй, — раздраженно ответила подруга. Я невольно втянула голову в плечи.
Феникс перехватила мой взгляд и сочувственно улыбнулась. Энни пришлось ухаживать за пророчицей весь прошлый вечер — приносить по первой просьбе воды, или лишнее одеяло, или тапочки… Айне не любила бывать в долгу у кого-то и зависеть от чужой милости, и потому сегодня пребывала в исключительно мрачном расположении духа.
Конечно, она не рычала на всех подряд, как Этна в «вулканическом» настроении. Но упрямство пророчицы и ее исключительная самоуверенность портили нервы окружающим не хуже, чем пожелания Этны «гулять лесом».
— А тебе не…
— Нет, мне не станет плохо. И, да, я в этом уверена. Прекрати, Нэй, — поморщилась Айне. — Я не собираюсь участвовать в опытах. Опытов вообще сегодня не будет, скорее всего. «Бездна» заработала только вчера. Наверняка в лаборатории сейчас пытаются выяснить, что на нее повлияло таким интересным образом. Постороннее колдовство может нарушить чистоту эксперимента. Так все, что мы в состоянии сделать — пойти и спросить, какие будут указания на выходные.
— Какие еще выходные? — удивилась я вслух. — Сейчас же только среда.
— Думаю, маги, как и все люди, будут праздновать наступление нового года… Уже через четыре дня, — чуть более дружелюбно откликнулась Айне, обрадовавшись смене темы. — Скорее всего, персонал распустят уже завтра, а проект «заморозят». Там же почти все — семейные, — улыбнулась она неожиданно тепло. — Кроме Холли, пожалуй. Неужели ты забыла о празднике?
Я виновато опустила глаза. Феникс хихикнула. Мне смутно припомнилось, что столовая была украшена еловыми и сосновыми венками, как и общежитие. В коридорах на окнах виднелись бумажные снежинки, скорее похожие на заплатки. Студентов стало значительно меньше. Ребята разъехались на каникулы по семьям, за редким исключением.
Например, мой брат предпочел остаться и продолжить готовиться к курсовой работе.
Интересно, как там Элен? Скучает? Или наслаждается возможностью полностью погрузиться в свои эксперименты?
И все же, одна в праздник… Пожалуй, это грустно, даже если привыкаешь не замечать человеческих гуляний.
— Ничего, — сочувственно похлопала меня по плечу Энни, невинно опустив ресницы. Уж она-то наверняка знала, что за праздник надвигается на Академию… и человечество в целом. — Бывает… Найта, ты не расстраивайся, что иногда как дурочка выглядишь. У тебя ведь в семье людей нет, да? Вот ты и не знала…
Я неопределенно хмыкнула. Иногда шуточки Феникс балансировали на границе обидного.
— А я и не расстраиваюсь. Ладно, если уж решили идти в лабораторию — тогда идем сейчас. Быстрее начнем — быстрее закончим.
Шеан и Теа, терпеливо дожидавшиеся нашего решения за дверями общежития, подхватили Феникс под руки, едва она переступила порог. Огненная мастерица возмущенно пискнула и выразила свое отношение к подобной бесцеремонности ворохом трескучих искр. Братья не обратили на этот фейерверк ровным счетом никакого внимания, продолжив по-своему флиртовать с ней — шептать на ухо всякие глупости, вскользь касаться щеки, пропускать сквозь пальцы легкие серебристые пряди…
Красиво.
Глядя на них, таких счастливых, беззаботных и сильных, я не могла не улыбаться.
— Они так здорово вместе смотрятся, — вполголоса поделилась я впечатлением с Айне. Пророчица сначала непонятливо нахмурилась, а потом проследила за моим взглядом и тоже улыбнулась. Немного печально и, как мне показалось, чуточку завистливо.
— Ну да, здорово, — откликнулась она. — На кого похожи, как думаешь?
— Гм… — вопрос Айне застал меня врасплох. Из-за особенностей дара она не была склонна к пустым разговорам, поэтому во всех ее словах я машинально начинала искать второе дно. — Ну, Феникс, конечно, похожа на кого-нибудь маленького, невинного и пушистого… Крольчонка или котенка, например. Как считаешь?
Феникс, которую братья утащили далеко вперед, вывернулась из объятий и топнула ножкой, указывая пальцем на нас с пророчицей. В белой водолазке, светло-серых джинсах и накидке «под мех» огненная мастерица и впрямь становилась похожей на безобидного голубоглазого пушистика.
Подумать только, как иногда разнится оболочка с содержанием!
— Ну, если Феникс — котенок, то Шеан с Теа — два здоровенных взрослых кота, — фыркнула Айне. — Вот ведь развели кошачью возню… Не то чтобы я понимала, как можно встречаться с двумя мужчинами одновременно, но кое-что мне в этих отношениях нравится. Знаешь, что? — неожиданно обернулась она ко мне.
— Нет, — осторожно ответила я.
— Свобода, — Айне сказала — будто лезвие свистнуло у виска. Спину обдало холодом. — Они совершенно не привязаны друг к другу. В лучшем смысле этого слова. Феникс нравится братьям, и даже очень… Но если ей наскучит эта игра, они с легкостью это переживут и расстанутся друзьями. То же и Энни — не пойдет топиться, если вдруг Шеан и Теа найдут себе другую подружку. Но есть пары, которые словно прикованы друг к другу судьбой, — помрачнела она. Феникс дождалась, пока мы немного нагоним ее, а потом опять началось то, что Айне называла «кошачьей возней» — взаимные тычки, взвизги…
— Про судьбу — ты это серьезно?
Сердце кольнуло нехорошим предчувствием. У Айне после вчерашнего нервы были натянуты, как струны, а в таком состоянии пророчица частенько пускалась в философствования.
— Смотря о ком говорить, — задумчиво ответила она. Ресницы дрогнули и чуть-чуть опустились, и взгляд ее теперь был словно направлен в себя. — Помнишь, ты сказала тогда про меня и Ириано? Что он может быть моим… суженым? — я кивнула, чувствуя себя неловко. — Я начинаю думать, что, вероятно, ты права. Что ж, я это заслужила, — криво улыбнулась она и отвернулась. — После того, как обрекла на встречу тебя и Максимилиана.
— Я не жалуюсь, — мой голос прозвучал угрюмо.
— Да, конечно, ты ведь любишь его, — глухо откликнулась Айне. Смех Феникс доносился словно из другого мира. — Но ты была обречена полюбить его, понимаешь? Вот скажи, какие молодые люди тебе нравились до встречи с Ксилем? Хотя бы из нашего класса?
Я растерялась.
— Ну, сын учительницы по литературе, из старшего класса… И еще этот, с которым я за партой сидела на физике, кажется… — имена никак не вспоминались, как будто школа была в прошлой жизни. — Вообще мне Дариэль нравился, я даже за него замуж хотела, — смутилась я. В двенадцать лет действительно было что-то подобное.
— В общем, светловолосые, тихие, очень правильные мальчики, — подытожила Айне. При попытке сопоставить образ «тихого светловолосого мальчика» и Дэйра меня пробил нервный смех. — И как Максимилиан вписывается в эти стандарты?
— При чем здесь стандарты? — в шутку возмутилась я, ощущая смутную горечь потери чего-то, никогда и не существовавшего. — Мы все в голове себе рисуем некий идеал, а в жизни все выходит обычно наоборот! И я не думаю, что это так уж плохо. И вообще, с Ксилем и Дэйром мы разберемся сами, — надо было менять тему, пока мы с Айне не поругались. — Виновато ли твое пророчество или нет — дело десятое. Сейчас мы счастливы. Есть, конечно, и проблемы… но они решаемы. Не важно, что позволило нам встретиться… или ты еще не все рассказала о пророчестве? — насторожилась я.
У Айне был слишком виноватый взгляд — совсем ей не свойственный. Пророки рано свыкались с необходимостью принимать решения, в том числе и те, что касались их близких. Так почему же сейчас моя подруга мялась и отводила глаза? Почему она до сих пор не огласила полное пророчество?
— Айне, я немного устала от намеков. Или ты расскажешь мне все и без утайки, или больше никогда не вернешься к этой теме. Идет?
По правде говоря, я бы предпочла второй вариант. Знать свое будущее — не всегда полезно. Айне знает — и мучается. Себе бы я такой судьбы не хотела.
— Рассказать… — пальцы пророчицы нервно теребили завязки на рукавах. — Ты же знаешь, лучше этого не делать… Увеличивается вероятность, и… Ладно. Не об этом речь. Но меня беспокоит, что в той линии, где вы с Ксилем взаимно влюблены… Словом, со временем ты исчезаешь из пророчества, — она резко вскинула голову и посмотрела мне прямо в глаза. Зрачки у нее были расширены, как от кофе или бессонницы.
Я попыталась осознать то, что сказала Айне, и в горле у меня пересохло.
— Ты имеешь в виду… — я сглотнула, но сухой колючий комок никуда не делся. — Ты хочешь сказать, что я…
Слово не шло с языка, и я по-простому чиркнула пальцем по горлу.
— Я не знаю, Нэй. Вероятность положительного и отрицательного исхода равновероятна.
— А можешь ты посмотреть…
— Я пытаюсь. Правда пытаюсь. Уже лет семь.
— О, боги… Айне, я…
— А о чем вы тут разговариваете? — громко поинтересовалась Феникс, приблизившись к нам. Мы с Айне мгновенно отвернулись друг от друга и почти одновременно выпалили:
— Ни о чем особенном.
— Тебе будет неинтересно, Энни.
— Ну, как всегда, — обиженно надула губки Феникс, но в глазах у нее читалась тревога. Ох, Энни, Энни… Услышала что-то? Догадывается? — Вы такие… такие… ух! — припечатала она и, сдвинув брови, потопала вперед, не дожидаясь, пока мы ее догоним.
Всерьез обиделась. Значит, слышала.
О пророчествах мы с Айне больше не говорили. Было бы преувеличением сказать, что путь до лабораторий прошел в молчании. Нет, мы вовсе не много болтали — так, отмечали перемены в интерьере замка — снежинки и блестки на окнах, ругали затянувшиеся морозы и «бездну»… Но и натянутыми наши разговоры не назовешь.
Просто вежливая беседа из тех, что ведут люди, когда думают совершенно о другом.
В лаборатории, как и предполагала Айне, занимались тем, что вычисляли причины, пробудившие «бездну» от спячки. Пророчица дожидалась, пока освободится Риан, чтобы взять у нее график проведения экспериментов. Феникс осталась у входа в башню вместе с Шеаном и Теа. Эта троица собиралась попозже пойти прогуляться за портал — чуть ниже по склону начинался лес. Я подумывала о том, чтобы присоединиться к ним, захватив на прогулку и Ксиля с Дэйром.
Но сейчас делать было решительно нечего, только ждать. Внимания на меня почти не обращали. По сформировавшейся в последние недели привычке я подошла к смотровому стеклу и начала разглядывать «бездну», пытаясь перейти на другой уровень зрения.
Мысли мои путались и перескакивали с одной темы на другую.
Я думала о том, что хорошо живется равейнам, вроде Айч, маминой подруги из Приграничного. Человеческие проблемы, например, распространенные болезни и ранняя старость их не касаются. За дом тоже не стоит беспокоиться — охранное заклинание отвадит и вора, и грабителя, и любого другого, кто замышляет зло против хозяйки.
Но и магический мир не поворачивается к таким, как Айч, своей темной стороной. Слабые равейны не участвуют в серьезных экспериментах, не штурмуют базы инквизиции — да и вообще держатся от ордена подальше.
И уж точно у них нет проблем с пророчествами и «навязанным» счастьем.
Я прищурилась. Перед глазами начали появляться нити — миллиарды невидимых связей, причины и следствия, точки пересечения и грани, которыми соприкасаются люди и явления. В этом бесконечном узоре нельзя найти ни начала, ни конца нити, разве что выдернуть пару и сплести свое кружево. А потом — вернуть все на место.
Пророки делают то же самое. Берут полотно судьбы, оглядывают его… и видят только самые яркие места, а весь узор от них ускользает.
Так можно ли сказать, что счастье «навязанное»? Бывают ли «обреченные на счастье»?
Мне казалось, что нет.
Счастье можно получить в подарок, как и всякое благо. И если этот подарок вручают настойчиво, следует поблагодарить дарителя, а не думать о том, что ты мог бы получить, оказавшись в другое время и в другом месте…
Возможно, у нас с Максимилианом и вправду нет ничего общего… Но это дело наживное. Если мы будем вместе — то появятся и разделенные интересы, и прошлое — одно на двоих.
Последняя мысль показалась мне столь обнадеживающей, что даже нити вокруг вспыхнули ярче.
И в этом новом свете я очень четко увидела, как тонкие, едва заметные нити не просто касаются «бездны», а уходят в ее глубину… не обрываясь.
Как рельсы в темноту туннеля.