И чем дальше говорил Рытин, тем быстрее таяло любопытство и озабоченность на бедовом лице Рудольфа, тем жестче узились зрачки вбиралось брюшко и выпрямлялся стан, а Галя, позабыв тайные обиды, смотрела на него с нескрываемым восторгом....
- это в ваших силах. - безнадежно закончил Рытин и поморщился - в голове в очередной раз что-то лопнуло, окатило кипятком и затаилось ноющей болью.
Рудольф тоже поморщился и устало поманил его пальцем
- Ну-а дыхни...
У Рытина противно задергалось под глазом. Персонал ожидал действий. А Рытину хотелось уйти от этих страшных людей, от унижения, забыться у себя на полке и может даже умереть - раньше того срока, когда Галя, Рудольф Игнатьевич и еще верная тысяча пассажиров очнется от спячки - кто на полу, кто на полке, а кто и вовсе не очнется... Рытин с'ежился, шагнул и выдохнул в чуткие ноздри комок спрессованного, похожего на стон, воздуха.
- Ну, с этим все в порядке, - чмокнул Рудольф и тут же потребовал: Документики, пожалуйста.
Рытин обмер. Паспорт покоился в кармане плаща - за тридевять земель в первом спальном вагоне.
- Я... я... - заикаясь, начал он. - Поймите... При чем здесь документы?
Рудольф тут же оседлал ситуацию.
- Как это без документов? Как же вы? Такой акт, понимаете ли...
- Там, там... - неопределенно жестикулировал Рытин. - Есть... только в плаще...
- Без документов - увы! Зря вы его, конечно, не прихватили. Если бумагу составлять, данные нужны...
- Я наизусть знаю! - еще надеялся Рытин.. - И номер, и серию, и...
- Так дела не оформляются, - снисходительно улыбнулся мучитель. Поймите меня правильно, молодой человек. И озабоченно повернулся к Гале. А вы, будьте добры - сопроводите товарища, проследите, чтобы он... ну...
Рытин некоторое время зорко пересчитывал веснушки, затем отвернулся, рванул дверь, вышел в тамбур. За спиной зашипело:
- Кто у тэбэ там...
- Галина Богдановна! - повышенно перекрыл Рудольф. - И билетик его с собой прихватите, если не передумает, конечно.
- Не передумает! - совсем по-мальчишечьи выкрикнул Рытин и, не дожидаясь конвоя, нырнул в лязгающую гармошку.
Его несло в каком-то угарном галопе - толкал сонные тени, путался в теплых штабелях плацкарта, а в стыковых сбивках чудились ему, словно обрывки фонограмм - крики и стоны разложенных по полкам мертвецов. Впереди еще оставались двери и слабенький признак надежды. За спиной, покорно закрывая все отворенное Рытиным, тихо и невнятно ругалась Галина...
Хоть Рудольф и принимал на этот раз в купе - с прибранным лежбищем и ярким светом, по всему было видно - возвращения он не ожидал.
- Присаживайтесь, - устало погладил он одеяло напротив и приняв паспорт, начал его внимательно перелистывать. - Студент? - стрельнул Рудольф поверх неожиданно возникшей жирной оправы. - А, молодой человек?
- Молодой специалист.
- Специалист? Так-так... Холост... Прописка в ажуре... А вот фотокарточку пора бы освежить...
- Сейчас?
- Что - "сейчас"?
- Освежить?
- Не надо утрировать, - Рудольф положил паспорт и покрыл его ладонью. - Ну, а теперь, молодой человек - руку на сердце, - ладонь строго прихлопнула серпастый-молоткастый, - зачем вам все это нужно?
Рытин на него старался не смотреть. Бешенство, выпестованное тройным переходом, сдерживалось разве что затейливым положением Рудольфа - будь на его месте, Рытин даже не мог представить, как бы лично он повел дело.
И сейчас он смотрел на мягкие тапочки, видимо прихваченные для одомашнивания кочевой жизни, и мало-помалу сглатывая ярость, произнес:
- Вряд ли вы поймете. Настолько это сложно...
- А вы попытайтесь, - (Рытин поразился - насколько хватало начальнику ласкового любопытства), - Ваше упорство удивляет.
- Понимаете, я... - Рытин представил свой рассказ о временном сдвиге, о поезде, застывшем над пропастью - и ему сделалось совсем плохо, черно и безнадежно, лишь выкатилось из груди случайное: - Я имею мысленную связь с одним инвалидом...
- Чего? - не выдержал Рудольф.
- Экстрасенс! - окатила Галина с веселой подначкой, но уколовшись о зрачки начальства, залепила прыснувший было рот.
- Короче - так, - снова шлепнул провинившегося Рудольф, и посапывая, извлек из-под стола чистый лист бумаги. - Вот вам... ручка есть? Найдем... Опишите все в форме заявления. А там видно будет...
Рытин вздрогнул...
Вспомнил о...
Спеленал ладонью правый кулак с дьяволенком и тяжело замотал головой. Железнодорожники переглянулись.
- Я не могу, - выдавил Рытин и поглубже спрятал кочан ладоней. - У меня там... У меня рука не работает.
- Усохла? - фыркнул Рудольф и озорно подмигнул Галечке.
Рытин молчал долго - унимал гудящее сердце, слушал как пот простреливает знобкую кожу и наконец, уравновесив резонанс, тяжело поднялся.
- Прощайте...
- Как, все? - глаза начальника оказались удивительно похожими на Галины - такие же маленькие и круглые.
- Катастрофа не отменяется. Она на вашей совести...
- Да кто ты такой...
- Такой! - зло срезал Рытин. Сгреб паспорт и очутился в коридоре. Там услышал тихое:
- Ты, Галина, глаз с него не спускай...
Рытину хотелось выть. Самым страшным было то, что он понимал этих людей, в принципе поступающих правильно, но не властных над собой - они просто вынуждены, обязаны были не верить ему, Вагоны теперь казались многометровым футляром - наглухо и намертво отрезанным от живого мира...
"Почему - наглухо?" - озарило Рытина в тамбуре своего вагона. Он застыл. Увлекшись механическим однообразием марша на него налетела Галя. Рытин отстранился и шагнув к двери, тронул замок.