Виктор ПОТАПОВ
Третий рассказ Аэлиты
Литературно-историческая фантазия
Примерно год тому назад мне пришлось по делам редакции ненадолго выехать в один из районных центров Приуралья.
Остановился я у старого знакомого одного из наших сотрудников. Обычное дело: небольшая посылка из столицы в обмен на недолгое, но искреннее провинциальное гостеприимство.
Хозяин Moii, Леонид Дмитриевич Калашников, оказался бывшим школьным учителем истории. Быстро преодолев первую неловкость и покончив с разговорами типа "а у вас - а у нас", мы перешли на более близкие сердцу темы. К моему удивлению, Леонид Дмитриевич оказался заядлым любителем фантастики. Меня это искренне обрадовало, потому что я сам с детства страдаю тем же недугом.
Беседуя о фантастической литературе, мы вспомнили двадцатые годы: Берроуза, Айхакера, Пьера Бенуа, "Аэлиту" Толстого. "Аэлита" с детства была моим любимым романом, и по этому я тут же высказал Калашникову свое глубокое убеждение в том, что, по-моему, и сейчас мало кто сможет создать подобный шедевр, нарисовать такой неправдоподобный, но заставляющий верить в свою реальность мир. И даже рассказы Аэлиты о расцвете и гибели Атлантиды, позаимствованные Толстым у оккультистов типа Блаватской, Скотт-Элиота и других, в которых мало что осталось от истинной истории человечества, звучат в романе так убедительно, как, может быть, не прозвучали бы догадки настоящих ученых.
Слушая меня, Леонид Дмитриевич потихоньку пил чай и улыбался. Вначале я старался не обращать на это внимания, но постепенно стал раздражаться. Заметив это, Леонид Дмитриевич прервал меня и, извинившись, вышел в другую комнату.
Вернулся он с тоненькой папкой и, положив ее на край стола, принялся рассказывать.
В свое время они были дружны с Толстым, и Калашников немало помог ему, когда Алексей Николаевич работал над "Аэлитой". Толстому необходим был человек, хорошо разбирающийся в древней истории, способный подобрать нужные материалы, объяснить детали, посоветовать, как придать реалистичность его фантазиям и связать воедино придуманное прошлое двух цивилизаций. Таким человеком стал Калашников.
Позже, когда роман был опубликован и имел большой успех, Толстой, помимо экземпляра книги с дарственной надписью, в благодарность за помощь подарил Леониду Дмитриевичу рукопись, представлявшую собой небольшой отрывок, не вошедший в роман. Первоначально, по замыслу писателя, он должен был составлять часть главы "Древняя песня", в которой после сокращения осталось всего три страницы. Кстати, отрывок начинается и заканчивается текстом, сохраненным в романе. В этом нетрудно убедиться.
Очевидно, вам уже пришли в голову вопросы, которые в свое время задал себе и я. Дело заключалось в том, что раньше этот отрывок был для Калашникова лишь памятью, чем-то принадлежащим только ему лично. Однако в песледние годы Леонид Дмитриевич, к своему великому удивлению, стал встречать идеи, высказанные Толстым в романс, в научных работах!
Поначалу он воспринял это как простое совпадение, курьез, не более, но вскоре эту мысль пришлось отбросить: слишком явной была связь. И Толстой, и современные историки опирались на одни и те же древние тексты и археологические находки, их теории были похожи как близнецы; различались только названия стран и народов.
Поразительно, сказал тогда Калашников, как он смог в те годы увидеть и понять нечто, остававшееся скрытым от ученых еще более полувека. Сколько ни размышлял, он не мог найти этому более или менее правдоподобного объяснения. Разве что Толстой имел доступ к каким-то неизвестным или погибшим позднее материалам? Не знаю, насколько справедливо это предположение, не хочу гадать впустую. Пусть на этот вопрос отвечают другие. Моя роль в данной истории.уже сыграна: третий рассказ Аэлиты перед вами [Напомню вкратце сюжет романа. Инженер Лось и красный командир Гусев отправляются в яйцеобразном космическом аппарате на Марс и обнаруживают там древнюю умирающую цивилизацию. Недовольный восторженным отношением своих соплеменников к землянам, верховный правитель Тускуб отсылает их.на загородную виллу и поручает заботам своей дочери Аэлиты. Аэлита обучает Лося и Гусева языку марсиан и расскагывает о древней истории планеты. Оказывается, что марсиане являются потомками двух рас - аолов, населявших в первобытные времена Туму (Марс), и атлантов, бежавших со своей погибшей во времена потопа родины. Между Аэлитой и Лосем вспыхивает любовь. События развиваются почти молниеносно: в столице начинается восстание, и Гусев становится во главе его.
Но Тускуб, собрав силы, жестоко расправляется с рабочими-повстанцами.
Гусев бежит и находит Лося распростертым в луже крови, возле тайной пещеры, в которой он с Аэлитой скрывался от Тускуба. Аэлита, неизвестно живая или мертвая, увезена отцом. С раненым товарищем на руках Гусев добирается до космического корабля, и они улетают обратно на Землю.
Однажды зимой, несколько лет спустя после их возвращения, Лося неожиданно вызывают на радиостанцию. Он надевает наушники и слышит голос, повторяющий на земном языке: - Где ты, где ты, Сын Неба?
Голос Аэлиты, любви, вечности, голос тоски летит по Вселенной, зовя, призывая, клича, - где ты, где ты, любовь...]...
Иха, затопив очаг, сложенный из крупных, позеленевших от времени камней, молча поклонилась и выскользнула в золотую дверцу - ушла к крылатой лодке.
Лось стоял, скрестив руки на груди, и оцепенелым взглядом смотрел на языки пламени, бросающие на стены смутные корчащиеся тени.
"Нужно завтра же лететь в город, помочь Гусеву", - пронеслось у него в голове и тут же пропало - на плечи легли маленькие руки Аэлиты.
Лось порывисто обернулся и встретился взглядом с огромными зрачками пепельных глаз. В их влажной глубине дрожали отблески огня. Бледно-голубоватое лицо с резкими тенями смягчалось в оранжевых отсветах пламени.
- Пойдем, - тихо, одними губами, произнесла Аэлита, и ее маленькая сухая рука потянула его за собой.
Аэлита и Лось сидели на краю бездны. Солнце уходило за острые вершины. Резкие длинные тени потянулись от гор, ломались в прорывах ущелий. Мрачно, бесплодно, дико было в этом краю, где некогда спасались от людей древние аолы.
- Когда-то горы были покрыты растительностью, - сказала Аэлита, - здесь паслись стада хашей, и в ущельях шумели водопады. Тума умирает. Смыкается круг долгих, долгих тысячелетий. Быть может, мы - последние: уйдем, и Тума опустеет.
Она замолчала. Солнце закатилось невдалеке за драконий хребет скал. Яростная кровь заката полилась в высоту, в лиловую тьму.
- Но сердце мое говорит иное. - Аэлита поднялась и пошла вдоль обрыва, поднимая клочки сухого мха, сухие веточки.
Собрав их в край плаща, она вернулась к Лосю, сложила костер, принесла из пещеры светильню и, опустившись на колени, подожгла травы. Змеиный хвост дыма взвился кверху.
Где-то среди теряющихся в темноте скал раздался пронзительный крик, и с утеса сорвалась крупная тень. Лось вздрогнул.
- Не бойся, Сын Неба, - это всего лишь испуганный ихи, - успокоила его Аэлита. - Он не причинит нам вреда.
Лось машинально проследил в черном небе силуэт хищной птицы и тяжело вздохнул.
- Тебе плохо, Сын Неба, - прошептала Аэлита. - Почему? Скажи мне...
Лось не ответил, завороженно глядя на встающую над блестящим льдом остриями скал мрачную красноватую звезду.
Ее недобрый взгляд будил в нем смутное беспокойство.
Аэлита опустилась перед ним на колени. Ее грудь взволнованно дышала под черными складками платья, бледное удлиненное лицо чуть подрагивало, слегка приподнятый нос и мягкий рот были по-детски нежны. Огромные, полные печали глаза искали ответа, манили, тянули в свою глубину.
Прошли долгие минуты. Потом, будто очнувшись, Аэлита заговорила.
- Я должна рассказать тебе... - голос ее прервался, - прежде, чем ты покинешь меня. Ты уйдешь, я знаю, но, может быть, прежде, чем нас разлучат...
- Кто?! - с недоумением и тревогой воскликнул Лось.
- Не сразу, - ответила Аэлита, - сейчас отец занят тем, что убивает в городе рабочих, которыми руководит Сын Неба. Он яростен и могуч, как все вы, но он не устоит: сила всей Тумы в руках Тускуба. Затем он вспомнит и обо мне. На мне запрещение, я посвящена царице Магр... По древнему обычаю, страшному закону Магр, женщину, преступившую обет посвящения, бросают в лабиринт, в колодец. Ты видел его... Но я не могу противиться любви, Сын Неба...
- Не бойся, - Лось успокаивающе погладил Аэлиту по руке. - Не бойся. Мы на Земле и не такое видали. Если ты опасаешься, что Тускуб найдет пас, завтра же переберемся в другое место. Пустых домов у вас много, а теперь будет еще больше. Улетим за горы. А вернется Гусев, то и вовсе к нам на Землю. Только бы Алексей Иванович вернулся невредимым. Нужно обождать еще день.
Лось замолчал. В его голове пронеслись картины восставшего города, возбужденные лица, Гусев с маузером, потный, скалящий зубы, шумно хлопающий по плечам окружавших его марсиан. Видения вспыхнули и. погасли, затушенные одурманивающей тишиной ночи, блеском костра и близостью Аэлиты.
Держа Лося за руку, она пристально, с каким-то странным выражением смотрела на него.
- Полюби меня, Сын Неба, - тихо произнесла Аэлита, голос ее дрожал, страсть и отчаянье слились в нем, - я хочу узнать любовь - единственное счастье, отмеренное в жизни женщине. Наши мужчины не умеют любить, взгляд их туманится от дыма хавры, и груз тысячелетий отнимает желание и силы жизни. Только ты можешь сделать меня счастливой...
Голос Аэлиты прервался, приникнув к плечу Лося, она обхватила руками его шею. Лось молча прижал к себе ее дрожащее тело, стал гладить по спине, плечам, волосам. Через минуту, уняв дрожь, Аэлита отстранилась и сказала:
- Прежде я должна рассказать тебе... Это будет мой третий и последний рассказ, - она как-то резко и отрешенно произнесла слово "последний", так, что пронзительная тоска сжала сердце Лося, дернулись губы, но он промолчал, пораженный непререкаемой силой ее голоса.
- Магацитлы не были единственными пришельцами, посетившими древнюю Туму.
Прошли тысячелетия с тех пор, как умер последний Магацитл, и след их остался лишь в памяти поколений, в гигантских цирках и голубой коже. Лишь ничтожная часть знаний использовалась потомками Аолов, главное же, заключенное в книгах, укрытых-в тайниках последними мудрецами, было забыто.
Только из селения в селение ходили странствующие певцы с маленькой уллой и волновали странными и несбыточными сказаниями сердца и умы Аолов.
Но вот однажды в небе прочертила след яркая звезда. Она упала за Лизиазирой, там, где теперь развалины Лизанды - столицы страны по ту сторону гор. Там упал и твой аппарат, Сын Неба.