- "Вавилов"?
- Он.
- Почему? Вроде все уже успокоилось.
Я вкратце рассказал про комиссию, про Шатилова, про шефа и про себя.
Он почему-то вздохнул, и этим мне понравился. Он понял, что к чему, и это был первый плюс мне. Потому что этот Сомов вроде бы не должен понять. Он планетолог, ученый и вряд ли наши космические страсти могли иметь к нему отношение. Он не мог быть осведомлен обо всем этом. А, следовательно, с момента аварии и кончая сегодняшним днем с ним что-то происходило такое, что он вынужден был расширить свой кругозор.
- Давай так: ты спрашиваешь - я отвечаю. Если не знаю говорю "не знаю". Если не могу ответить - говорю "не могу". Если не хочу - значит "не хочу".
- Принято. Буду записывать.
Он кивнул. Я мог бы и не предупреждать - имею право. Но почему-то не захотел этого делать. Дело не в том, что он играл "в открытую". Эта "открытая" - та еще "открытая"... Дело было в том, что он дал понять, что не собирается меня обманывать.
Он скажет только то, что сочтет нужным, и это будет правдой. С единственной оговоркой. Это будет его правдой. Потому что истина одна, а правд много. Меня же в данном случае интересует истина в виде фактов. Тут Спиридонов не ошибся ни в выборе кандидатуры, ни в том, что отрезал меня от информации. Теперь я был почти уверен, что информаторий его работа. Мой козырь тот, что я гол как сокол. Ничего не знаю, кроме содержимого официальных бумажек и мнений тех, с кем успел встретиться. Это значит, во всяком случае, что я не смогу подсознательно давить на своих контрагентов. Я буду только фильтровать информацию.
- Начнем? - я включил кристаллофон. - Кто рекомендовал тебя в состав экспедиции?
- Никто. Скорее всего, я попал в него случайно. Нужен был планетолог, его искали и нашли.
- Считаешь, что выбор был удачен?
- В известной мере. Хотя, с другой стороны, я специалист по планетам земной группы. Не знаю... Такое впечатление, что меня отобрали не по профессиональному признаку.
- Странно. Не находишь?
- Нахожу. И тем не менее.
- Вы выполнили свою главную задачу?
Сомов улыбнулся и искоса на меня посмотрел. Но ответ был совсем не тот, который я ожидал.
- Да, - сказал он.
Я намеренно не сопроводил вопрос оборотом "считаешь ли". А он это понял, и тем не менее... Из этого вывод... Нет уж, выводы потом. С точки зрения ЭТОГО Сомова экспедиция выполнила свою задачу. Где именно, до Урана, возле Урана, после Урана - не имело значения. Она ее выполнила, и все тут!
- Были ли пункты, оставшиеся невыполненными?
- Да.
- Возле Урана?
Он опять улыбнулся. Я понял, что на этот вопрос, он или не хочет, или не может ответить.
- Ну, хорошо. Вот эта авария...
- Катастрофа, - поправил он.
- Да, катастрофа. Она произошла сразу или... как-то постепенно?
- Или, - сказал Сомов. - Сначала была первая часть, а уж потом двигатель разлетелся в прах.
- После первой кто-то пострадал?
- Да. Погибли трое, а мой однофамилец получил дозу облучения.
- Но "Вавилов" сохранял, так сказать...
- Нет. Мы лишились всех средств связи и навигации. Судно было неуправляемо. Мы не могли даже примерно определить траекторию. Вообще говоря.., мы были обречены.
- И тогда?
- И тогда мы, если можно так выразиться, устроили маленький ядерный взрыв в космосе. Вспышку заметили, на счастье довольно близко дрейфовала "Генуя", они нас и выудили из обломков.
Про "Геную" я был в курсе, но то, что взрыв был устроен намеренно и не подозревал. Черт бы не побрал этого Спиридонова!
- Скажи, а вас могли бы обнаружить, если бы вы не устроили взрыв?
- Шансы, как потом выяснилось, были. И даже весьма приличные. Но мы не могли рисковать. Нам нужно было сто из ста.
- Почему?
- Кто-то из нас должен был вернуться на Землю.
- Кто именно?
- Безразлично. Хотя лучше всего, если бы вернулся Калуца.
- Почему?
- Так оптимальней. Вышло совсем хорошо, вот только... Сомов.
- Он погиб во время взрыва?
- Нет, до того.
- Умер?
Сомов глянул на меня в упор. Я даже удивился той искре неприязни, которая промелькнула в его глазах.
- На этот вопрос я ответить не могу.
- Не можешь или не хочешь?
- А на этот вопрос я отвечать не хочу.