Берегор. Глава 17.
Лорд Таир ван Норн
Сейчас уже можно признаться самому себе, что я, пожалуй, так и не верил до конца, будто это немыслимое чудо все-таки произойдет. Но оно свершилось — я стал отцом.
Чувствую, как теплые ручейки скатываются со щек, продолжая свой путь по шее. А ведь, если задуматься, и плакать-то мне приходилось от силы всего пару раз, в далеком детстве голохвостом. Ничего, сегодня никто не осудит, да и не увидит.
Крохотная ручка доченьки, тихонько спящей на моих руках, внезапно дернулась во сне, но тут же вернулась на место. Пухлые пальчики трогательно сжались в кулачок, губки сладко причмокнули, и я почувствовал, как в груди становится невыразимо горячо от распирающего чувства любви. Ладирра… Ума не приложу, как этой светлой человеческой девчонке удалось переупрямить мою Ирри и совместить их имена в одном, ведь мы собирались назвать свою малышку в честь Лады, и точка. А впрочем, так даже лучше — лично мне новое имя очень нравилось.
Итак, удобно устроившись в глубоком кресле собственной спальни, прижимая к груди сладко посапывающее дитя, я жадно вглядывался в черты усталого, но такого спокойного лица своей дремлющей пары и с содроганием вспоминал события прошедшего дня.
В памяти всплывали картины того, как после очередного сбора Совета, старейшины разошлись по своим углам, а мы с Росором отправились в мой кабинет — там находился артефакт связи. Деду, как главе Большого Совета, вменялось в обязанность сообщить о гибели Дюрана ван Гилда членам его рода и…супруге. Я же, как хозяин замка, где произошло сие прискорбное событие, выступал официальным свидетелем и гарантом того, что лорд Росор победил честно и на убийство пошел вынужденно.
Вспомнилось, как я сожалел тогда об участи близкой подруги моей любимой жены. Фактически, в том поединке погибли двое — ведь если один из пары погибает, то и второй супруг обречен на мучительную смерть. Мы, драконы, слишком глубоко врастаем в души друг друга. Нас убивает черная тоска, сводит с ума ледяная пустота. Так что, думалось мне, леди ван Гилд осталось жить от силы несколько недель. Это если только она не решится, как и многие другие до нее, подняться над пропастью Последнего Крика и сложить крылья, добровольно покидая этот мир…
Надо сказать, я чувствовал себя изрядно виноватым, припомнив, как несколько лет назад, когда вот так же собирался Совет в замке ван Гилдов, чему предшествовал большой прием, Шервана настойчиво пыталась предупредить меня о чем-то очень важном. Да еще так, чтобы Дюран не услышал — что совсем уж странно.
Тогда, дождавшись, когда муж отвлечется, леди ван Гилд быстро прошептала мне на ухо, что ее супруг начал крайне странно себя вести и говорить вещи, не укладывающиеся в голове. Он, вроде бы, регулярно наведывается на Саргос, возвращаясь со странными предметами и растениями. Постоянно говорит о том, что сделает, когда станет главой Совета, совершенно не слушая ее доводов и возражений. Обеспокоенная женщина очень просила поговорить с ним, постараться разобраться в происходящем. Она страшно боялась, как бы не случилось чего непоправимого.
Я же (настоящий идиот!) попросту не обратил на ее слова особого внимания, сочтя их бреднями истеричной дамы, не имеющей возможности воплотить себя в материнстве, а потому старающейся проконтролировать каждый шаг мужа. Помнится, еще порадовался тогда, что моя дорогая Ирри, в противовес подруге — умная, здравомыслящая и вообще самая-самая.
Нет, разумеется, я просмотрел верхний слой мыслей Дюрана, но ничего особо опасного там не увидел — он всего лишь размышлял о способах получения пыльцеобразных спор какого-то редкого гриба, чтобы вырастить его в подвалах собственного замка. Мне это показалось вполне безопасным. Помнится, я легкомысленно усмехнулся тогда, забавляясь мыслью о том, что у нашего рыжего щеголя оказалось столь странное хобби растительного происхождения.
Эх, знать бы тогда, чем это обернется мне лично сейчас. Если бы не Лада…
Я снова прижал свою малышку. Мягко, осторожно, с отчаянной нежностью. Долгим взглядом погладил каждую черточку родного лица спящей супруги. И удрученно вздохнул, в сотый раз обзывая себя ослом. Теперь и на воду дуть буду, проверяя малейшие подозрения в отношении неблагонадежных. Да и благонадежных — тоже. Лучше, как говорится, перебдеть и прослыть параноиком, чем потом осознавать, что гибель самых близких произошла по твоему легкомыслию и недосмотру.
Если бы не наша невозможная Лада, думается мне, в эту минуту я изливал бы свою боль в последнем крике над злосчастной пропастью. Мне без моих девочек не жить.
В голове вновь ожили воспоминания.
Как выяснилось, с оповещением ван Гилдов мы опоздали — один из старейшин, видимо дружный с Дюраном, успел раньше нас сообщить заинтересованной стороне «радостную» новость.
Тихий рык, буквально на грани слышимости, непроизвольно вырвался из горла. Узнаю кто — найду, в порошок сотру, а затем напеку из умника кренделей и скормлю их ладкиному Фоксу! Эта лютая зверюга еще и добавки потом попросит — ручаюсь.
Вот какой сволотой надо быть, чтобы сходящей с ума от горя и боли Шерване заявить, будто в гнезде ван Норнов наш старый Росор отхватил ее муженьку голову по самые плечи, когда бедолага всего-то усомнился в том, что действия главы Совета идут в одном направлении с интересами народа драконов! Ерунда какая-то… Если только тайный доброжелатель не специально вывернул истину наизнанку, желая натравить отчаявшуюся драконицу на нас. Найду! Точно найду гада!
В результате убитая горем Шервана, еще до того почувствовавшая, что жизнь любимого мужа этой ночью оборвалась, получила реальную цель для "праведной" мести и стремительно улетела из собственного замка в направлении гнезда Норнов. Из тех диких воплей, которые исторгала из себя леди, становилось ясно, что винит она во всем произошедшем нас и готовится совершить нечто страшное. О чем и поспешили сообщить Росору оставшиеся родственники Дюрана, предупреждая о возможной опасности. Отдать им должное, парни быстро сориентировались и уже отправили на поиски беглянки несколько групп в наиболее вероятных направлениях, но и от предложенной помощи отказываться не стали.
Вот так и получилось, что мы с дедом, а так же несколько десятков добровольцев из числа наших ребят, немедленно кинулись в путь, надеясь перехватить Шервану на границе своих владений.
Нда…, Уже сейчас мне понятно, что это было большой ошибкой, ибо крайне хитрая драконица провела нас, как слепых котят, преодолев часть расстояния на крыльях, а затем воспользовавшись разовым телепортом. Это позволило ей оказаться в окрестностях замка ван Норнов лишь немногим позже нашего поспешного отлета.
Холод вновь пополз по позвоночнику, стоило мне представить те страшные муки, которые пришлось вытерпеть моей любимой супруге по вине этой сумасшедшей. Кстати, в конце концов мы все-таки отыскали Шервану. Точнее, то, что от нее осталось. Увы, дно печально известной пропасти Последнего Крика пополнилось еще одним мертвым телом. Было остро жаль. Но если тогда, скорбно рассматривая остывающие останки, я глубоко сожалел о загубленной жизни молодой женщины, то сейчас — лишь о том, что не скрутил этой гадине шею самолично.
По связи я чувствовал, что с Ирри что-то творится. Это жутко отвлекало и беспокоило, заставляя все быстрее махать уставшими крыльями, далеко опережая основной отряд. С одной стороны, вроде бы беглянку-Шервану мы нашли, навредить нам она теперь при всем желании не сможет, но… Кто ж знал, что свою страшную месть эта дамочка уже успела совершить?!
На подлете к родному гнезду, на закате этого сумасшедшего дня, я отметил странную суету в небе — десятки драконов поднялись на крыло и непрестанно оглашали окрестности громовым ревом. Это что — мои непробиваемые родичи? Вот ведь учуди… Сердце тревожно екнуло и пропустило удар. Происходящее было слишком похоже на древний обычай предков, символизирующий поддержку всего рода — своеобразное приветствие новой жизни, чтобы облегчить ей вхождение в этот мир… Но не Ирри же..?! Нет, не может такого быть! Еще слишком рано!
Кажется, мчась по переходам и коридорам замка, я даже не дышал. Кровь громогласно стучала в висках, четко отсчитывая удар за ударом. Все мое существо сконцентрировалось на одном — как можно скорее оказаться рядом с супругой. Удостовериться, что она жива, что с нашей дочкой все в порядке.
Но вот и заветная дверь…
Однако стоило ступить в собственную гостиную, как меня остановил отдаленно знакомый голос:
— Эй, потише, дружище! Постой-ка! — вчерашний гость, лорд Ирвин, оккупировал небольшой диванчик у стены и сочувственно пояснил, — Рожает там твоя ненаглядная. Очень советую — пока не суйся. Понимаю рвение, но эти бешеные тетки — горничные твоей пары, истошно орут и гонят из спальни всех, кого можно хотя бы отдаленно назвать словом «мужчина». Вон, даже бедолагу Фокса не пожалели, когда он сунул туда свой любопытный нос. Не думаю, что ты станешь исключением, хоть и будущий отец.
Сейчас, усмехнувшись в сонной тишине окутанной полумраком комнаты, я чуть покачал головой, задним умом сожалея, что не послушал умного совета. Но тогда болезненный стон Иррисы иного выбора не оставил, заставив опрометью кинуться в спальню, напрочь отметая все доводы разума.
Ожидаемо, досталось бедному перепуганному мне от всех и сразу.
Вечно улыбчивые и услужливые человеческие женщины, подняли на господина такой отборный хай, будто отслужили тут лет сто, не получая ни монетки жалованья, а сейчас я пришел и в лоб объявил, что работники еще и должны мне кучу золота за еду и проживание.
Лада — светлое дитя, устало прикрыла глаза и тихо, но очень убедительно, попросила меня удалиться за дверь и подождать. Мол, присутствовать при родах — вредно для неподготовленной и слабой мужской психики. Выглядела девочка не лучшим образом. Краем глаза я заметил несколько стоек с иссохшими цветами вестолика, которыми накануне так восхищалась женушка. И тут только до моего сознания начало доходить, что все было куда серьезнее, чем мне показалось сначала.
Ну и напоследок, как вишенка на тортике, обратное ускорение мне придала моя ласковая и нежнейшая супруга. Тяжелое дыхание, мокрое от пота лицо, растрепанные волны слипшихся от влаги волос, покрасневшие глаза… Мне тяжело и непривычно было видеть ее в таком состоянии, но все равно, это была она — самая прекрасная женщина мира, навеки забравшая мое сердце в единоличное пользование. Так вот, эта прекрасная нимфа, возмущенно рыча на законного супруга, не самыми приличными выражениями предложила ему (то есть мне) длительную прогулку в…эээ?
И угораздил же меня Создатель брякнуть:
— …дорогая, я не понял, куд-д..?
И мне повторили. Дважды. С уточнениями, чтобы точно не заблудился. Я и подумать не мог, что она так умеет. Потрясающая женщина.
И вот, ошарашенный хозяин замка уже стоит перед плотно затворенной дверью и остолбенело таращится на эту деревянную прелесть, будто в первый раз видит и все никак не может наглядеться. Чудо, а не дверь, да. Сзади послышался довольно обидный чих-кашель ручного зверька Лады, подозрительно напоминающий взрыв неудержимого хохота, а затем уверенный голос залетного лорда произнес с пониманием и сочувствием:
— Не злись на Фокса — мы с ним с самого утра тут сидим, ждем. Он сильно перенервничал — вот и развлекается, как может. С нами еще паренек был — Теодоро, кажется. Но этот бравый витязь уже полчаса назад сбежал на кухню — отбивать провиант у поваров, да как видно, геройски пал в неравной битве. Присоединяйся, папаша.
Все еще растерянного меня бережно развернули и, как немощного, повели к креслу. Неожиданная мысль пришла в голову: «…а он, оказывается, отличный мужик, этот Ирвин ван Гринг. Старый Росор в который раз оказался прав, говоря, что он может стать нам добрым другом. А мы — ему».
Тем временем, наглый золотисто-белый зверек, что называется, прочихался и, видимо проникнувшись муками совести, аккуратно заполз мне на колени, урча и подставляя теплый пушной бочок под ладонь. Я с облегчением почувствовал, как запредельное напряжение, наконец, начинает потихоньку отпускать. Ровно до того момента, как из-за двери не послышался новый болезненный выкрик жены. Пришлось побороться с собой, сжав зубы, чуть не до хруста. Будем ждать.
Золотой больше не сидел. Он стоял, напряженно вслушиваясь в происходящее за стеной, а затем принялся тихо озвучивать свои мысли:
— Радуйся — уже совсем скоро родится твое дитя. Еще пара часов и… Это невероятное везение, черный собрат, — в голосе его неожиданно послышалось благоговение, — То, что Ладушка сегодня оказалась рядом с твоей женой и сумела спасти ее. От пыльцы мертвого гриба еще никому не удавалось спастись. Да и сейчас она не сидит там, сложа руки, а значит, нам можно спокойно выдохнуть.
Глядя мне в глаза, он продолжил уже куда более сурово:
— Что смотришь? Ты много упустил, пока мотался по чужим делам, а нам разгребать пришлось. Оно тебе вперед в науку… Ладно, пока ждем, чтоб не терять зря время, я расскажу о том, что тут произошло…
И он рассказал. От ужаса перед тем, что рисовало мне воображение, в белой ярости на Шервану, на себя и на весь мир — до кучи, я был готов разнести в щебень собственный замок. Признаться, если бы золотой вовремя не остановил меня, пригвоздив к месту мощным ментальным посылом, совсем как вчера ночью, я бы мог наделать много глупостей. А так — окровавленные полулунья, оставленные ногтями на ладонях, да глубокие раны на губах от отросших клыков — пустяки.
Слегка поостыв, я обратил внимание на одну деталь:
— Так, а откуда тебе известно название той гадости, что поразила мою жену? Я и сам никогда не слышал ни о чем подобном, а ты на Берегоре совсем недолго, и вдруг — так хорошо разбираешься в местной флоре…
Пронзительно серые глаза Ирвина насмешливо сузились.
— Все просто, друг мой, — медленно произнес он, — Ты, безусловно, прав — я плохо разбираюсь в местных растениях, зато в том, что касается моего родного мира — превосходно. И эта пакость мне отлично знакома. Только я ума не приложу, как она могла оказаться здесь.
Ненадолго воцарилось молчание.
— Думаю, я смогу пролить немного света на это обстоятельство, — тщательно взвешивая все «за» и «против», решился я на откровенность, — Видишь ли, Шерв…
На этом месте в комнате (ну очень вовремя) появился мой дорогой двоюродный дед. Он же глава Большого Совета. Он же лорд Росор ван Норн. Он же, кстати, «старый щипанный ворон» — строго между нами и когда никто не слышит.
Полагаю, не ошибусь, если предположу, что дедуля, по своему обыкновению, уже некоторое время подслушивал нас под дверью, и, следовательно, был в курсе всего предшествующего диалога.
— Ну, так и мне расскажи, племянничек, — весело посматривая на нашу спетую компанию, предложил он, — О! Лорд ван Гринг, счастлив приветствовать вас при столь знаменательных обстоятельствах рождения нового поколения Норнов…
В общем, после всех реверансов, мне пришлось подробно рассказывать этим весьма заинтересованным слушателям о памятном диалоге с Шерваной, имевшим место во время нашей прошлой встречи в гнезде ван Гилдов. Дед тихо бесился из-за того, что племянник, то есть я, не удосужился рассказать ему об этом раньше. Я тоже дико сожалел. А вот Ирвин отрешенно думал о чем-то своем.
Потом тон беседы резко переменился. Лорд ван Гринг властно и мрачно потребовал, чтобы мы с Росором немедленно рассказали о том, что происходит на человеческом континенте. Что было причиной, каковы последствия. Кому и зачем хочет помочь его пара. Чего от нее хотим добиться мы. Все «от» и «до». Именно потребовал, причем так, что ни я, ни мой ушлый родич не смогли противостоять силе внушения золотого дракона.
Ирвина будто подменили — взгляд заледенел, черты лица посуровели, линия широченных плеч стала столь твердой и развернутой, что, казалось, он многократно раздался ввысь и вширь. От мощной фигуры веяло непререкаемой уверенностью в том, что только он и никто другой, имеет тут право отдавать приказы. И мы с дедом поддались инстинкту, склонив голову перед сильнейшим, мудрейшим, достойнейшим.
Вникнув в суть наших слов, он некоторое время угрюмо молчал, осмысливая и анализируя. А потом снова огорошил, начав подробный рассказ о собственном мире, погибающем в непроглядном сером мареве, где обитают теневые монстры и растут смертоносные грибочки…
Мы с Росором тоже дураками не были и параллели провели быстро. Теперь настала наша очередь взять в оборот гостя и с маниакальным упорством потрошить его память на интересующие подробности. Картинка рисовалась удручающая, если не сказать большего. Но не безнадёжная. Как заметил Ирвин, шанс отстоять свой мир у нас есть.
В то же время, я внимательно отслеживал все звуки, что доносились из спальни. Стоны Ирри звучали все чаще, раз от раза становясь болезненнее и громче. Потом она перешла на крик, и наш мужской разговор утих сам собою.
Вскоре в гостиную ужом просочился Тео с огромным подносом снеди с руках. Но узрев напряженно сдвинутые брови деда и общее выражение лиц присутствующих, оставил наше общество в предельно краткие сроки. Хороший парнишка, прозорливый и умный. Я дал себе слово заняться его воспитанием на досуге.
Словно натянутые струны, мы ждали. И, наконец, дождались!
Уже ближе к полуночи, очередную паузу вязкой тишины разорвал пронзительный крик моей жены, а следом за ним — тонкий, едва слышный писк нового существа, показавшийся мне чистой музыкой. Быстрее забегали женщины, послышались их радостные возгласы, зазвучал усталый голос Лады, охрипший голос Иррисы, плеск воды.
Через несколько минут я услышал, как высунувшаяся из окна горничная кричит в небо:
— У нас девочка родилась!
Создатель всемогущий, что тут началось! Кружившие в поднебесье родичи расцветили все вокруг огненными всполохами. Ночь буквально превратилась в день — до того светло стало. В добавок ко всему, мои дорогие олухи такой громогласный ор подняли, что стекла в рамах задрожали.
Вот под эту какофонию, усталая до синевы Лада, вынесла мне мою малышку, с головы до самых пяточек завернутую в мягкую ткань легкого одеяльца. К Иррисе вредные мучительницы меня пока не впускали — мыли госпожу, перестилали постель и еще что-то…
— Я не просто благодарен тебе за них, Лада, — ответил я, счастливо глядя на девушку, — Отныне и впредь, ты — неотъемлемая часть моей семьи. Ты родная нам теперь. Как и твоя пара, ваши будущие дети, внуки, правнуки. Все, чем владею я — в твоем полном распоряжении. Только пожелай!
— Я нарекла ее Ладиррой, — твердо глядя мне в глаза, произнесла наша спасительница, бережно передавая мне сверток, — Совместила два имени — Лада и Ирриса. Это и будет мне достойной наградой. И более не обсуждается! Кстати, до самого утра малышка будет крепко спать — ей рождение далось нелегко, так что я погрузила чадушко в исцеляющий сон. Ирри тоже скоро уснет — она вся измучена, несмотря на мою помощь. Хотя старшая горничная говорит, что для первых родов, все прошло очень даже хорошо, так что не беспокойся.
— Ну, вот и породнились, — добродушно произнес Ирвин, заботливо подхватывая свою ненаглядную на руки. И, видя, что я собираюсь ответить, продолжил, — Хватит словесной шелухи, брат, лучше посмотри — какую красавицу тебе жена родила! Эх, надо бы и нам поторопиться!
И я посмотрел…
Боже… то чудо, что сейчас лежало у меня на руках, неожиданно затмило все, что существовало в этом мире ранее. Я почувствовал, как крошечный живой комочек с милым личиком становится вторым центром моей вселенной — наряду с обожаемой супругой.
Мимоходом отметил, что Росор разглядывал это сокровище с чудовищной смесью нежности и страдания, но жалеть родственника сейчас не мог — все мое существо кричало от счастья, не оставляя места ничему более. Бесконечная радость, свет, восторг и горячая любовь переполняли душу.
А шустрый золотой, озабоченно поглядывая на тени, залегшие под глазами Лады и ее бледное личико, быстро договорился с дедом о завтрашней встрече, попрощался и спешно покинул нас, открыв портал прямо в гостевые апартаменты. На руках великана расслабленно лежала девушка, а плечи оккупировал горностай.
Спустя некоторое время ушел и Росор, от души поздравив меня с рождением наследницы. Вопли за окном постепенно стихали — сколько же можно горланить, в самом деле. А вышедшие всем скопом горничные, наконец, пригласили меня посетить покои любимой жены, и ушли, оставляя нас наедине. Какое счастье!
Осторожно держа на руках нашу малютку, я заглянул в приоткрытую дверь спальни. Ирри лежала, устало откинувшись на подушки. Красивая, невероятно хрупкая и такая тихая, что я уж было решил, будто она спит.
Но подойдя поближе увидел, как моя женщина улыбается.
— Знаешь, — ее глуховатый голос был очень нежным, пронизанным необъяснимым чувством умиротворения и облегчения, — Сейчас, глядя, как ты прижимаешь к сердцу нашу дочь, я понимаю, что это именно то, ради чего стоило жить.
— А я живу ради вас, родная, — ком стоял в горле, говорить было трудно, поэтому мне оставалось только присесть у ее изголовья, наклониться и бережно поцеловать искусанные губы, — Спасибо тебе за это ни с чем не сравнимое счастье — держать на руках дочь.
Она мягко усмехнулась и сладко зевнула, мимоходом отметив:
— Наша милая Ладушка все-таки настояла на своем — назвала малышку Ладиррой, представляешь? А что? Мне уже нравится — красивое имя получилось, сильное.
— У этой доброй девочки легкая рука и верное сердце, — светло усмехнувшись, вставил я, — Если припомнить, то на языке ушастых это означает «всеми любимая».
- Ну, это ж Лада… — сонно пробормотала супруга, уплывая в волшебную страну сновидений.
— Спи, родная, — тихонько прошептал я, невесомо целуя ее светлую макушку, — Наконец-то мы с тобой обрели то, что несравнимо важнее любых сокровищ этого мира — наше дитя.
***