Назад к аэродрому 54-я эскадрилья добралась без происшествий и столкновений с противником. Даже Ричард Стафф, раненный в этом бою, довел свой истребитель до взлетной полосы. И как-то умудрился посадить его почти без косяков. После чего потерял сознание. После этого мое мнение об англичанах и их союзниках немного поменялось. Оказывается, не все они тут хлюпики и трусы. Есть среди них и настоящие бойцы, которые могут вот так на одной силе воли с тяжелыми ранениями пилотировать самолет. Я такое уже видел ранее. Среди советских пилотов. Там тоже хватало вот таких же примеров мужества. Обыденных и незаметных.
Из-за этого инцидента мне пришлось ждать в небе своей очереди, чтобы сесть на аэродром. Нарезаю круги в воздухе, наблюдая за небом и посматривая по сторонам. Пока там внизу разобрались. Вытащили моего отрубившегося ведомого из его «Спитфайра». Погрузили в скорую помощь. Пока его самолет, раскорячившийся посреди взлетно-посадочной полосы, откатили в сторону. Прошло минут десять. И мне опять пришлось ждать. Тут у нас в небе очередь образовалась. Сначала садились те, чьи самолеты получили в этом бою повреждения. А таких тут хватало. Немцы стреляют хорошо. Сбить не сбили, но потрепали нашу эскадрилью прилично. Хотя сбитых тоже хватало. Четыре крылатых машины с нашей стороны в этом бою как корова языком слизала. Правда, комэск нас успокоил тем, что погибших летчиков у нас при этом только двое было. В принципе, нормально. Я тоже всегда считал, что в ВВС самое главное — это пилоты. А техника уже на втором плане стоит. Подбитый самолет всегда заменить можно. А погибшего летчика ты не воскресишь. А вот в советских летных частях бытовало мнение, что летчик должен любой ценой беречь свой самолет. И даже с огромным риском для своей жизни не покидать его, а пытаться довести до своего аэродрома. Пафосно превозмогая, сохранять вверенную ему крылатую машину. Отчего советские пилоты часто и гибли по-глупому. До последнего не выпрыгивая из своих горящих самолетов. А высокое советское начальство такую дурость еще и поощряло. Я с этим боролся как мог, но не всегда мне это удавалось. Впрочем, те же англичане такой ерундой не страдают. И выпрыгивают без особых колебаний из своих сильно поврежденных самолетов. Поэтому сейчас передо мной садятся «Спитфайры» без фатальных повреждений. Те, кто смог дотянуть сюда и не гробануться при этом.
Наконец, мне тоже разрешают садиться. С моим то истребителем никаких проблем не возникает. Топливо еще имеется. Никаких повреждений нет. В меня в этом бою так ни разу и не попали. Вот что значит грамотно выбрать момент для атаки. Я конечно, обожаю все эти воздушные бои. Но и голову при этом не теряю. Нельзя в ходе воздушной схватки впадать в азарт. И переть прямиком на вражеские пулеметы. Как это я увидел сегодня. Да, мои сослуживцы являются неплохими пилотами. Техничными и опытными пилотажниками. Вот только не хватает им боевого опыта. И это видно по их манере вести бой. Нельзя так прямолинейно действовать. Слишком уж рискованно и непрофессионально. Я же привык к другому стилю войны в воздухе. Сам его создал и отточил во множестве сражений в небе различных стран. И такой опыт быстро не приходит. А у тех же англичан его нет. Уж слишком мало они пока воюют. И это чувствуется. Я это вижу.
Вылезая из самолета, вижу техника, трущегося рядом. Зовут его Джон Макглас. Шотландец, значит. Звание младший капрал. Это мой штатный техник, закрепленный за мной и моим «Спитфайром». Мне его сегодня перед вылетом представили. Выглядит довольно солидно. Квадратный дядечка лет тридцати пяти с небольшим пивным брюшком. Но не толстяк, а скорее боксер на пенсии. Вон у него костяшки пальцев какие сбитые. Видимо, чем-то таким рукомашным увлекался в юности мой техник. Да, и нос у него, переломанный в нескольких местах, на это прямо намекает. Скорее всего — бокс. Он у англичан очень популярен здесь.
— Как прошло, сэр? — спрашивает Джон Макглас, увидев мой кивок.
— Хуже, чем хотелось бы! — резко отвечаю я, нахмурив брови. — Пушки заклинило в бою. Ты там посмотри, что случилось. А то не смог я сегодня много немцев настрелять из-за этого.
— Есть, сэр! — вытягивается передо мною техник, отдавая честь, а потом осторожно интересуется. — А сколько удалось подстрелить, сэр?
— Ладно, не тянись тут как на параде! — говорю я с усмешкой, уж очень забавно он выглядит в этот момент. Прямо медведь, сгорающий от любопытства.
— Так скольких вы подстрелили, сэр? — не отстает шотландец.
— Рисуй четыре звездочки. Или что вы там обычно рисуете на фюзеляже по количеству сбитых самолетов противника? — отвечаю я с притворным зевком.
— Вы завалили четыре самолета «джерри»? — воскликнул Макглас, удивленно вскинув брови.
— «Джерри»? — не понял я. — Это еще кто?
— Э, так мы германцев называем, сэр! Значит, четыре? — отвечает шотландец тряхнув своими висячими усами.
— Да, четыре, а что тут такого? — говорю я, невольно поморщившись. — Ты что мне не веришь?
— О нет, сэр! Верю, конечно, верю! Как же офицеру не верить то! Просто, у нас тут такого не разу еще не было. Чтобы четыре самолета сбивали за раз! — начинает оправдываться мой техник.
— А теперь будет! — говорю я, двигаясь в сторону самолета нашего командира, который только что приземлился. — Ты там пушки хорошо проверь. Я очень не люблю, когда у меня в бою оружие клинит.
— Будет сделано, сэр! — радостно гаркает Макглас уже мне в спину. — Не извольте беспокоиться! Все сделаем в лучшем виде!
Махнув рукой на прощанье, иду доставать Литхэрта. То, что я увидел сегодня, мне совсем не понравилось. Нельзя так воевать. Многое придется поменять, если мы хотим выжить и выиграть это сражение за Британию. Так и говорю прямо с ходу, подойдя к нашему командиру эскадрильи. Кстати, чтобы потом у вас не возникло ненужных вопросов, хочу прояснить один момент. Командир эскадрильи — это не только должность, но и воинское звание в Королевских ВВС. Структура воинских званий у англичан отличается от того, что я видел в советских военно-воздушных силах. Я же тут перед своим назначением не только фигней страдал, давал интервью и тусовался с британской элитой. Кроме этого еще и проштудировал устав Королевских ВВС Британской Империи. Чтобы, значит, быть в теме. А то какой же из меня тогда офицер английской авиации выйдет при этом? Без знания то уставов. Вот! Поэтому сейчас я кое-что соображаю в этом вопросе. Итак, в Королевских ВВС Великобритании офицерские звания делятся на три категории: младшие офицеры, старшие офицеры и генералы. К младшим офицерам по восходящей относятся: пилот-офицер (соответствует лейтенанту ВВС РККА), летчик-офицер (соответствует старшему лейтенанту ВВС РККА), флайт-лейтенант (соответствует капитану ВВС РККА). К старшим офицерам относятся: командир эскадрильи (соответствует майору ВВС РККА), командир крыла (соответствует подполковнику ВВС РККА), капитан группы (соответствует полковнику ВВС РККА) и коммодор авиации (это промежуточное звание не генеральское, но близкое к нему). К генеральским чинам относятся: вице-маршал авиации (соответствует генерал-майору ВВС РККА), маршал авиации (соответствует генерал-лейтенанту ВВС РККА), главный маршал авиации (соответствует генерал-полковнику ВВС РККА) и маршал Королевских ВВС (соответствует генералу армии ВВС РККА). Вот и получается, что у нашего командира название воинского звания и должности полностью совпадают. Командир эскадрильи. И там, и там. Вот такой забавный казус. Правда, англичане в этом ничего смешного не видят. Это для меня выходца из советских ВВС такое положение вещей выглядит странным. А британцы привыкли.
Впрочем, пускай, хоть как себя называют. Меня сейчас другие проблемы волнуют. Начинаю напористо и аргументировано выкладывать Литхэрту свою позицию. Первое, что попадает под каток моей критики — это полеты морально-устаревшими тройками. Плотному построению клином тоже от меня достается. Потом немного прохожусь по тактике воздушного боя, указывая на ошибки и недочеты. При этом я напираю на свой боевой опыт и не только свой. Уже все передовые воздушные державы мира перестроились, а британцы все прошлым живут. А в подтверждении моих слов выкладываю четыре своих воздушных победы в недавнем бою. От такого аргумента наш командир просто так отмахнуться не может. Многие видели сегодня, как я там воевал в небе. И заценили по самое не могу. Я же ему не только высказал свои претензии, но и наглядно показал, как надо правильно воевать в воздухе. Выкладывая все, что наболело, я внимательно отслеживаю реакцию своего собеседника. Хорошо, что рядом никого больше нет. Я же специально так подгадал с критикой. Чтобы не ронять авторитет нашего комэска перед его подчиненными. А то некоторые начальники очень не любят, когда их критикуют на глазах у подчиненных. Да, и вообще. Мне в ходе службы в ВВС РККА много раз встречались эдакие тупорылые командиры, которые любую конструктивную критику воспринимали в штыки. Типа, только их мнение может быть правильным, а все остальные — придурки и идиоты. Пришлось мне помучаться с такими вот наполеонами плюшевыми, готовыми угробить людей и любое хорошее дело из-за своих тупых амбиций.
И вот сейчас я внимательно наблюдаю за командиром эскадрильи Литхэртом. Как он реагирует на мои слова? Хм! В принципе, неплохо реагирует. Вполне вменяемо. Не лезет сразу же меряться со мной командирскими писюнами. Типа, чей длиннее и толще. Похоже, что мы с ним сработаемся. Этот неплохой пилот и боевой летчик и сам понимает мою правоту. Просто, англичан здесь никто не учил по-другому воевать. Вот и приходится им все постигать в процессе войны, которая уже пришла в их дома. И не надо думать, что британцы в этой Мировой войне мало страдают. Да, они рассчитывали отсидеться на своем острове подальше от войны, вспыхнувшей на континенте. Однако, все их хитропопые планы пошли прахом. И немецкая авиация сейчас развеивает их иллюзии о войне чужими руками. Сейчас и здесь английские города подвергаются жестоким бомбардировкам с воздуха. И британской столице тоже не хило так достается. Я сам видел разрушенные дома прямо в центре Лондона. Прямо Испанией пахнуло. Там тоже Мадрид бомбили без всякой пощады. Кстати, те же самые немцы и бомбили, что сейчас пытаются прорваться к Лондону. Есть у них опыт в таких вот кровавых преступлениях. И они его не стесняясь применяют на Британских островах.
Похоже, что моего командира я смог уговорить. Он меня начал слушать. Не во всем, конечно, но к моим советам, вроде бы, прислушался. Пообещал разобраться с парами и более гибким построением эскадрильи в воздухе. Мы с ним потом надолго засели, рисуя разные схемы боя в блокнотах. Ну, и наглядно я ему тоже кое-что показывал. Руками показывал. Построение пар. Углы атаки и подхода к цели. Тактические варианты боев. Мы с ним потом еще не раз об этом беседовали. Тут Литхэрт своей любознательностью мне напомнил моего друга Павла Рычагова, оставшегося в СССР. Эх, как он там сейчас поживает? Я то улетел, а он остался. Как бы его из-за меня не арестовали. Очень боюсь об этом услышать. Подставил то я своего лучшего другана не по-детски. Вон вместе с Тухачевским почти всех его заместителей и знакомых арестовали. Только за то, что они были знакомы или вместе служили с опальным маршалом. В Советском Союзе сейчас с этим просто. Там по любому подозрению можно в кутузке оказаться. За слова, дела и невосторженный образ мысли. А Пашка был моим другом. Да, и служили мы вместе с ним тоже довольно долго. За такое его вполне могут и расстрелять. М-да! Но теперь то поздно кулаками махать. Все уже случилось. Просто, я очень сильно хочу, чтобы Павел Рычагов выжил и не попал в жернова НКВД по моей вине. Очень, очень, очень!
После разговора с командиром топаю в столовую. Что-то я жрать захотел от всех этих умных разговоров с Литхэртом. А там как раз сейчас начали кормить наших пилотов. Обед то мы пропустили из-за боевого вылета. Вот в данный момент народ и наверстывает упущенное. Объедается вкусняшками. И я тоже что-то проголодался. А ничего так авиаторов в Британии кормят. Я бы сказал, что очень даже хорошо их тут кормят. Вкусно и очень питательно. Эх, только пива не хватает. Но сейчас нельзя. На мой шутливый вопрос: «А когда будет можно?» Официантка в летной столовой ответила, что вечером. После полетов. Оказывается, тут у них паб неподалеку есть, который по вечерам и открывается. Специально для военных. Точнее говоря, для офицеров. Рядовых и сержантов в тот бар не пускают. Очешуеть!!! Нормально они здесь воюют? С комфортом. С холодным пивом. М-да! Такая война мне уже начинает нравиться. И ведь на дисциплину это никак не влияет. Я уже заметил, что с этим делом у британцев все в полном порядке. А советским летунам попробуй вот так вот пиво дать хлестать после полетов. Что будет? Я даже невольно зажмурился и содрогнулся от такого. Бр-р-р!
Нет, я не критикую советских людей. На трезвую голову они очень вменяемые и умные товарищи, а вот хлебнув алкоголя, становятся совершенно другими. Их сразу же на подвиги начинает тянуть со страшной силой. Не всех, конечно, а отдельных индивидуумов. Однако, эти одиночки могут такого наворотить, что даже толпе пьяных англичан и в страшном сне не приснится. Вот почему англичане и другие европейцы могут себя сдерживать и пить алкоголь в пределах нормы? И обходятся при этом без экстремальных приключений. А русские люди не хотят себя ограничивать. И бухают как в последний раз. Почему так? Вот я бы никогда не разрешил советским пилотам ходить в такой паб и пить там пиво после полетов. Да еще и во время войны. Боюсь я такие эксперименты устраивать. Как командир боюсь. Так как знаю, чем это все может закончиться. Нафиг, нафиг такие эксперименты!
После вкусного обеда я хотел немного отдохнуть и вещи свои разобрать. А то как бросил свой баул с вещами на койку по прибытии, так и не прикасался к нему. Некогда было это делать. Но и в этот раз мои планы перечеркнул приказ на вылет. К счастью мой авиатехник оказался настоящим профи. И успел устранить неполадки с авиапушками на моем истребителе. Кстати, заклиненной оказалась только одна пушка. Во второй просто закончился боезапас. Вот она и перестала стрелять тогда в бою. И это неудивительно. Я то привык к советскому И-17. Там снарядов на каждую автоматическую пушку ШВАК побольше будет. А тут не рассчитал немного, стреляя без экономии боезапаса. Придется привыкать. М-да! И эти люди считают себя более развитыми и цивилизованными чем Советский Союз. А пушки нормальные на свои истребители поставить не могут. Впрочем, придется воевать с тем, что есть. Будем пафосно превозмогать. В очередной раз матерю НКВД, товарища Берию, усатого вождя и всех, кто придумал эти долбанные репрессии в СССР. Ведь все же шло так хорошо. Я там прижился. Встроился в систему. И стал приносить своей стране ощутимую пользу. Хоть как-то, но стал влиять на эту историю. Вот кому же там наверху спокойно не сиделось? Какая гнида все испортила? Кто захотел арестовать мою супругу? Чтоб им всем икалось! Если бы не эта дурацкая тяга к поиску врагов народа в советском обществе. То я бы и дальше служил в ВВС Красной Армии. Командовал бы в данный момент ВВС Прибалтийского округа. А 22 июня 1941 года встретил бы немцев во всеоружии. С нормальными самолетами, вооруженными отличными автоматическими пушками. И с тренированными пилотами. Блин, сколько же у меня было планов на эту войну? Матерых и грандиозных. Как много я бы смог сделать для СССР? Но теперь ничего этого не будет. Попаданец из меня получился какой-то неправильный. И теперь я вынужден воевать за другую страну, используя для этого не самую лучшую технику и оружие. Утешает меня во всем этом только одно. Нет, два момента. Хоть что-то я все же успел сделать для советских ВВС. И убивая немцев здесь в небе над Британией сейчас, я хоть немного, но облегчу их натиск на Советский Союз потом. Хоть так, но помогу своей Родине. С такими невеселыми мыслями забираюсь в свой «Спитфайр» и взлетаю.
Когда наша эскадрилья, поредевшая в прошлом бою, подходит к цели, там уже идет воздушный бой. Большая группа немецких самолетов пытается прорваться к Лондону. Вижу в небе около восьми десятков вражеских бомбардировщиков и не менее пяти десятков «Мессершмиттов» Bf-109Е. Уже известные мне «Эмили». Знакомый противник. Эти германские истребители уже схлестнулись с британскими «Харрикейнами». Пока мы подходим к месту боя, я успеваю разглядеть, что английским самолетам приходится нелегко. Устаревшие «Харрикейны» не соперники новейшим «Мессершмиттам». Не хватает им скорости и маневренности. По всем параметрам они уступают немцам. Нет, для атаки на бомбардировщики «Харрикейны» еще сгодятся. Но кто же им даст это сделать? «Мессеры» их надежно связали боем и не подпускают к своим подопечным. Впрочем, вон там с севера на горизонте в небе виднеются точки. Это спешат сюда британские истребители, которых, как и нас наводят на цель с земли. Но до их подлета еще далеко. А мы вот они. Уже здесь. И атакуем. Литхэрт отдает мне уже привычную команду к атаке вражеских истребителей. Атакует «Эмили» не только мое звено. Ой, поправка! Уже пара. Ведомый то у меня один остался. Колин Грей. А Ричарда Стаффа скорая отвезла в больничку. И судя по всему, мы его еще долго не увидим. Если он вообще выживет. Крови то наш канадец потерял много из-за ранения. Так вот! Вместе с нашей парой в атаку на «Мессершмитты» ринулись еще два «Спитфайра» 54-й эскадрильи. И в этой группе я главный. В этот раз наш комэск это особо подчеркнул, отдавая команду по рации.
Вот и замечательно! Танцуем! Повинуясь моим командам, моя группа уходит повыше. Ну, а что? Люблю я атаковать истребители противника сверху. Со стороны солнца. Это самый идеальный угол атаки в воздушном бою. Высота всегда в небе дает большое преимущество. Ты уже здесь наверху. Можешь наблюдать за противником, улучшая момент для атаки. А вот враг еще должен до тебя добраться. Должен набрать высоту. А это потеря скорости и маневренности. Немецкие «Мессершмитты» сейчас крутят карусель с британскими «Харрикейнами» ниже примерно на трех тысячах метров. Заходим на них с превышением в полторы тысячи. Вот за что мне нравятся британские пилоты, так это за их дисциплинированность. Сказал комэск Литхэрт, что я теперь командир группы. И никто из этой группы его приказ не оспорил. И все дисциплинированно выполняют мои приказы. Никто без приказа не воюет. Не бросается в атаку, наплевав на мои указания. Все послушно тянут за мной наверх. Хотя многим из этих британских летчиков сейчас очень хочется ринуться вниз. И побыстрее вступить в бой без всяких там хитрых маневров и осторожных заходов на цель. Но ведь слушают. Молодцы! А то вон те же испанцы или китайцы много раз на моей памяти плевали на любые приказы и вступали в бой, не слушая своих командиров. И превращали воздушное сражение в тупую и хаотичную свалку. Да, что там говорить. Среди советских пилотов тоже попадались недисциплинированные кадры. Которые из-за своего азарта и неопытности могли больших глупостей наделать. А вот у британцев я такого не видел пока ни разу. Может быть, им и не хватало боевого опыта и тактической грамотности? Зато дисциплина у них была на высоте.
Мои размышления прерывают две пары «Мессершмиттов» Bf-109Е, которые сейчас на моих глазах смогли очень технично поджечь два «Харрикейна» и шустрыми птичками уходят на вертикаль. В принципе, я заметил, что у этих немецких истребителей вертикальные маневры получаются лучше, чем виражи. Скороподъемность у них замечательная. Вот немцы и пользуются этим при каждом удобном случае. Чуть что — уходят резко вверх, а потом бьют оттуда зазевавшегося противника. Не я один тут, оказывается, такой умный. Германские летчики тоже вон просекли, что атаки сверху более эффективны и безопасны для атакующего. Вот только на этот раз мы находимся гораздо выше немцев. И они нас пока не заметили. Если бы засекли нашу группу, то не полезли бы наверх прямо к нам в лапы. Но не увидели. Видимо, уж слишком увлеклись, сбивая неповоротливые «Харрикейны». И сейчас мы их за это будем наказывать.
Командую атаку и ухожу вниз с переворотом. Загоняю в прицел ближайший «Эмиль». Эх, далековато пока для стрельбы. Надо поближе подойти. Ближе, ближе, ближе. Оп! Похоже, нас эти нацистики все же заметили? Пытаются уйти из-под нашей атаки. Вот только скорость то они уже успели потерять, поднимаясь наверх. И разогнаться ну никак не успевают. А без скорости быстрый и маневренный «Мессершмитт» теряет все свои преимущества в воздушном бою и становится неповоротливой и медленной мишенью. Нет, ведущий первой немецкой пары что-то пытается изобразить такое хитрое. Что-то вроде бочки с уходом на вираж. Опытный кадр. Не растерялся. Упорно пытается выжить. Вот только это ему сейчас не поможет. Я то скорость уже приличную набрал в пикировании. И я уже близко. Как раз для моих пушек дистанция. Нажимаю гашетку, посылая в сторону противника двадцатимиллиметровую смерть. Дымные трассы впиваются в завалившийся на крыло германский истребитель. Есть контакт! Отчетливо вижу попадания пушечных снарядов. Вспышки на крыльях и носу. От «Мессера» ведущего отлетают в разные стороны куски обшивки. А мотор резко вспыхивает ярким пламенем. Этот уже отлетался дракон фанерный. Проскакиваю мимо и успеваю заметить прилет еще по одному «Эмилю». Это не я. Это кто-то из моей группы отличился. Может быть мой ведомый. Колин Грей ведь и в прошлом бою успел добрать вражеского ведомого, у которого я сбил ведущего. Молодец! Реакция у парня хорошая. И стрелять он тоже умеет неплохо. Думаю, что и без меня он бы тут стал очень неплохим асом. Если бы не погиб в процессе, конечно. Ну, а под моим чутким руководством он еще больше крестоносцев посбивает.
Пролетаю вниз, ухожу в левый вираж и пристраиваюсь в хвост одинокому «Мессершмитту», который пытается догнать такой же одинокий «Харрикейн». Точнее говоря, добить. «Харрикейну» то вон уже раньше неплохо так прилетело. Весь фюзеляж английского истребителя в сквозных дырах, через которые просвечивает небо. А из-под его капота тянется тонкая полоса дыма. Без моей помощи этот «Харрикейн» долго не продержится. Сейчас мы это дело исправим. Вот нельзя же так увлекаться расстрелом беззащитного противника. Смотреть надо же хоть изредка по сторонам. Ай, яй, яй! Какой непростительный косяк со стороны нацистского летчика сейчас я наблюдаю. Впрочем, у «Мессера» обзор сзади никакой. А я специально так зашел ему в хвост, чтобы он меня не видел. Пора заканчивать этот цирк. Мои пушки и на этот раз отрабатывают безупречно. Молодец Макглас! Хорошо их настроил. Пока у меня нареканий нет. Кстати, сейчас я и пулеметами тоже добавил немного. Немцу хватило. Вон как резко пошел вниз, разматывая по небу густую струю дыма. Наблюдал за ним несколько секунд. Но сброса фонаря не заметил. Похоже, что германского пилота я убил. В принципе, с такой дистанции никакая бронеспинка от снаряда в двадцать миллиметров не спасет. А вот если бы у меня вместо пушек были только пулеметики винтовочного калибра? Вот тогда бы у арийца еще был шанс выжить.
Твою дивизию!!! Тревожный крик ведомого спасает меня от больших неприятностей. Тело действует на одних рефлексах. Дымные трассы проносятся слева от моей кабины. Резкая бочка и боевой разворот выносят мой «Спитфайр» из-под вражеского обстрела. Засмотрелся, вашу Машу! Вот сам тут распинался только что про то, что надо чаще в небе смотреть по сторонам. А тут же отвлекся и чуть не схлопотал порцию горячих огурцов в задницу. Вовремя меня Колин предупредил. Загордился, понимаешь, ас хренов. Если бы мой ведомый вовремя не заметил пару вражеских истребителей, попытавшихся укусить меня за попу. И не предупредил бы меня криком по рации. То я бы сейчас тоже падал вниз в неуправляемом полете. А прилететь мне могло не по-детски. Судя по дымным трассам, немцы чем-то солидным в меня стреляли. Очень похоже на мои 20-мм. авиапушки. У немцев то они тоже есть. Причем, на «Мессершмиттах» этой серии они тоже в крыльях стоят. Как у моего «Спитфайра». Это потом арийцы на более поздние модели «сто девятых» станут по одной автоматической пушке устанавливать на носу, стреляющей через втулку винта. Но сейчас то у них с авиапушками все в порядке. Залп из двух автоматических пушек — это круто. Уж я то знаю это хорошо. Надо будет потом не забыть моему ведомому пару пива поставить. Вечером в баре. Он меня сейчас реально спас. Нахрен, нахрен такой экстрим. Надо из этой собачьей свалки выбираться. А то ведь так и подстрелить могут ненароком. Не люблю я соваться в такие хаотичные бои на виражах. Здесь очень все нервно и непредсказуемо. Трудно отследить действия противника. Ненавижу такой ближний бой. Когда сразу так много самолетиков кружится в небе. А мы пойдем повыше. Чтобы без нервов и экстрима выбрать следующую цель и атаковать ее. А весь этот глупый героизм и пафосное превозмогание — это не для меня.
Отдаю команду своей группе и ухожу на вертикаль. Хорошо, что я перед этим успел неплохо так разогнаться. Такая скорость мне позволит набрать высоту довольно быстро. Нет, все же «Спитфайр» очень хороший истребитель для своего времени. Очень неплохая машинка. Мне нравится. Оглядываюсь по сторонам и невольно морщусь. Перехвалил я английских пилотов. За мной из моей группы кроме самолета Колина Грея никто не последовал. Остальные остались там внизу в собачьей свалке. Увязли на виражах и не смогли выскочить. Или не захотели этого делать в азарте боя. Но бог им судья. Привыкли люди к такому стилю боя. Когда ровный и красивый строй истребителей при столкновении с противником моментально разваливается на отдельные группки. И дальше все начинают воевать как получится, а не как надо. В советских то ВВС я от такой самодеятельности уже успел отвыкнуть. Там при содействии Рычагова уже давно приняли новый боевой устав ВВС РККА. И тактическое взаимодействие советских летчиков в воздушном бою налаживали драконовскими методами. Кстати, Павла Рычагова в СССР уважают не только как боевого летчика и военачальника. Он там еще и не без моей скромной помощи считается одним из ведущих теоретиков воздушной войны. Мы же с ним вместе смогли выпустить в печать несколько довольно дельных книжек по тактике авиации. Только я свое соавторство старался особо не светить. И самое смешное, что имя Рычагова в этом мире стало таким же известным, как и имя того же Гудериана. Только немец прославился как теоретик и выдающийся тактик танковой войны. А вот книги Рычагова знали военные авиаторы всего мира. Его труды были переведены на несколько европейских языков и свободно продавались по всему миру.
Поднявшись на тысячу метров над свалкой, начинаю выискивать очередную жертву. А вот и она. То есть они. Три «Мессера» пытаются залезть повыше немного в стороне от нас. Странно. Почему их тут трое? Немчура же вроде бы, парами летает? Видимо, один из них из другой пары. Его напарника сбили. Вот он и присоседился к другой паре. В принципе, арийца этого понять можно. Одиночки в воздушном бою долго не живут. Толпой выживать проще. Куда претесь, коршуны резиновые? Место уже занято! Это наша поляна! Направляю свой истребитель в сторону этой наглой тройки. Сейчас будем их наказывать. Блин! Не хотят. Заметили нас и резво уходят вниз с переворотом. Поняли, что мы им забраться сюда наверх не дадим. Впрочем, можно попытаться их догнать. В пикировании наши «Спитфайры» могут уверенно потягаться со «сто девятыми». И мы пикировать начали первыми, неплохо так разогнавшись. А немцы только нырнули вниз и стали набирать скорость. До них метров восемьсот, и мы их уверенно нагоняем. И еще очень уж удачно они сейчас пытаются удрать от нас. Не в общую свалку ныряют, а чуть в стороне. В общем, не догоним, так согреемся. Если эти «Эмили» вдруг начнут отрываться от нас по скорости, то мы всегда сможем свернуть к общей схватке и клюнуть сверху кого-нибудь на виражах.
В воздушном бою никогда нельзя сказать заранее на чьей стороне будет перевес. И кто победит. Там все зависит не только от технических параметров самолетов. Хотя от них тоже зависит многое. Однако, от пилотов и их тактических решений зависит гораздо больше. Поэтому, говорить, что «Мессершмитт» Bf-109Е лучше или хуже «Спитфайра» нельзя. И победа здесь индивидуальна. Все зависит от действий пилота и обстоятельств боя. Нет, тот же «Харрикейн» «Эмилю» не соперник. Тяжело ему с «Мессером» на равных драться. Однако, и нам нем английские летчики как-то умудряются противостоять «сто девятым». И в этот раз обстоятельства сложились в нашу пользу. Если бы не эта группа «Харрикейнов», то все было бы по-другому. По ходу боя сюда подтягивались и другие группы британских истребителей. Я это видел краем глаза, особо не отвлекаясь. А то изначально нас было маловато на такую ораву врагов. Но на наше счастье с близлежащих аэродромов прилетало подкрепление. К нам прилетало. И вот сейчас одна такая группа из девяти «Харрикейнов», летевшая с севера, попыталась перехватить наших беглецов. Британские истребители атаковали ту самую тройку «сто девятых», что удирала от нас, набирая скорость в пологом пике. Они же как раз навстречу «Харрикейнам» летели. И те их, конечно же, заметили. И атаковали. Точнее говоря — попытались это сделать. Британские самолеты рванулись навстречу немцам. Но те вовремя заметили опасность и вильнули в сторону, просвистев мимо атакующих «Харрикейнов» метров в шести ста. Устаревшие «Харрикейны» ничего с этим поделать не могли. Скорости им не хватило, чтобы занять выгодную позицию для атаки. Но издалека они немцев все же обстреляли. Правда, ни в кого не попали. Зато заставили выполнить маневр уклонения и тем самым слегка изменить курс, и чуть-чуть снизить скорость. И это обстоятельство стало фатальным для немцев. Эти «Мессеры» уходили от «Харрикейнов» по дуге вправо. А мы рванули наперерез по прямой. И все же смогли их перехватить. Учите физику и геометрию, ребята и девчата. На этот раз они были на нашей стороне.
При расстреле головного «Мессершмитта» мои пушки опять показали свой вредный нрав. Выдав короткую очередь, они синхронно смолкли. Опять заклинили, заразы!!! Причем, сразу обе. Правда, немцу от этого легче не стало. Свою долю горячих печенюг он уже успел отхватить. Мотор вражеского истребителя встал. И дымящий «сто девятый» начал резко терять высоту. Вот отлетел в сторону и вверх фонарь кабины, и из нее выпала темная фигурка немецкого летчика. Этому повезло. Мои снаряды и пули его миновали. Пока я лихорадочно пытался перезарядить пушки, то проскочил вперед, заметив перед этим, как еще один немецкий истребитель получили пулеметные попадания. Это уже мой ведомый постарался. Его «Мессершмитт», получив несколько попаданий, резко рванул в сторону и ушел вниз с переворотом. Не уйдешь зараза! Закладываю резвый вираж и ныряю вниз тоже с переворотом. Подранков надо добивать. Таков главный закон охоты. Пушки признаков жизни не подают. Пытаюсь стрелять по убегающему одиночке. А в ответ только стрекот двух моих пулеметов. Зараза! Пушки, похоже, опять переклинило? Матерю на все лады английских оружейников, сляпавших на коленке такую ненадежную авиапушку. И стараюсь загнать в прицел шустрого «сто девятого», который сейчас хаотично мечется и не дает мне его убить.
Внезапно приходит помощь, откуда не ждали. «Харрикейны», про которые мы все уже успели забыть, никуда не делись. Обстреляв тройку немцев, убегавшую от нас. Они заложили вираж и попытались догнать ускользающую добычу. И у них бы ничего не получилось из этой затеи. Если бы немецкие истребители и дальше продолжили лететь тем же курсом и с той же скоростью. «Харрикейны» бы их просто не догнали. Скорость не та у них. Но тут вмешались мы. Сбили одного «Эмиля», а другого погнали прямиком на «Харрикейны». И те не упустили такую возможность. Пулеметы на этих британских истребителях стоят слабенькие. Винтовочный калибр. Но их там реально много. По восемь штук на каждом «Харрикейне». А в этого «сто девятого» стреляли аж пять «Харрикейнов». Попали, конечно, же не все. Но немецкому истребителю хватило, чтобы взорваться огненным шаром. Мне при этом пришлось резко отворачивать в сторону и молиться, чтобы разлетающиеся осколки немецкого истребителя до моего «Спитфайра» не долетели. А то я уже видел такое в своей жизни. Когда один советский летчик погиб от осколков взорвавшегося вражеского самолета. Слишком уж близко в месту взрыва он в этот момент находился. Не хочется вот так вот глупо погибнуть. Впрочем, даже по-умному я погибать тоже не хочу. Меня же дома жена ждет. Беременная, между прочим. Кстати, пока мы тут гоняли этого подранка нацистского, третий «Мессершмитт» успел удрать. Преследовать его я не стал. Бесполезно. Скорость этот немец набрал уже приличную.