Через пять минут он получил ответ:
- Наблюдатели сообщают, что она вяжет у себя на веранде. С утра никуда не выходила.
- Отлично, - сказал полковник.
Он положил трубку, прошелся по кабинету, остановился у окна, заложив руки за спину.
Полигон лаборатории раскинулся перед ним как на ладони. Автокран уже опустил в жерла труб экспериментальные заряды, и теперь они ждали своего часа глубоко под землей, в железобетонных камерах, окруженных множеством хитроумных датчиков. Скоро грянут взрывы, которые принесут отечеству мощь и славу, врагам страх и смерть, полковнику Фухлеру - золоченые генеральские веночки на петлицы.
- Добрый день, полковник, - раздался за его спиной звучный, отнюдь не старушечий голос.
Госпожа Гайнц сидела в кресле за столом полковника, держа на ладони свои непрезентабельные латунные часики.
- Я пришла за ответом, - сказала она.
В ту же секунду грянул чудовищный взрыв. Двести граммов адского зелья, казалось, сотрясли твердь земную и небесную.
- Вот вам ответ! - патетически воскликнул полковник и шагнул к двери, чтобы позвать капеллана. Однако следующего шага он сделать не смог. Его тело одеревенело, и голос застрял в гортани. Превращенный в немую беспомощную статую, он с ужасом следил за манипуляциями госпожи Гайнц. Та вынула из ридикюля кожаный кисетик, насыпала на полковничий стол черного порошка, разровняла, начертила пальцем треугольник с загадочным значком у вершины. Потом распростерла руки, запрокинула голову и что-то вполголоса забормотала. Ошарашенный полковник сумел разобрать среди ее тарабарщины: "...бомбы, заряды, гранаты, снаряды, мины, патроны..."
- Алеф! - вскричала старушка, произнеся заклинание.
Тотчас порошок вспыхнул и сгорел без остатка, распространяя омерзительный запах. Госпожу Гайнц застлало дымным облаком, и она исчезла.
- А теперь, полковник, попробуйте хоть что-нибудь взорвать, напоследок донеслось с потолка насмешливое контральто.
Примерно три часа спустя на веранду дома No 6 по улице Независимости вошел сухопарый пожилой человек в сером костюме.
- Разрешите представиться, госпожа Гайнц, - произнес он. - Я профессор Мэллиг.
- Здравствуйте, профессор. Прошу, присаживайтесь, - старушка указала на плетеное кресло возле себя и положила вязанье на колени.
- Прежде всего позвольте выразить мое искреннее восхищение вашими способностями, - начал Мэллиг, осторожно опустившись на скрипучее сиденье. - Поверьте, я не отношусь к тем ученым обскурантам, которые априори отметают... гм... все сверхъестественное.
- Вы очень любезны, - заметила старушка. - Этот грубиян полковник знал, кому доверить дипломатическую миссию. Но, увы, ничем не могу вам помочь.
Профессор внушительно, по-профессорски откашлялся.
- Видите ли, госпожа Гайнц... Ваше вмешательство прервало эксперимент в решающей стадии. Не буду распространяться о чрезвычайной важности наших изысканий, поскольку это военная тайна, но поверьте, они имеют огромную научную и прикладную ценность. А посему прошу вас, позвольте нам произвести еще хотя бы два опытных взрыва.
- Сожалею, но это невозможно.
- Хотя бы один. Один-единственный...
- Увы, профессор. В сердцах я наложила тройное навечное заклятие. Снять его не в силах ни я, ни кто-либо другой. Если бы двойное - тогда другое дело.
- Неужели ничего нельзя исправить?
Госпожа Гайнц покачала головой.
- Как бы вам подоступнее объяснить... Понимаете, профессор, такое заклятие имеет фундаментальную силу. Оно непреложно, ну, скажем, как второе начало термодинамики. Известно ли вам, что такое тюмризи?
- Как? Тюмризи? Никогда не слышал.
- Еще бы, - усмехнулась старушка. - Это детское кушанье, которым меня в свое время пичкали. Я прямо терпеть его не могла, вот и наложила тройное заклятие. Помню, мама даже отшлепала меня за проделку. А теперь никто не имеет ни малейшего понятия о тюмризи.
Мэллиг задумчиво откинулся на спинку кресла.
- Поразительно, - прошептал он. - Просто поразительно.
Старушка пристально взглянула на него поверх очков.
- Думаю, - сказала она, - вопрос исчерпан, как выражается ваш полковник.
- Да-да, то есть, нет, если позволите...
Госпожа Гайнц милостиво позволила.
- У меня к вам еще одна просьба, - заявил профессор. - Ваш дар открывает совершенно небывалые перспективы в военном деле. И если бы вы дали согласие сотрудничать с нами...
- Об этом не может быть и речи, - с живостью перебила его старушка. Я не делюсь профессиональными секретами и не торгую ими.
- Умоляю, не спешите с отказом. Мы ведь не посягаем на тайны вашего ремесла. Нам достаточно одного-единственного заклятия для взрывчатки противника. Это неизмеримо укрепит мощь нашей державы. Ведь вы патриотка, не правда ли?
- Да, я патриотка, но не идиотка, - фыркнула госпожа Гайнц. - И поэтому я применила вариант заклятия, которое имеет силу повсюду, в любой точке планеты.
- Ах, так... - выдавил Мэллиг.
- Неужели вы полагали, что я ограничилась вашей лабораторией? Мало ли откуда вы можете привезти новые бомбы. Нет, сударь, больше во всем мире никогда и ничто не взорвется.
- Н-неужели? И ядерные боеприпасы - тоже?
- Признаться, я не усматриваю разницы между ними и обычными. Разве они взрываются беззвучно?
У профессора голова пошла кругом. Все бомбы, снаряды, гранаты, мины, патроны, сколько их есть на свете, все, что сеяло смерть, разрушение и ужас, отныне обратилось в бесполезный хлам и навечно канет в безвестность, подобно детскому кушанью под названием "тюмризи". И сделала это щуплая старушка в очках, с вязанием на коленях. Невероятно.
Собравшись с мыслями, Мэллиг встал.
- Госпожа Гайнц, - торжественно произнес он. - Как ученый я могу считать себя покойником. Мои знания и опыт отныне никому не нужны. Но как человек я считаю, что вы поступили совершенно правильно, избавив мир от оружия и войн. Не будет преувеличением сказать, что человечество в неоплатном долгу перед вами. Всего вам доброго.
- До свидания, - отозвалась госпожа Гайнц, опять принимаясь за вязание.
Профессор поклонился и зашагал прочь. Однако у калитки он вдруг остановился, постоял минутку в раздумье, затем вернулся на веранду.
- Госпожа Гайнц, позвольте еще один вопрос.
- Извольте.