— Ты остальные инструменты тоже прихвати — пригодятся в хозяйстве.
Окрик "Вылазь!" и очередь по кустам. На дороге появляется человек с поднятыми руками.
— Когда они форму новую ввести успели? — с удивлением сказала Марина — И кто он по званию, понять не могу, — поддакнул башнёр.
— Да это-то, как раз, не удивительно. У них в старых частях зачастую такая дурь со знаками различия, что они сами воют.
Пленный что-то говорит, кивая в сторону стрелка.
— Что он бормочем?
Марина прислушивается.
— Не пойму ничего. А ты? — мехвод из грэдских мирренов.
— Тоже ничего. Не по-нашему болтает. Кокнуть его и всё тут!
— Погоди ты кокать, — Марина подходит вплотную к пленному. Что грэдские миррены зверино ненавидят императорских — слишком известная вещь, — Много ты танкистов не мирренов видел?
— Да этот, пожалуй, первым будет.
— Вот то-то и оно… Имя! Звание! — рявкнула Марина.
Пленный, похоже, уловил только интонацию. Однако, вытягивается, и что-то торопливо отвечает. Марина и мехвод переглядываются. Они оба опять ничего не поняли.
— Документы его где?
— Вот.
— Дай сюда!
Листнула — и присвистнула. Понимать — понимает обрывками. Но понимает. Хотя язык и не мирренский. Вообще, не из этого мира язык. И документ. И сами танки эти. Но как это может быть? Снова ткнула пальцем в пленного. Память на язык включается как-то постепенно.
— Дойче?
— Вас?
— Дойче, я спрашиваю? — Марина переходит на немецкий. Языками другого мира она владеет.
— Я-я немец, господин офицер, баварец.
— Эсэсовец? — почему-то вспомнилось отцовское ругательство.
— Нет… И не член НСДАП.
— Вижу, — буркнула Марина; историю той войны, с которой сюда попал Саргон, она знает неплохо. Даже по униформе кое-что помнит. Ничего напоминающего череп с костями на форме пленного не присутствует, — Кто там у вас сейчас император?
— Не понимаю, какой император? Вильгельм уже умер.
— Так! Кто такой Тим V?
— Впервые слышу это имя. Вы русские? То есть, советские?
"Единица" показывается из лесу. Пленный на неё глянул с плохо скрытым удивлением.
— Быстро же у вас новый танк сделали!
— Стараемся!
— Ладно, хватит болтать. Попытаемся вот эту красотку уволочь. Движок надо попробовать завести, а нет — на буксире уволокем. Пока — давай связь с батальоном, пусть БРЭМ высылают.
— Нет связи. Ни с кем. Только треск на всех частотах. У "двойки" и "тройки" тоже.
Марина сравнивает карту со своей. Совпадает только течение речки. Всё остальное… Вместо мирренских позиций — населённый пункт, через него проходит железная дорога.
— Дорога пропала!
— Как пропала!?
— А вот так. Была и нет. Чаща!
Вскоре вернулись и от болота. Оно осталось на месте. Что в сложившейся ситуации не прибавило оптимизма.
— Говорил, что каждый куст тут знаешь?
— Так точно!
— Так откуда это здесь взялось?
— Не знаю… Но места эти нехорошими считаются. Люди здесь пропадают. Не то, чтобы часто, но с концами. И не в болоте.
— А чужие люди не появляются?
— Старики говорили, раньше бывало… Да и перед войной…
— Что перед войной?
— Да из столицы приезжали. Кто — не знаю, но солдат в оцепление поставили и что-то в лесу искали. Потом слухи ходили, что весь район хотят переселить. Да не успели.
— Я вот карту смотрю… Мысль — пока одна. Бредовая, но что есть, то есть. В общем, сравниваем вот эти два участка. Почти полное совпадение. Назад — не пройти, дорога только вперёд. Тем более, нам туда и надо по первоначальному приказу.
— А что там… Впереди…
— Если нам очень повезёт — то так называемый "разрез".
— Что это такое?