На худом лице с мелкими чертами промелькнула растерянность. Резче выделились морщины на лбу.
- Ну, и для поправки их, если патологически нарушалась норма.
- Где вы работаете? - задал вопрос Трофиновский.
Неизвестный медленно поднял руку и сухой ладонью провел по лбу, будто разглаживая морщины.
- В институте бионики.
- А кто вам поручил лечить больных?
Светлые глаза по-прежнему смотрели с вызовом, но Трофиновский заметил, что залысины вдруг взмокли. И это При том, что кожа лица была сухой, с мелкими портами.
- Я их, в основном, обследую. Вот шкала характеристик.
- Зачем в аппарате генератор?
В ответ - вскинутый подбородок, злой взгляд из-под бровей. Молчание...
- Вы проводите опыты в лечебных целях?
- Только для возвращения нормы. Только для их же пользы...
- О пользе поговорим отдельно. Так вот, вы спрашивали, почему у вас требуют документы...
- Уже понял, - махнул рукой неизвестный. - На основании бюрократизма и непонимания. Разве вам можно объяснить хоть что-нибудь. Добро всегда каралось.
Знакомым жестом он снова воздел руку ко лбу...
22
- Иван Степанович Кидько? Да, у нас. Выпускник факультета биофизики. Как говорится, с неба звезд не снимает, но не лишен способностей. Упорный. Готовит диссертацию.
- Тема?
- Сравнительная характеристика некоторых биоритмов мозга человека и животных.
- В каком состоянии его диссертация?
- Тема утверждена. Иван Степанович собирает материал.
- Каким образом?
- Обследует животных и людей, составляет графики...
- Вам известно что-нибудь о его аппарате НК-1?
- Он пользовался аппаратурой института. Но, простите, вы сказали - ЕГО аппарат? Я не ослышался?
- Совершенно верно. Он его называет нормализатором.
- Впервые слышу.
Покровительственные нотки исчезли из голоса профессора Богданова. Гладкое, словно тщательно обточенное, лицо выразило повышенное внимание.
- Я попрошу вас подробнее рассказать об Иване Степановиче.
- Э-э, видите ли, его личное дело...
- Я уже познакомился с ним в отделе кадров.
Профессор снял очки с модной квадратной оправой и тщательно протер стекла.
- Ну что я могу добавить?.. Вот аппарат - совсем другое дело. Верите ли, я и не знал, представить себе не мог, чтобы он...
- Извините, мы позже поговорим о том, чего вы не знали. А пока прошу ответить на мои вопросы." Вот вы сказали, что он "не лишен способностей, упорный". Как это выражалось в его повседневной работе?
- Э-э, видите ли, у него бывали срывы, неудачи. Не сложились отношения с коллективом, с руководством, - Богданов метнул на следователя испытующий взгляд, - со мной, в частности... Поэтому боюсь быть необъективным...
- А вы не бойтесь.
- Ну что ж. У него есть определенные способности. Не такие большие, как ему хотелось бы. И... многие сотрудники считают его, мягко говоря, недостаточно одаренным...
- "Недостаточно" - для чего?
- Для научной деятельности. Пожалуй, ему было бы лучше потрудиться на производстве. Он более пригоден для выполнения стереотипных операций. Нет широты мышления, недостает воображения - всего того, что принято называть "творческой жилкой". Отсюда и срывы, в частности с диссертацией. Он уже однажды защищался и...
Профессор нервно почесал лоб.
- И...
- ...провалился. Оппоненты отмечали примитивность методики, неглубокую разработку, даже недостаточность экспериментальных данных. Иван Степанович посчитал критику несправедливой, обозлился, конечно. Но не отступил, а принялся готовиться к защите вторично, хотя критика почти не оставила ему надежды на успех. Потому и говорю - упорный он.
- Не знаете, он навещает прежнюю семью?
- Редко. Бывшая его жена у нас работает, в другом отделе. Желаете поговорить с ней?
- Потом. А друзья у него были?
- Близких друзей, кажется, нет. Кидько - человек замкнутый. Впрочем, был один... не то, чтобы близкий... Скорее, не Друг, а покровитель. Но и с ним Иван Степанович поссорился.
- Из-за чего?
- Ему показалось, что я его недостаточно поддерживал на защите. И вообще он некоммуникабелен, неуживчив, а главное - обижен на весь мир.
- Как вы полагаете, в его обиде есть доля справедливости?