- Там есть еще такие, как ты? - вежливо ответил Леголам.
Спустя мгновение открылась дверь в огромном дереве и из нее вышел низенький эльф.
- Целлофан и Лавалье ожидают вас наверху, - сказал он и повел компанию в широкий ствол.
Дерево внутри было совершенно пустым, а его внутренняя поверхность была оклеена обоями "под кирпич". Винтовая лестница вела сквозь дырку в потолке на верхний этаж, и эльф знаками показывал им, чтобы они быстрее поднимались по узким ступеням. Поднявшись наверх, они оказались в комнате, выглядевшей так же, как и нижнее помещение, но ярко освещенной свисавшей с высокого потолка люстрой, сделанной из тележного колеса. На двух пеньках в конце комнаты сидели Целлофан и Лавалье, одетые в дорогой муслин.
- Добро пожаловать в Лорнадаун, - сказала Лавалье, медленно поднимаясь на ноги, и путешественникам показалось, что она прекрасна, как поросль молодого кустарникового дуба. У нее были великолепные каштановые волосы, и когда она тряхнула головой, на пол дождем посыпались пригоршни великолепных каштанов.
Фрито вертел на пальце Кольцо и любовался ее великой красотой. Он стоял, как зачарованный, а Лавалье, посмотрев на него, увидела, что он вертит на пальце Кольцо и любуется ее великой красотой.
- Я вижу, Фрито, - сказала она, - что, вертя на пальце Кольцо, ты любуешься моей великой красотой. Фрито судорожно выдохнул.
- Не бойся, - сказала она, торжественно ущипнув его за нос. - Мы не задаваки. Затем встал Целлофан и приветствовал каждого путешественника по очереди, и жестом усадил их на резиновые мухоморы, расставленные у стен, и попросил их поведать ему об их странствиях. Эрроурут прокашлялся и начал:
- Однажды, давным-давно...
- Зовусь я Ишмаэль... - сказал Гимплет-Штопор.
- Единожды в месяце апреле... - начал Леголам.
- Услышь меня, о Муза! - вступил Бромозель. После некоторых споров Фрито рассказал всю историю Кольца, вечеринки, устроенной Дилдо, о Черных Шлепперах, об Орлоне, Дории и безвременном уходе Гудгалфа.
- Не может быть, не может быть... - грустно произнес Целлофан, когда Фрито умолк. Лавалье печально вздохнула:
- Путь ваш долог и труден.
- Да, вы несете тяжкое бремя, - подтвердил Целлофан.
- Ваши враги могучи и безжалостны, - сказала Лавалье.
- Вам следует опасаться многого, - сказал Целлофан.
- Вы уйдете на рассвете, - сказала Лавалье.
Накормив досыта своих гостей серафимом и херувимом. Целлофан и Лавалье проводили усталых путников в небольшое деревце по соседству, где каждый получил по комнате. Когда Фрито уже собрался войти, Лавалье отвела его в сторонку, и они оказались на укрытой от взглядов лужайке, которую пересекала сточная канава.
Посреди лужайки стояла загаженная птичья кормушка, в которой кверху лапками лежали два воробья.
- Яд, - объяснила Лавалье, забрасывая трупики пернатых в кусты. Только это их немного сдерживает.
Она плюнула в воду, и из нее-выпорхнула золотая рыбка. Рыба выкрикнула:
- Отдай мне свои семерки! И плюхнулась обратно.
Лавалье склонилась над поверхностью вод и произнесла:
- Условие Уилмота.
Вода закипела, и распространился легкий запах мясного бульона. Затем Фрито показалось, что поверхность стала гладкой и на ней появилось изображение человека, что-то засовывающего себе в нос.
- Рекламный ролик, - раздраженно буркнула Лавалье.
Через секунду изображение исчезло, и вместо него появились улицы, заполненные танцующими гномами и эльфами, дикие кутежи в Минас Трони, радостные дебоши в Стайе, огромная бронзовая статуя Сорхеда, переплавляемая в зажимы для галстуков, и, наконец, сам Фрито, сидящий на куче дешевых браслетов, сережек, брошек и бус, и улыбающийся от уха до уха.
- Это доброе предзнаменование, - изрекла Лавалье. Фрито протер глаза и ущипнул себя.
- Значит, все не так уж плохо? - спросил он.
- Водоем Лавалье никогда не лжет, - холодно ответила леди и, проводив Фрито к его спутникам, исчезла в густом облаке духов "Зрелость джунглей".
Фрито ущипнул себя еще разок, затем ввалился в дом-деревце и уснул глубоким сном.
Поверхность воды еще некоторое время оставалась черной, затем она осветилась и показала триумфальное прибытие "Титаника" в Нью-Йоркский порт, выплату Францией военного долга и бал, данный Гарольдом Стассеном при вступлении в должность Президента США.
В восточной части неба Вельвета, любимая звезда эльфов, утренняя, и служанка рассвета, взошла и приветствовала Ноксзему, от которого язык становится как фланелевый, и, лязгая своим золотым мусорным ведром, попросила его приготовить крылатую тарелку рикши Новокаина, герольда дня. Затем появился красноглазый Овальтин с пухлым ртом и нежно поцеловал землю восточнее моря. Короче говоря, наступило утро.
Наскоро позавтракав отклонениями и щитовидками, Целлофан, Лавалье и их слуги провели компанию на берег великой реки Анацин, где лежали три маленьких бальсовых плота.
- Пришел грустный час расставанья, - торжественно произнесла Лавалье. - Но для каждого из вас у меня есть маленький подарок, который в черные дни невзгод будет напоминать о вашем пребывании в Лорнадауне.
Так сказала она, и достала большой сундук, и извлекла из него пригоршню чудесных предметов.
- Для Эрроурута - бриллианты короны, - сказала она и вручила удивленному королю грушу в форме алмаза и голубиное яйцо размером с изумруд.
- Для Фрито - чуть-чуть волшебства, - и в руках болотника очутился великолепный стеклянный шар, внутри которого плавали снежинки.
Затем каждый в компании получил что-нибудь дорогое и необычное. Штопор - подписку на журнал "Жизнь эльфов", Леголам - колоду карт. Мокси - баночку клеверного бальзама, Пепси - пару вилок для салата, Бромозель получил велосипед модели Швинна, а Спэм - мазь от насекомых.
Дары были быстро припрятаны на плотиках вместе с другим снаряжением, необходимым в их трудном деле: веревками, банками говяжьей тушенки, массой копры, волшебными плащами, которые прекрасно маскировали на любом фоне, будь то зеленая трава, зеленые деревья, зеленые скалы или зеленое небо, томика книги "Драконы и василиски мира", коробкой собачьих украшений и бутылкой одеколона.
- Прощайте! - сказала Лавалье, когда компания разместилась на плотах. - Великие путешествия начинаются с одного шага. Человек - не остров.
- Ранней пташке бог червячка посылает, - сказал Целлофан.
Плоты скользнули на реку, а Целлофан и Лавалье взошли на лебединую форму лодки и некоторое время дрейфовали рядом с ними. И Лавалье сидела на носу и пела старинную песню-плач эльфов под разрывающие сердца звуки стальных барабанов.
Даго, даго, Ласси, Лима рантинтин,
Янки моноцики рамар роторут.
Телезвезда алоха сааринен клорет
Стассен камаро Импала десото?
Гардол олео телефон лумумба!