Парень кивнул и махнул рукой. Я свернул и поднялся выше, оказался перед дверью
своей квартиры. Старенькая и потрепанная, обитая черным кожзаменителем. На фоне
соседских смотрелась отголоском далекой советской эпохи. Сейчас ставят стальные,
с множеством степей защиты, хитрыми замками, иногда электронными. Хотя для
воров-домушников все равно, что взламывать. Одинаково легко вскрывают и те и
другие…
Я пошарил в кармане. Ключи, слава богу, не потерял. Иначе пришлось терзать
звонок, а потом объяснять соседям, что к чему.
В прихожей темно и тихо. Ребята спали. Я протиснулся в квартиру, прикрыл дверь и
осторожно защелкнул замок. Воздух тяжелый и немного спертый, витал целый сонм
знакомых запахов. Пахло пылью и горячей пищей, немного табачным дымом и домашним
уютом.
Разувшись, впотьмах прокрался в свою комнату. Тут можно не скрываться. Щелкнул
выключатель, загорелся неяркий свет. Хотелось упасть на кровать и полежать. Но я
удержался от соблазна, понял — если поддамся, то отключусь. Нашел в шифоньере
чистую одежду и пошел в ванную. Долго отмокал, соскребал кровь и грязь. Потом
обтерся большим махровым полотенцем и приступил к самолечению. Отыскал на полке
йод, вату и пластырь, подошел к зеркалу.
М-да… Парень красоты неописуемой! Губы распухли и посинели, через лицо наискось
множество мелких царапин, несколько глубоких. Завтра на работе будут стебаться,
подкалывать: мол, с какой кошкой целовался… Радует одно — кости и зубы целы.
Остальное мелочи, заживет за пару дней. Я смочил ватку в йоде, быстро промокнул
ранки. Царапины и ссадины щипало, лицо горело огнем. Пластырь не понадобился, к
счастью ничего не рассечено. Я провел рукой по коротким волосам и подмигнул
отражению. Ничего, жить можно.
Зашел на кухню и осмотрелся. Прибраться бы не помешало. На столе россыпь
подсохших крошек, сервант покрыт толстым слоем пыли, а в раковине скопилась
небольшая горка немытой посуды. Но просто лень. Я достал с полки жестяную банку
и щедро сыпанул в кружку заварки. Раздался щелчок. Электрический чайник
заклокотал, выбросил струйку пара и затих. Я залил сухие чайные листики кипятком
и с кружкой в руках перебрался к открытому окну.
Уличные фонари выхватывали из темноты молодую зелень деревьев, кусочек тротуара.
Свежий ветерок выстуживал кожу, приятно холодил израненное лицо. На стук посуды
прибежала Багира, моя кошка. Пушистая и черная как уголь. Сверкнула зелеными
глазищами, требовательно мяукнула: мол, дай пожрать. Но поняв, что хозяину не до
нее и кормежки не дождется, мазнула хвостом по ногам и умчалась в неизвестном
направлении.
За спиной раздались шаги и громкое сопение. Я оглянулся, столкнулся взглядом с
Вадимом. Всегда поражался его габаритам. Рост под два метра, косая сажень в
плечах, широкая мускулистая грудь, длинные руки. И неожиданно умные серые глаза.
Лицо квадратное, но черты правильные. Мужественности прибавлял мощный мясистый
нос горбинкой и темные косматые брови. Мы с Вовкой за глаза называли его
Муромцем. Как и все большие люди, Вадик величественно медлительный, спокойный и
добрый. Учится в университете на историка, причем на отлично.
Парень с любопытством осмотрел меня и едва заметно улыбнулся. Лениво почесал
темную шевелюру, одернул старенькую майку и полез в холодильник. Долго шуршал и
звенел, перебирал какие-то склянки.
— Бандитская пуля? — хмыкнул он.
— Вроде того, — в тон ответил я. — Почему не спишь? Поздно же.