действия, мыслитель и ученый ты.
— Почему мне кажется, что словосочетание «люди действия» буквально переводится
как безмозглые? — поморщился очкарик.
Прошел к столу, осторожно переступил через горки мусора и окурков. С
брезгливостью осмотрел остатки трапезы. Выбрал угол почище, поставил портфель и
стал щелкать застежками. Открыл и запустил руку. Долго нащупывал что-то, кряхтел
и кривился. Спросил нейтральным тоном:
— Дата рождения?
— Десятое января, — ответил я.
— Интересно… — пробормотал ученый, поправил очки. — Возьмите, молодой человек!
Камышев выудил из недр портфеля молочно-белый стеклянный шарик размером с
крупную вишню и бросил мне. Я поймал на лету, покатал в ладони. Тяжелый и
гладкий, холодный. Стекло вспыхнуло изнутри ярким белым светом. По гладкой
поверхности побежала сеть трещин. Раздался сухой хруст, и на ладони осталась
небольшая горка белого порошка. Данилов сдавленно хрюкнул. Глаза майора полезли
из орбит, а челюсть отвисла. Даже ведьмак вышел из ступора, посмотрел с
неподдельным интересом.
Ученый приподнял светлые брови, вновь полез в портфель. Сонливость как рукой
сняло.
— Чудесно… как чудесно… — произнес Камышев. — Попробуем другим.
Я высыпал белую труху на пол, струсил пыль с ладоней. Ученый сразу всучил
кривоватый коричневый корешок. Я повертел в руках, потрогал выступы и
неровности. Что за растение?..
— Корень мандрагоры? — постарался угадать я. — Что с ним делать? Съесть?
— Прислушайся к ощущениям! — резко сказал Камышев. — Попробуй мысленно
потянуться!
Я пожал плечами, но послушно сосредоточился на корешке. Шершавая древесина
потеплела, появилась вибрация. Но почти сразу исчезла, кожу кольнуло холодком. Я
попытался вызвать уже привычное состояние транса. Не получилось. Сила
спряталась, затаилась. Похоже, истощил себя во время короткого боя со
спецназовцами…
— Не получается, — фыркнул я, вернул деревяшку ученому.
Тот жадно схватил, бросился к окну. Посмотрел на свет, повертел. Узкие плечи
вздрогнули, раздался приглушенное аханье. Камышев повернулся, преувеличено
спокойно подошел к майору и показал корешок. Я заинтересовался, присмотрелся
внимательнее. Только теперь заметил, что коричневая кора поменяла цвет, стала
желтоватой. Кое-где расползлись и буро-зеленые пятна. А с кончика торчал
тоненький молодой побег. На глазах вытянулся, выбросил вбок зубчатый листик…
Ученый повернул голову в мою сторону и подслеповато сощурился. Торопливо прошел
к мешанине электроники в углу, защелкал тумблерами. Быстро пробежался пальцами
по клавиатуре, посмотрел на столбик текста на одном из экранов. Гул вентиляторов
стал громче. Загорелись лампочки на нескольких приборах, стрелки на шкалах
зашевелились, поползли вправо.
— Молодой человек, будьте добры… — попросил Камышев.
Я покорно встал, подошел к ученому. Он ловко накинул на меня паутину проводов,
прикрепил к вискам и ладоням присоски контактов. Набрал на клавиатуре несколько
команд, уверенно нажал «enter». Щелкнул еще парой тумблеров и уставился на
крайний монитор. Я тоже глянул, похлопал глазами. На экране медленно плавали
цветные пятна. Сбоку возникло маленькое окошко, поползли строчки цифр, появилась