от волшебницы и солдат, обошел стороной Проклятого Охотника. Неужели думаете,
что хочу вернуться в пекло?
— Надеюсь на твое благоразумие, — вздохнул волхв. — А насчет колдуна ошибаешься.
Ведьмы сказали, что мистик сбежал перед твоим пробуждением. Обратился в ворона и
улетел.
— Я думал, что победил Платона, — произнес я задумчиво.
— Ты заключил его в ту же клетку, в которую мистик хотел посадить тебя, — сказал
волхв. — Но он — Мастер Снов, причем очень опытный.
— Ясно, — кивнул я. — Учтем.
Отвернулся и с тоской посмотрел в небо. На лазурное поле набежали белые барашки
облаков. Мелькали быстрые ласточки, гонялись за черными точками мух и жучков.
Солнце начало клониться по небосводу, но до вечера еще далеко. Теплый и сладкий
воздух пьянил, кружил голову. Уши улавливали шелест листвы и шепот ветра,
далекие голоса, крики детей. Где-то сонно пролаял пес, замычала корова.
Красота природы разозлила еще больше. Я закрыл глаза и глубоко вдохнул,
попытался очистить мозг от ненужных мыслей. Не получилось. Перед взором быстро
мелькали картинки: солнечные и шумные улицы Славгорода, лица друзей,
сотрудников, родных, просто соседей. Затем чернота, трупы, стеклянные глаза
мертвецов, прозрачные зыбкие грани реальности, скелеты деревьев, домов…
— Саша, — послышался преувеличено спокойный голос Велимира.
— Что? — спросил я и открыл глаза.
На губах старца слабая улыбка, в глазах грусть и понимание. Борода и волосы
развивались на ветру, немного распушились и окружили волхва серебристым ореолом.
— Я тебя кое с кем познакомлю, — сказал волхв. — Пойдем. Возможно, получишь
ответы на вопросы, найдешь себя…
Велимир поманил рукой и ушел вперед. Я помедлил, посмотрел на прямую, как доска
спину старика, гордо вскинутую голову. Пожал плечами и догнал. Старик молчал,
вновь о чем-то задумался. Быстро шагал, решительно вбивал посох в твердую почву.
Тропинка вывела за пределы деревни. Впереди шумел лес. Кроны деревьев подпирали
небо, между стволами густой кустарник. Дорожка сузилась, превратилась в едва
заметную тропку. Ноги ступали по мягкому ковру сухих прошлогодних листьев. Ветки
цеплялись за одежду и царапали кожу. В воздухе витал приятный запах терпкой
листвы и древесной смолы. В уши врывались тысячи шорохов и скрипов,
попискивание, хлопанье крыльев. Я то и дело пригибался, отодвигал листья и
отмахивался от липкой паутины. Ругался про себя и старался не потерять из виду
белый балахон волхва. Тропинка вилась между деревьями, пряталась под листьями,
снова проявлялась, убегала дальше.
Лес стал гуще, вокруг сгустился зеленоватый полумрак. Деревья превратились в
грозных исполинов, дряхлых старцев увешанных покрывалом пушистого мха. Листва
убежала в невообразимую высь, внизу лишь сухие сучья и толстая морщинистая кора.
Создалось впечатление, будто иду в огромном торжественном зале. Деревья –
колонны поддерживающие потолок, мох и листва — пышный персидский ковер. Кое-где
виднелись огромные дупла. Из черных провалов за мной следили чьи-то холодные
взгляды, чувствовалось движение, уши улавливали шорохи. Воображение рисовало
жутких мохнатых тварей с глазами как фонари и большими зубастыми ртами. Я зябко
ежился и поводил плечами. Слишком уж быстро мелкий подлесок перешел в древнюю
как сама Земля чащу. Атмосфера вечности, многих веков почти физически давила на
плечи, заставляла пригибаться и втягивать голову в плечи.
Волхв обернулся и спросил: