Уходят! — дошло до меня. — Как вовремя!..
Я нашел взглядом Вадима. Лицо бледное, изможденное и угрюмое. Костюм и кольчуга
в рваных дырах, но парень вроде жив и здоров. Рядом целая гора собачьих тел.
Головы аккуратно отсечены. Края ран ровные, словно резали бритвой или лазером, а
не простым мечом… Несколько Гончих все-таки прорвались. Но я зря беспокоился,
Вадим смог позаботиться о себе.
Позади друга сидел живой и невредимый колдун. Раскачивался как маятник и тихо
пел. Я поморщился — когда же будет обещанное заклятие невидимости? Бой не
закончен — это очевидно. Лишь временное затишье, передышка. Псы вернуться, а
вместе с ними и Охотник. Тогда точно погибнем…
Вадим махнул рукой. Я кивнул — да, теперь придется сражаться бок обок.
Прихрамывая, подбежал к другу. Хлопнул по плечу, хотел сказать что-то
ободряющее. Но слова застряли в глотке… Ученик волхва напоминал статую. Лицо
восковое как у мертвеца, по лбу стекали крупные градины пота. Глаза вытаращены,
рот искривлен в гримасе ужаса. Вадик поднял меч и медленно попятился. Я понял,
резко оглянулся и чуть не задохнулся от испуга.
Тьма, что до сих пор молчаливо клубилась в конце улицы, взволновалась и
неудержимой океанской волной хлынула вперед. Я услышал тихий шелест, змеиное
шипение. Аспидная чернота мгновенно заполонила четверть площади, взорвалась
дымными клубами. На меня подуло холодным ветром, лицо и торс осыпало мелкой
пылью. Я инстинктивно прикрылся рукой и отшатнулся. А когда вновь посмотрел, то
тьма уже опала. Размазалась по площади, обратилась огромной пузырящейся лужей.
От памятника остался жалкий огрызок, псы исчезли.
Посреди лужи появился горб огромного пузыря. Размером с приличный гараж, стенки
антрацитово-черные, упругие как резина. Я испуганно отпрянул — если взорвется,
то плохо станет всем. Но пузырь не лопнул, а медленно и величаво раскрылся как
бутон цветка. Лепестки опали и слились с остальным мраком. На фоне кровавого
неба показался силуэт всадника…
Это было как обухом по голове. Колени подогнулись, и я встал в раскорячку, как
корова на льду. Еле успел развести руки, сохранил равновесие. Кожу лизнул
страшный холод, мышцы задеревенели. Не мозгом, но каждой клеточкой тела я ощутил
чужой разум. Чудовищный, чуждый всему земному и подчиняемый одному основному
желанию — голоду. Голова затрещала под напором ужасных образов, что стучались в
мозг вместе с кровью. Мысли охотника ощущались почти физически, казались
холодными и скользкими как дождевые черви…
Демон не выглядел чудовищем — вылитая из черноты статуя лошади с сидящим на ней
мелким худосочным существом. Лицо наездника — безликая маска. Ни глаз, ни ушей
или рта. Лишь мерцающие голубоватым призрачным светом щели глаз. Но именно
взгляд Охотника оказался гаже всего. Мой разум едва не утонул в потоке образов и
желаний, что исторгали глаза Проклятого.
Охотник пошевелился, конь медленно ступил вперед. Клочья черного тумана
потянулись следом, жадно впивались в асфальт. Я пошатнулся, заскрипел зубами и
попятился. Огненная волна прокатилась по венам, хлынула в руки. С выставленных
вперед ладоней сорвались два узких пучка яркого золотистого света. Прорезали
алые сумерки подобно клинкам и ударили в Проклятого. Охотник взорвался облаком
кипящей черноты. Шипение стало тише, в нем послышалась растерянные нотки.
Отлично! Значит, бороться можно…
Я быстро глянул на друга. Ученик волхва необычно бледный, глаза лихорадочно
блестели. Но держался молодцом. Лицо непроницаемое, спокойное. Только по