себя могучим и непобедимым воином, с пылающим взором и гордой осанкой. Улыбнулся
краешком губ — детское самолюбие хрупкая вещь, — и поинтересовался:
— А без ученичества никак? Можно и просто тренироваться, заниматься с мечом.
Паренек тяжело вздохнул и скривился, открыл рот, дабы ответить. Но его
опередили. Послышались звуки шагов и хруст веток, раздался густой хрипловатый
голос:
— Нельзя! Лишь ученики волхвов имеют право брать в руки оружие.
Я обернулся и увидел Велимира. Старик белой тенью застыл на краю полянки.
Поглаживал длинную седую бороду и улыбался. В левой руке длинный резной посох –
скорее символ власти, а не опора для одряхлевшего тела.
Парни остановили бой, опустили мечи и низко поклонились.
— Гой еси, Велимир! — прогудели в один голос.
— Поздорову, молодцы! — сказал старик. — Продолжайте. Я не к вам.
Бойцы пожали плечами, скользнули заинтересованными взглядами по мне и мальчишке
— видимо раньше не замечали увлеченные учебным сражением, — отвернулись и стали
в стойки, вновь зазвенели мечами.
Волхв бросил взгляд на мальчишку и нахмурился. Серогост вздрогнул и повертел
головой в поисках пути отступления. Но понял, что пойман на месте преступления.
Скорчил унылую физиономию и шепнул одними губами:
— Теперь точно накажут.
— Обязательно, — пообещал старик. — Тебе еще рано думать об ученичестве. Года
через два пройдешь Посвящение, обретешь взрослое имя и бога-покровителя… Вот
тогда и поговорим. А теперь марш домой! Иначе отец сегодня узнает, куда
постоянно убегаешь.
— Дедушка Велимир! — взмолился мальчуган. — Но интересно же! Я тоже хочу быть
волхвом!..
— Путь мудрости осилит не каждый, — сурово сказал старик. Но глядя на жалобную
физиономию паренька, сжалился и добавил: — Однако у тебя есть все для того,
чтобы достигнуть вершин, Серогост. Мечты имеют обыкновение сбываться… А теперь
брысь! Еще раз застану на тренировочной площадке, точно скажу отцу.
— Спасибо, дедушка Велимир! — воскликнул осчастливленный паренек. Вскочил на
ноги и поклонился. — Я буду стараться, докажу! Я смогу, сумею!..
Мальчишка развернулся и помчался так, что пятки засверкали. Юркнул в кусты,
растворился среди густой листвы и пышных раскидистых лопухов. Громкий треск
веток и топот босых ног быстро затихли.
— Сорванец, — поморщился Велимир, — Еще намучаемся с ним.
— Но он знает, чего хочет, — возразил я. — Это редкость даже для взрослых.
Поднялся с земли, отряхнул пыль и налипшие травинки. Морщинистое лицо волхва
разладилось, губы растянулись в добрую понимающую улыбку.
— Вижу, нашел друга. Ты прав, мальчик хороший и подает большие надежды. В нем
есть сила воли и свобода духа. Осталось привить чувство справедливости, научить
отличать черное от белого.
— Сам научится, — отмахнулся я. — Рано или поздно.
— Тоже верно, — степенно кивнул старик. — Умный — тот, кто читал много книжек.
Мудрый — кто испытал на своей шкуре. Первое — пустая скорлупа от ореха, а второе
— горьковатое, но питательное ядрышко. Но я не зря сказал, что путь мудрости
труден и тернист. Один человек сломается и прогнется под ударами судьбы. Другой
окрепнет, превратиться в булатный клинок. Суть в том, что ломких людей гораздо
больше. Надо распознать. А потом или бросать с обрыва, чтобы расправил крылья,