Где-то здесь должно быть... Он попробовал шевельнуть одну доску, другую...
Широкий горбыль сдвинулся. Экспериментатор оживился, поднажал. Горбыль висел только на верхнем гвозде, в заборе открылась лазейка. Колба-Воблов радостно юркнул в неё.
Там оказалась крапива в рост человека, через неё вела узенькая тропка. Преподаватель поднял руки, чтобы не обстрекаться, и двинулся по тропе. “Будто сдаваться иду, – мелькнуло в голове. – Как бы Вохриков не поймал...“. Крапива кончилась, но путь и дальше был единственный – вдоль колючей проволоки, огораживавшей стоянку электрокаров. Потом показался сквер с лампочкой на столбе, которая всё ещё бледно светила, хотя солнце взошло.
Именно здесь была замечена Дисплей. Колба-Воблов вздрогнул: нет ли и сейчас засады в кустах? Он миновал сквер и боязливо вломился в заросли.
Точно, Вохриков его поджидал.
– Доброе утро, – поражённо поприветствовал его нарушитель.
Офицер был поражён не менее: он видел перед собой выходца с того света.
– Как это вам удаётся? – стал допытываться преподаватель.
Растерявшийся командир забормотал:
– Да как... У меня к лазейке проводочки прилажены. Отодвинут доску – там включается, и в караулке телефон брякает.
Колба-Воблов разинул рот. После долгого молчания он произнёс:
– А, да, да. И непрерывный гудок потом.
– Только вы никому... Я и то уж не ловлю прямо возле забора, а провожаю потихоньку подальше, там задерживаю. Чтоб не догадались, что это из-за лазейки.
– Да вы бы забили ее!
– А-а, тогда невесть где будут сигать, и не заметишь. А тут известно.
Преподаватель засмеялся и в разочаровании потопал к цеху-автомату.
Начальница сидела за пультом, обхватив голову руками. Она уже так долго допрашивала машину, что запуталась в перфокартах и в своих заметках и потому, потерев распухший лоб, решила для простоты сочинить объяснительную от лица ЭВМ. В муках рождался последний абзац документа: “Ввиду того, что по окончании рабочего дня энергопитание было от меня отключено, я была вынуждена извлечь энергию по вентиляционным трубам из воздуха – из броуновского движения его молекул. В результате молекулы замедлились, что привело к понижению температуры на территории завода, к туману, затем к снегопаду. Добытую энергию я использовала для создания гравитонного луча, которым вышибла дверь электрощитовой и перевела рубильники в положение “вкл.” В этом признаю себя виновной и предлагаю в наказание задержать присвоение мне очередного звания – компьютер”.
Дисплей не испугалась преподавателя, так как она-то теперь знала, что он не съеден. Она вскочила и нетерпеливо бросилась навстречу:
– Где бактерия?
Колба-Воблов не понял, что за бактерия. К тому же в нём ещё живо было впечатление, как начальница налетела на него совсем с другой интонацией. Он неопределённо кивнул ей и, поскольку женщина вроде бы уступила ему место, с пешеходного устатку опустился на операторское сиденье.
Перед ним лежала объяснительная записка. Преподаватель мельком посмотрел на неё, заинтересовался и прочёл до конца.
– А! – сказал он. – Вон это что... Скончался наш вездеход.
Он обрисовал свои похождения.
3акончил словами:
– Потом я пробрался в лазейку, где и вы прошли, и явился сюда.
Дисплей покраснела.
– Кстати... – вспомнил он. – Всё хочу спросить. Почему вы пришли в цех среди ночи? Ни с того ни с сего...
– Не спалось что-то. Не по себе было. Почувствовала: что-то не то здесь творится...
– По-чув-ство-ва-ла? – произнес Колба-Воблов, изумляясь.– Ага... Что-то внутри толкнуло?
Он глубоко задумался.