Не понимая причем здесь ее прошлый день рождения, да и не собираясь даже задумываться, Олеся зажмурилась и выпалила...
- Ну, как же я буду без тебя, Стаська? Я же люблю тебя!
Стас вздрогнул, молчал целую минуту, а потом задал абсолютно идиотский вопрос...
- Ты уверена?
Потом замотал головой...
- Нет-нет, не отвечай! Чего это я, глупости всякие несу, не слушай меня...
- Стаська, я... я давно уже уверена. Просто боялась тебе сказать.
- Господи, Феюшка, да почему?
- Ну, ты так давно со мной... со всеми своими тайнами и неприятностями я же к тебе бегала. Я для тебя, как открытая книга. Да и, наверное, неинтересная уже - кому нужна девушка без тайны!
Стас взял ее руку в свои, поднес к губам.
- Ты сама это сказала.
- Что?
- Что любишь меня.
- Да, конечно...
- Не раскаешься?
- Нет, Стаська, конечно, нет! Только ты, - Олеся вцепилась в его ладонь, - не уходи сегодня, хорошо?
- Нет-нет, теперь не уйду. Я же... - Стас говорил спокойно, уверенно, от былой настороженности не осталось и следа. - Куда же я теперь от тебя денусь.
Он присел на корточки перед креслом, поерзал, устраиваясь поудобнее... и вдруг случайно задел плечом столик. Чашка, жалобно звякнув, скатилась на ковер - хорошо не разбилась.
И Стас, и Олеся, не сговариваясь удивленно уставились на нее.
- Господи, Стась! - испуганно воскликнула она. - Ты же никогда не...
Он ласково обнял ее за плечи и посмотрел прямо в глаза. Улыбнулся уголком губ.
- Ничего. Теперь уже ничего. Вот странно, - добавил он через несколько секунд совсем другим голосом, в котором, казалось, не осталось и следа недавней грусти. - А я думал, что Восьмого марта подарки принято делать только женщинам.
А за окном кружась в теплом мартовском воздухе все падали и падали снежинки. Сплошная белая пелена укрывала недавнюю неряшливую мешанину, и всем было ясно, что уже к вечеру от утренней грязи не останется и следа.