- Да бога ради!.. Но я не понимаю, что здесь противоправного? Какая разница, чем обмениваться - словами или мыслями?
- Вы знакомы с Всемирной Декларацией Прав Личности?
- Разумеется, я читал... А что там написано?
- Второй параграф. Помните?
- Нет, - честно признался Сомов. - Там много чего написано...
- Смысл его: запрещается прямое или косвенное воздействие на структуру личности человека. Любого. Где бы то ни было. С какими угодно благими целями. Даже с его добровольного согласия. Запрещается безусловно.
- Но что такое структура личности?!
Калуца наклонился к уху Сомова и прошептал:
- Этого не знает никто!
- Как никто? - удивился Сомов. - И те, которые сочиняли параграф, не знали?
- Никто!
- Но тогда что же они запретили?
- На всякий случай они запретили любые попытки влиять на личность.
- Что значит - любые? Вы вот мне сейчас внушаете нечто и нарушаете этот параграф.
- Совершенно справедливо.
- Но это же ерунда! Нельзя запретить людям общаться между собой.
- И тем не менее.
- А вы меня не надуваете? Может быть, там еще что-нибудь написано снизу и сверху.
- Там написано многое, но смысл я передал верно. Мысль законодателей проста: они хотели иметь возможность наказать тех, кто сознательно попытается оказать негативное воздействие на личность любого человека, и тем самым хоть как-нибудь оградить каждого от таких попыток. Мы же, создавая прямой информационный канал, будем, вне всяких сомнений, очень сильно воздействовать на личности людей, участвующих в эксперименте. И быть может, действительно в какой-то степени изменять структуру личности. Негативно ли, позитивно, но будем, и притом вполне сознательно... Мы преступники! Нас следует примерно наказать.
- Да, - Сомов поскреб затылок. - Что же делать?
- Можно вести себя по-разному. Я, например, преступлю закон, а после буду каяться.
- Сильно! И кто будет свои мозги подставлять?
- Я и вот он, - Калуца ткнул пальцем в Асеева.
- Интересно задумано! Х-ха.., да это просто отлично! Какова же моя роль?
- Это центр нашего совещания. Пока мы предполагаем использовать тебя в качестве реципиента. То есть мысли твои берем, а взамен ничего не даем. Сейчас тебе многое станет понятно. Смотри: ты человек, которого ни я, ни Асеев совершенно не знаем. Твое подсознание для нас - тайна, и вот, представляешь, если после эксперимента я или Асеев вдруг вспомним то, чего никогда на знали, мы спросим, а ты подтвердишь: да, это мои воспоминания, мысли, образы. До сих пор у меня была проблема, как обеспечить чистоту эксперимента. Тобой же она снимается полностью. Теперь понимаешь, почему я так за тебя ухватился?
- Понимаю, - сказал ошеломленный Сомов. - Я согласен!
Калуца вдруг сделался серьезен и даже печален.
- Не спеши, - сказал он тихо, - подумай. Уверен ли ты, что у тебя нет ни одной, скажем, мысли или тайного желания, которое ты хотел бы скрыть, и даже самому не признаешься, что оно существует? Ведь таким образом мы опосредованно будем влиять на твою личность. Понимаешь?
- Сейчас... Кажется, понимаю. Есть, наверное...
- Но мы будем в неравных условиях - это понимаешь? Психологический дискомфорт... Подумай... Мы будем ковыряться в потемках твоей души, помимо твоей воли и сознания. Ты будешь беззащитен против нас. Приятно ли тебе будет знать об этом?
- Я подумаю. Я, в принципе, уже теперь согласен просто из упрямства, но я подумаю. А, вот - я потребую компенсации.
- Извольте, - Калуца непонимающе глянул на Асеева. Какого рода?
- Я согласен, если по ходу дела вы мне будете все рассказывать. Что, зачем, каким образом и почему не иначе. И всякие, там, термины, принципы, теории. Я уже давно к этому подкрадываюсь, а тут такая возможность. Вы ведь психиатр?
- Доктор медицины, раздел - психопатология. Тебя это устроит? - Калуца улыбнулся - Но если этого мало, то в перспективе я даю слово познакомить тебя с гением в нашей области.
- Все, я уже в вашем прямом распоряжении!
- А позволь спросить, зачем тебе все это нужно? поинтересовался Асеев.
- Да так, знаете ли, для ориентации... я несколько разочарован своей профессией и может быть найду подходящую стезю... Как знать.
- М-мда.., - Калуца вздохнул. Сколько тебе лет?
- Тридцать три.
- Вся жизнь впереди, - Асеев встал. - Но мне, однако, пора...
- Командир, я пожалуй сменю Джона, - подал голос кто-то сзади.
Сомов оглянулся - это был его однофамилец.
- Да, Женя, уже пора, - сказал Асеев. - Надеюсь, ты не злоупотребил?.. Шампанское - враг вахтенного офицера.
- Нет, командир, - Сомов-старший усмехнулся. - Ты ведь знаешь, при разгоне и торможении я не употребляю стимуляторов высшей нервной деятельности.
Калуца хмыкнул и мотнул головой. Асеев глянул на часы.
- Добро, - сказал он, - заступай на вахту, а я свяжусь с туером и перед отстыковкой тебя сменю... А ты, - продолжил он, обращаясь к Калуце, - не очень тут хвост распускай.
- Ну что ты, Ваня, - ты ведь меня знаешь!
- Конечно знаю. Шалунишка... Что мне не нравится - это та скорость, с которой вы спелись. Два часа - и полное взаимопонимание. Не суетись, Ричард. Давай все по порядку. Сначала одно, потом другое, а уж потом пятое и десятое.
Сказав это, Асеев повернулся и вышел из кают-компании.