Кузя стоял между дедушкой и бабушкой совершенно опустошенный. Несколько раз он осторожно скашивал взгляд на Федора, но опускал глаза каждый раз, когда Федор смотрел на него. Наконец, все закончилось. Скорбная процессия потянулась с кладбища в поджидающий автобус. Федор подошел к Кузе и положил руку ему на плечо.
— Поехали на Шингарку. Нечего нам с тобой делать на поминках. Мы их и так не забудем.
Кузя только кивнул, ничего не говоря.
Со смертью родителей Кузьма полностью окунулся в учебу и тренировки. Выучил еще три языка и, наконец, дед принес ему огромный, почерневший от времени, пахнувший старой кожей и плесенью, фолиант, исписанный столбиками непонятных знаков.
— Мабдорнаг, — сказал Михаил Петрович одно только слово и у Кузи дрогнуло сердце, ведь это был язык, при помощи которого можно было вызывать демонов в мир людей и повелевать ими, а затем приказать им вернуться домой, не нарушая равновесия.
Целый месяц Кузя учил буквы, коих набралось триста девяносто шесть, а затем принялся узнавать слова языка тех существ, что живут в мире тьмы и огня. На третий месяц изучения Старейшего языка, сидя в библиотеке, напротив Федора, который в этот момент что-то внимательно изучал, Кузьма, сбиваясь через каждое слово, взвыл:
— Как мне этот язык надоел! Я с ума сойду!
— Я тебе сойду… — меланхолически ответил Федор и отвесил Кузьме несильный, но чувствительный подзатыльник.
— Ну! — возмутился Кузя.
— Это что бы не болтал всякую ерунду. Сойдет он, — пояснил Федор, — А язык этот — для тебя, для дурачка. Как ты будешь с драконами разговаривать?
— С драконами?! Ты шутишь, что ли?
— Учи, не болтай, — Федор углубился в чтение, — главное, помни про Равновесие, — добавил он, помолчав.
Не удовлетворенный этой беседой, на следующий день Кузя пожаловался деду:
— Дед?! Сколько можно учить этот язык? Он же не настоящий!
— Учи давай! — рявкнул дед, — Ненастоящий!
— Ну а какой? Кто на нем говорит?
— Если не будешь знать, как на нем говорить, то и сказать ничего не сможешь! А главное, имена собственные.
— Дед. У меня мозги кипят. Ну, какая мне польза от того, правильно ли я скажу "Норготонодокулатунимруг"?
— Будет польза, еще какая. А будешь ныть, скажу Федору Михайловичу, пусть тебя на ум наставит.
— Я ему уже говорил, — сказал Кузя.
— Что?! — на несколько мгновений у Михаила Петровича пропал дар речи, — Ты говорил с Федором Михайловичем о том, что не хочешь учить Первый язык?!
— Я сказал, что надоело… Он меня подзатыльником наградил, сказал, что не смогу с драконами разговаривать…
— И все?! — спросил Михаил, до сих пор со страхом вспоминая тот день, когда он пожаловался добрейшему Федору на трудности Первого языка.
— И все… — Кузя вздохнул и отложил фолиант, затем повернулся к Михаилу:
— Я сегодня на день рождения к Лидке.
— Обратно поздно пойдешь?
— Дед! Ну, ты что спросил?! Поздно! А что, я маленький? — ответил Кузьма, играя мускулами. Михаил Петрович только вздохнул и покачал головой.
Веселый и слегка нетрезвый Кузя возвращался со Дня рождения по густым зарослям парка. За спиной ему послышался какой-то шум. Кузя остановился и прислушался. Звук стих. Кузьма пожал плечами и пошел дальше. По аллее, навстречу ему, шла хрупкая девушка. Поравнявшись с Кузьмой, она улыбнулась ему. Юноша улыбнулся в ответ.
— У вас не найдется прикурить?
— Нет, — засмеялся Кузя, — Я не курю…
— Какая досада, — сказала девушка и подошла к Кузе вплотную. В ее руках мелькнул платок и крепко прижался к лицу Кузьмы. Кузя дернулся, вдохнул яд и обмяк, упав на землю.
Кузя пришел в себя, растянутый за руки и за ноги в высокой арке, стоящей в центре большого сводчатого помещения. Перед ним открылась картина — большая пентаграмма со свечами и справа от нее, круг. В пентаграмме густо, как молоко, клубился туман, в круге находились обнаженные мужчина и женщина.
— Норготонодокултунимруг! Явись и служи!
Мужчина и женщина начали обряд вызова. С каждым движением мужчины, туман в пентаграмме изменял свою форму.
Кузя, усилием воли, прогнав из головы собственный туман, вспомнил имя вызываемого демона и шепотом стал произносить его.
Наконец, мужчина достиг кульминации, и в тот же миг облако дыма в пентаграмме превратилось в отвратительного демона. Через несколько долгих мгновений, кульминации достигла женщина. Демон стряхнул с себя оковы пентаграммы и вышел наружу, почувствовав запах человеческого тела.
— Пх'нглуи мглв'нафх Кугу Р'ех вгах'нарол фхтагн, Норготонодокулатунимруг — сказал Кузьма немного дрожащим голосом.
Демон подошел к Кузе и спросил на языке, который юноша еще утром считал не существующим:
— Как получилось, родственник, что ты в человеческом теле?
— Я в теле ведьмака. Видишь метку?
Демон своим особым зрением осмотрел Кузю и увидел трехлапчатую свастику в круге с тремя коготками. Демон понимающе покачал головой
— Интересно. Ты овладел им или он тобой?
— Мы оба в проигрыше. Он еще жив и причиняет мне столько страдания, сколько может, своими уродливыми мыслями.
— Плохо. Долго он проживет?
— Не знаю. Может, три цикла, может пять.
— Плохо. Только мне тоже не очень весело. Смертные вызвали меня сюда, а зачем, не сказали…
— Они твои господа? Они, кажется, неправильно произнесли твое имя?
— Неправильно. Но они не поняли. Будешь есть со мной?
— В этом теле я не могу…