темную. Светлую растягивают, купаются в счастье и радости. Черное — плохо,
светлое — хорошо… А как по мне, то такое восприятие — полнейшая глупость. В
жизни все просто. Над судьбами довлеет закон сохранения энергии. Если вчера
хорошо, то сегодня болит голова, тошнит и хочется холодного огуречного рассола.
И наоборот… Месяц назад ты недосыпал и недоедал, корпел над книгами. А сейчас ты
признанный ученый, парящий в блеске славы. Жизнь складывается не из черно-белых
полосок, а из череды успехов и поражений. И то, и другое — прекрасно для
человека. Успехи подбадривают, вселяют веру в собственные силы. Неудачи призваны
чему-то научить. А в совокупности жизнь — великое испытание. И пройти его нужно
достойно! Не потому, что в загробной жизни тебя будут судить. И если обнаружат
грешок, то отправят в Ад, к чертям на сковороду… Нет. Просто обидно попусту
тратить отпущенное время. А неурядицы — то пламя, что закалит тебя, сделает
прочным и острым…
Я лежал в полной темноте и считал секунды. Спина задубела от сырости и холода,
мышцы ныли. Мрачные мысли царапали и разрывали мозг острыми гранями. Я размышлял
о судьбе, жизни и смерти, пытался утешить себя. Получалось не то, чтобы плохо,
но в великие истины как-то не верилось. К тому же понимал, что это голые
умствования. В реальности предо мной встали конкретные проблемы, которые нужно
решать.
Очнулся с час назад. Голова раскалывалась от страшной боли, в теле собралась
давящая слабость. Я ощутил под собой ворох старых пыльных тряпок, рука упиралась
в сырую шершавую стену. Темнота и тишина. Я с трудом перевернулся набок,
принялся исследовать узилище. Крохотная камера, четыре на четыре метра. Холодный
каменный пол в толстом слое пыли и мусора. Стены голые и твердые. В одном месте
выбивалась тонкая полоска света. Я подполз и пошарил руками. Пальцы нащупали
металл, громадные петли, окалину по краям — дверь.
Прийти в себя долго не получалось. Тошнота и головная боль сводили с ума,
сбивали с толку. Сквозь мглу в сознании пробрались воспоминания. Я убегал… Да,
был бой, спецназовцы гоняли по двору завода. Скрыться почти получилось, но
наткнулся на ведьмака. А затем темнота и забвение…
Я поскреб металл и разочарованно хмыкнул. Не пробиться, выдержит и выстрел
гранатомета. Помню, спросил про дверь в подвале у Данилова. Майор буркнул
невнятное: не твоего ума дело. Но не удержался и похвастался — два дня ребята
автогеном вырезали, варили петли и ставили. Я провел более детальный осмотр
комнаты. Хотя осмотр — громко сказано. Темнота кромешная, контуров стен не
видно. Только из щели между дверью и стеной пробивались слабые лучики. Это
немного утешило — не ослеп. Я на ощупь прошелся вдоль, обшарил стены, пол. И
понял — попался. Выхода нет. Лишь где-то высоко под потолком маленькое окно.
Оттуда дул промозглый ветер. Я подпрыгнул, мазнул ладонью и убедился — тоже не
прорваться. Затянуто крепкими стальными прутьями. И даже если бы их не было,
проем все равно чересчур узкий.
«Пойдем другим путем, — решил я. — Если выпускать не хотят, то выйдем сами».
Уселся на тряпки в позу лотоса. Но едва разум закрыла привычная пелена транса, в
мозг ворвалась адская боль. Изорвала мысли, вырвала из состояния покоя.
Казалось, болел каждый микрон мозга, каждый нерв. Горячие искры стреляли в зубы
и уши, глаза едва не вывалились из орбит. Я жалобно застонал и распростерся на
тряпках. Из глаз брызнули слезы, ногти заскребли по полу. На какое-то время я
потерял сознание. Очнулся от холода и слабости, повторил попытку. И вновь
сдавливающие тиски боли, каша в голове и тошнота. Но теперь погрузился немного