— Поехали. Коля там уже рвет и мечет.
— Толку-то…
— Тебе с ним плохо?
— Мне с ним… никак. Если бы я была человеком, мне было бы очень хорошо с ним. Он очень добрый. И несчастный.
— У тебя дети есть?
— Есть, конечно. Взрослые. Мне восемь лет уже, — Маал вышла из ванной, Федор поплелся за ней.
— А ребенка ты почему не хочешь ему родить?
— Хочу. Котенка. Ага? — ответила Маал, даже не повернувшись в сторону мужчины.
Маал попыталась втиснуться в платье, Федор подошел и ловко натянул синий шелк на великолепную женщину.
— Почему сразу котенка? — рассудительно заметил Федор.
— Потому что у меня от него уже есть четверо котят. Уже взрослые. Два года будет в следующем месяце.
Маал надела чулки и, вдруг, встав на колени, подползла к Федору и обняла его за ноги:
— Пожалуйста! Не говорите ничего Отцу!
Федор резко нагнулся и поднял рыдающую женщину на ноги:
— Что я не должен говорить отцу!?
— Я его обманула… — она снова попыталась снова опуститься на колени, но Федор был начеку и не позволил ей этого, крепко схватив ее за предплечья.
— Что ты ему сказала?
Маал зажмурилась и втянула голову в плечи.
— Он не потерпит такого позора… Он их убьет…
— Кто убьет, какой позор?
— Я сказала, что Вы подарили меня Коле… потому, что…
Федор вздохнул и обнял Маал, она положила голову ему на плечо и прижалась к нему всем телом.
— Глупая кошка! Ты любишь его?
Маал покивала Федору в плечо.
— Вот и хорошо. Ну, я же познакомил вас с Колей. Хорошо, я тебя подарил…. А как я тебя подарил-то, я что, твой отец?
— Отец… Он был рад, что Вы проявили ко мне такой интерес… У него двадцать дочерей только от моей матери…
— Дурочка! Поехали к Николаю!
В особняке у Николая было все готово для парадной встречи гостей. Николай выскочил на крыльцо и, подбежав к машине, помог Александре выйти.
— Здравствуйте, Федор Михайлович! Очень рад вас видеть!
— Я тоже, Николай Егорович, — Федор вышел из автомобиля.
Николай провел Федора в гостиную с большим панорамным окном и увел жену. Через несколько минут появился вновь.
— Федор Михайлович! Я очень рад, что Вы…
— Коль, успокойся. Мы не в Смольном на церемонии.
— Извини, Федь. Я уже совсем ничего не понимаю, с кем говорю, о чем… Пошли к столу.
За столом некоторое время молчали, отдавая дань искусству поваров. Затем Николай сказал:
— Федь, ты не представляешь, как я измучился. Я ее люблю, я все для нее сделаю!
Федор пожал плечами:
— Мы все так легко бросаемся словами…. Все… Что такое все? Принять ее, такой как она есть, ты сможешь?
— А какая она?! Что с ней? — Николай привстал на стуле, — Ей кто-то угрожал? Ты только скажи, я…
— Успокойся ты, сядь! — досадливо махнул рукой Федор на бизнесмена, — Как мне сказать это, что бы ты понял…
— Да уж не дурак я! Пойму, как-нибудь!
— Ты в сказки веришь?
— Про тебя кое-что слышал, — кивнул головой Акимов.
— Да при чем тут я? — поморщился Федор, — В сказки…
— Какие, Федь, сказки, когда я своей башке уже не верю. Вот ты, видел говорящих крыс?
Федор приподнял бровь.
— А я вот видел! И был я в тот день трезвый, как стекло!
Федор изящным жестом отмел говорящих крыс, как предмет недостойный. Затем, помолчав для акцента на своих словах, спросил:
— Ты веришь в совершенную любовь?