шагу. И чем дальше, тем больше. Люди словно сами выбегали из квартир и
устремлялись к центру города. Многие в напряженных позах. Другие будто прилегли
отдохнуть, задумались и уснули навеки.
Я вспомнил прошлый поход по городу и поежился. Хорошо, что тела истлели столь
быстро. Иначе не выдержал бы запаха разложения…
Только теперь я в полной мере ощутил ужас происшедшего, смог оценить беду.
Плотина в разуме дала течь. Блок, сдерживающий эмоции давно сгорел. Меня
сотрясало от омерзения и ненависти, черной злости и жалости, глухой тоски.
Бег с препятствиями дался довольно тяжело. Постоянно приходилось петлять, искать
проходы, тропинки и лазы. Но лишь некоторые оказывались относительно
безопасными. Над иными нависали неустойчивые бетонные плиты, грозили упасть,
сыпались камни. Я, не раздумывая, возвращался и искал новые тропы. Умирать
преждевременно не хотелось. Мертвая земля не помощник, слиться, обратиться в
прах и перенестись куда-нибудь подальше, не получится.
Мышцы начали ныть от усталости, по спине и груди стекал горячий пот. На
последнем издыхании я преодолел самые большие завалы и выбрался на относительно
чистый участок. С трудом отдышался и осмотрелся. Впереди те же молчаливые и
хрупкие на вид дома. Кирпичные сохранились гораздо хуже — в осыпях и изъянах.
Панельные вроде покрепче. Но армированный железом бетон тоже поддался: плиты
выгнулись под собственным весом, повсюду глубокие трещины, сквозные дыры. Ни
одного целого стекла. Деревянные рамы превратились в труху, алюминиевые погнуты
и искорежены. Но радовало одно — на ближайшие метров сто дорога свободна. Только
кое-где темнели небольшие кучи мусора. И даже фонарные столбы еще держались.
В горле першило, а легкие горели, будто надышался перцем. Кровь тяжело бухала в
ушах, перед глазами мелькали красные и зеленые круги. Я неловко покачнулся и
чуть не упал. Плюнул на опасность быть раздавленным, подошел к ближайшему дому и
привалился спиной к холодной стене.
Почему такая усталость? — промелькнула вялая мысль. — Прошел не больше четырех
сотен метров… пусть загаженных, нелегких… Но раньше бегал кросс по десять
километров и чувствовал себя вполне нормально. Курение? Чушь собачья!.. Уже
долгое время сигарет в глаза не видел. Тогда что?..
Беспокойство заставило посмотреть на город под другим углом. Угольная чернота,
без проблесков и бликов. Картинка дрогнула, изменилась. Вдалеке появилась
привычная серая равнина, усеянная пучками жухлой травы. Вокруг туманные силуэты
высотных домов. Над головой огромная воронка, черный водоворот. Или нет… Жадная
пасть инородного существа, гигантского и непредставимого. Земля на многие тысячи
шагов превратилась в слизистую массу. На болото не похоже, что-то другое и,
причем явно живое. По поверхности прокатывались волны, кое-где вспухали огромные
пузыри, лопались со всхлипами. Брызгали струйки грязи, раздавалось шипение
воздуха, приглушенные хлопки. В слизи плавали огромные толстые черви. Тела
жирные и мягкие, морды черные и блестящие. Глотки глубокие, с ворсом жесткой
щетины…
Внимание привлекли дымные сгустки, коими усеяно огромное поле. Старые знакомые.
Помню, видел их еще на базе «храмовцев». Они блуждали над поверхностью земли,
раскидывали вокруг многочисленные щупальца. Иногда натыкались на полупрозрачные
стены домов, жадно вгрызались. Клубки тьмы утолщались, становились больше и
подвижней. А здания расплывались, медленно оседали. У самой поверхности
вспыхивало тусклое зеленоватое свечение, прямо из пустоты лилась свежая слизь,
расплывалась медленными потоками.