Я вскочил на ноги, не обращая внимания на остаточное головокружение и, выставив перед собой руки, поспешно затараторил:
— Подожди, подожди…
— Три…
— Подожди, говорю!
— Четыре…
— Ну, елки-палки! Нельзя же так! Сволочь…
Я зажмурился и приготовился услышать тихий нежный свист и увидеть лёгкий как тюлевая занавеска туман и упасть в нём замертво…
Обратный отчёт внезапно остановился и клянусь! Я уловил где-то на границе слуха тоненький смешок, словно кто-то, сдерживая себя, чтобы не засмеяться в голос прижимал свой рот ладонью. Я списал это на нервное возбуждение.
Голос ожил.
— Мне осталось сказать пять и включить подачу газа. Поэтому будь более точным в формулировках. Что тебя интересует?
Промокнув рукавом пот, я успокоился. Мне представилась, что где-то в недрах заброшенного здания в нагромождениях проводов и плат затаилось стародавнее своенравное и очень соскучившееся по общению существо. Кто знает, как на нем отразились годы бездействия? Во всяком случае, его не нужно нервировать и пытаться обходить стороной рискованные темы.
Тщательно подбирая слова, я выдавил из себя вопрос, внутренне готовый к очередному искусственному обмороку:
— Меня интересует радиационный фон на улице и температура. — После пережитого шока я больше не мог придумать, что меня интересует и поэтому ограничился только этими двумя показателями.
На сей раз ответ пришёл без задержки.
— Радиационный фон превышает допустимые нормы на тридцать шесть целых пять десятых условных единиц в данный момент. Днем, в двенадцать часов по полудню, этот показатель увеличивается до трехсот пятидесяти. Температура сорок три и семь десятых по шкале Цельсия. Суточные колебания шестьдесят целых и пять десятых…
— Стоп, стоп, стоп, — оборвал я его. — Теперь подумай: способен ли человек находится в этих условиях?
— Это малоприятно.
Слава богу, кое-чего я все-таки добился.
— У тебя есть инструкции по поводу спасения граждан.
— Есть, наверное, — неуверенно подтвердил голос.
— Что значит, наверное, — я уже не сомневался, что машина совершенно спятила с ума, может, точнее, будет сказать, слетела со своих платиновых или какие там у неё есть катушек или, что там у неё вместо этого!?
— Что значит граждан? — Спросила машина.
Я растерялся.
— Это сложно, ты можешь мне помочь?
— Не сложнее чем помощь, которую я могу оказать.
— Перестань меня путать! У тебя есть инструкции?
— Да есть, есть. — Казалось терпение механизма на пределе, и он ещё слово-два взбунтуется, памятуя, к чему может привести неосторожно оброненная фраза, я поспешно добавил:
— Не горячись, ты можешь сопоставить факт моего нахождения здесь и наличием радиации вне здания?
В ответ голос промолчал, а я уселся на пол, по-турецки поджав под себя ноги, тихо недоумевая над тем, в каком ключе у нас происходят переговоры. Если бы мой учитель услышал меня сейчас, клянусь богом — он был бы удивлен.
— Ну? — Не вытерпел я затянувшейся паузы.
— Я обработал твой запрос и пришёл к выводу: твоё нахождение в здании правомерно, так как является следствием попытки сохранить свою жизнь.
Я мысленно возликовал. Надо же — удалось добиться своего. Чёртова жестянка! Правосудие разума вот-вот должно было восторжествовать. Как не радоваться такой удаче.
Далее стоило разузнать у системы охраны — где можно разжиться водой и провизией.
Не стоило ходить вокруг, да около, поэтому задал вопрос прямо в лоб:
— В здании есть запасы провизии?
Некоторое время голос молчал, видимо проверяя какую-то, только одному ему известную информацию, затем произнес:
— Есть.
— Замечательно!
— А чему тут радоваться. С момента последнего обновления программы прошло слишком много времени, данные о запасах могли устареть, как и сами запасы. Употребление их в пищу может привести к летальному исходу. Наверное.
— Скоро к летальному исходу приведет их полное отсутствие, — вздохнул я. — И это уже точно! Желудок уже к спине прилип.
— Я только предупреждаю.
— И на том спасибо.
— Не за что.
— Эй, а где что есть-то? — Запоздало спросил я, но ответа не последовало.
Временами начинало казаться, что я общаюсь не с безликой программой охраны, созданной десятки лет назад, а с живым существом, обитающим где-то в глубинах этого железобетонного монстра и пристально следящим за каждым шагом не прошеного гостя коим я, по сути, и являлся. Впрочем, я бы не особо удивился, узнав, что именно так все и обстоит. Вот и теперь мне почудилось, что эта чудаковатая система окончательно обиделась и отключилась, нарочно оставив меня в неведение, в каком направлении продолжать поиски. Оставалось рассчитывать только на свои силы и на то, что программа не способна на розыгрыши.
Тем не менее, я чувствовал себя гораздо лучше и морально и физически, скованность и боль в мышцах пропали, только небольшая слабость и головокружение остались при мне, да и те скорее от голода и жажды, нежели от действия газа. Я с сожалением допил остатки воды из пластикового пакета, поднял с пола разрушительного действия пистолет (к которому из опаски новой атаки пока что не прикасался) заткнул его за пояс и продолжил обследование здания. На этот раз уже в полной уверенности, что найду то, что мне необходимо.
Теперь, когда руки были развязаны и нудный голос охраны больше не докучал своими предостережениями и угрозами, я в полной мере мог развернуться на огромных просторах многочисленных коридоров, кабинетов и прочих помещений.
Не скажу, что за последующие несколько часов потраченных на поиски, мне особо повезло; обшарив сотни квадратных метров здания, я нашел только кучу древних, покрытых паутиной и пылью питьевых аппаратов, именуемых в просторечье «кулерами», около полусотни чайников, графинов и кувшинов различной масти и размера. К сожалению — все они были давно пусты и бесполезны.
День подходил к концу и силы тоже; успокаивала только определенная безопасность нахождения в стенах «Водоканала» и, неизведанные еще квадратные километры здания. Следовало спокойно выспаться и продолжить поиски. Все равно я уже безнадежно отстал от банды грабителей, чтобы сломя голову бросаться на их преследование. Трезвый расчет и подготовка к предстоящему походу — вот что было первостепенной задачей.