Сильное желание мучает меня до боли, и мне наплевать, если это оскорбит чье-то нравственное чувство.
ЭККЕ
Ангел так великолепен, что это причиняет мне боль. Он выглядит как супермен производства «Финляндия-фильм», этакий сплавщик, балансирующий на бревне в пьексах с загнутыми носами, ловким движением багра он справляется с затором бревен, у него светлые кудри, злые глаза, грудь блестит от пота. Я подсаживаюсь к нему, ставлю кружку на стол. В его обратившемся ко мне взгляде — ни малейшего интереса.
— Я — Экке, а тебя называют Ангелом. И это меня, в сущности, совсем не удивляет.
Ангел усмехается.
— Мое настоящее имя — Микаэль.
Я говорю так, будто это только что до меня дошло:
— Ну да, Архангел Михаил.
По выражению его лица заметно, что он слышит это не в первый раз, но я продолжаю:
— Тебе, наверное, известно, что ты — покровитель воскресений. Астрологи считают, что у каждого дня недели есть свой ангел-хранитель. В субботу это Кассиэль, в воскресенье — Микаэль, в понедельник — Габриэль, во вторник — Камилл, в среду — Рафаил, в четверг — Захиэль.
— Это чрезвычайно интересно, — Ангел откликается саркастически, но я вижу, что все-таки задел его. — Особенно потому, что ты забыл ангела пятницы.
— Я совершенно не удивляюсь, что ты хочешь узнать именно о нем. Ангелом пятницы, конечно, является старый честный Анаэль.
Ангел чуть не поперхнулся пивом.
— Ну уж это ты, конечно, сам придумал.
Я улыбаюсь как можно более двусмысленно.
— Да, разные книги в данном вопросе расходятся. Можешь в любой день зайти ко мне и ознакомиться с теми источниками, которые у меня имеются.
Ангел снова смеется и смотрит мне в глаза, впервые наконец действительно заметив меня, а я тороплюсь себя поздравить: «Экке, ты снова это сделал».
ЮККА КОСКИМИЕС.
ИЕРАРХИЯ В МИРЕ ЖИВОТНЫХ. ЗНАНИЯ — МОЛОДЕЖИ. 5.1965
У рыбок в аквариумах, в стаях птиц, улетающих в теплые края, а также в сообществах крыс, собак, троллей, многих пород оленей, обезьян и, конечно, людей встречаются индивидуумы с ярко выраженным стремлением занять доминирующее положение, в то время как другие охотно принимают позицию подчиненного.
Как возникает такое разделение ролей в животном мире? По-видимому, статус каждого индивидуума в сообществе определяется под влиянием каких-то первоначальных впечатлений. При встрече двух индивидуумов почти сразу же выясняется, кто из них повелитель, а кто подчиненный. Обычно для этого не требуется даже специальных физических состязаний. Перед тем, кто самим своим внешним видом производит впечатление более сильного, энергичного и, главное, уверенного в себе, другие отступят. Сформированные отношения сохранятся на долгий срок, если однажды по какой-то причине не будут пересмотрены. Именно таким образом любой индивидуум быстро устанавливает отношения с каждым другим членом сообщества, и — что самое удивительное — результат становится сразу известен всем. Каждый безошибочно чувствует всех членов стаи и знает, как к кому следует относиться.
ЭККЕ
Ангел боком прижался ко мне, он горячий как печка. Мы в том состоянии «когда-пот-уже-высох», в котором труднее всего найти тему для разговора.
Вечером было проще. Ангел рассказывал о своем детстве, проведенном на Севере, о юности. После третьей кружки заговорил о младшем брате. Между ними — два года разницы. Брат был археологом и отличным фотографом. Год назад его настигла в лесу шальная пуля, причем это случилось, когда охотничий сезон еще не был открыт. В течение нескольких недель о нем не было никаких известий, потом какая-то женщина, собиравшая ягоды, наткнулась на тело. Он лежал с простреленным затылком. Кто стрелял — неизвестно, даже пулю не нашли. Я помню, как накрыл его руку своей, сжал, а Ангел поднял на меня глаза, и мое сердце принялось отплясывать ча-ча-ча.
Ангел лежит на животе, моя рука блуждает по его спине, по бедрам.
Он вздрагивает, и тут происходит именно то, чего я боялся. Резким движением, как будто ему только что пришла в голову какая-то мысль, он вскакивает, ощупью находит свои джинсы, откидывает светлый локон со лба, и мой пульс начинает нестись галопом, потому что с его губ вот-вот слетит фраза, которую я совсем не хочу услышать.
АНГЕЛ
Экке — маленький, темноволосый, таких называют недомерками. Волосы подстрижены плохо, носит очки с толстыми стеклами, узкоплечий, коротконогий, слегка широкобедрый. Совсем не мой тип.
Квартира Экке завалена книгами. Они расположились вдоль стен, разрослись по всему пространству, покрыли его, как разноцветный мох, заняли каждое свободное место, взобрались на подоконник, на столы, стулья, оккупировали даже пол. Нельзя сделать и двух шагов, не наткнувшись на книги. Даже стены прихожей, туалета и крошечной спальни заставлены полками, книги стоят в два ряда, глядя в разные стороны. В глубине книжных джунглей светится монитор компьютера. Экке — фанат PC, а у меня Макинтош, и мы без конца обсуждали их достоинства. Это перешло в бурный спор. Я пересказал все известные мне анекдоты про Билла Гейтса, обвинил Майкрософт в том, что они украли все лучшие идеи у Эппл. Я между прочим заметил, что пользователям Windows-98 пришлось ждать, когда появится возможность подключать сразу несколько мониторов, тогда как благодаря Макинтошу мы, фотографы, уже давно это практикуем. Разговор получился полуссорой, полуфлиртом, своеобразным любовным токованием. Точно так же я несколько лет назад общался с одним молодым несговорчивым фотографом, обсуждая достоинства Никона и Кэнона.
Я брожу по гостиной Экке и разглядываю обложки книг, мне пора уходить, но я не могу. Мне никак не найти нужных слов, чтобы заставить Экке наконец оторвать взгляд от моего затылка, к которому он как будто приклеился.
Песси никогда раньше не оставался на целую ночь один.
— Чистота у меня не идеальная, — поясняет Экке, когда я провожу пальцем по корешкам книг и с них летит пыль. — Но я все-таки стараюсь соблюдать некоторый порядок.
Я усмехаюсь и останавливаюсь посмотреть витрину, в которой лежит несколько действительно старых книг. У Экке есть небольшой магазин старой книги, который торгует и какой-то компьютерной техникой, но, по его словам, большая часть книг оседает обычно у него дома. Молодые компьютерщики покупают разве что комиксы.
— Я как-то жил в Пийспале, в подвальном этаже одного частного дома. Дешевая дыра для бедного студента. Печное отопление, книги хранить негде, две неудобные тесные кладовки, никаких полок для кофе, стаканов et cetera.[13] Потом я нашел в сарае пару дощечек, несколько кирпичей и соорудил из них что-то вроде полки для посуды.
Я осторожно открываю витрину с книгами, они пахнут старой бумагой, на лесопилке после дождя бывает похожий запах. Это как спецэффект, нарочно созданный для того, чтобы сопровождать истории Экке.
— Началось лето — длинное и жаркое. А дощечки, конечно же, отсырели, пока лежали в сарае. Однажды я слишком долго засиделся в пивной, наутро встал, еще не совсем протрезвев, пошел в кухню выпить воды и чуть не завопил от ужаса.
Я с интересом оборачиваюсь к Экке. Он разводит руками и смотрит на меня, как овца.
— На моих полочках выросли грибы высотой сантиметров с пятнадцать, серо-фиолетовые цвета, скользкие. С широкими шляпками и прочим.
Я недоверчиво смеюсь.
— Грибы? На посудной полке?
— Грибы. Один тип, который в то время был у меня, предложил приготовить омлет с грибами на завтрак. Но меня чуть не стошнило, и я тут же выкинул все это говно на помойку.
Я ухмыляюсь.
— Прямо как в сюрреалистическом фильме.
— Питер Гринуей,[14] понятное дело. Новый шедевр: «Природа наносит ответный удар». История о том, как дикий лес вынуждает неразумных городских жителей соблюдать правила гигиены. Сцена вторая: мамина коробка для тампонов превращается в еловую шишку.
Я усмехаюсь, опять отворачиваюсь и продолжаю разглядывать книги. Притрагиваюсь к какому-то старинному тому и машинально вытаскиваю его. У меня вырывается глубокий вздох.
Густав Эурен. «Дикие звери Финляндии, с цветными иллюстрациями».
— Это издано в 1894 году, — говорит Экке. Он неожиданно оказался у меня за спиной.
Я оборачиваюсь к нему: — Одолжи ее мне.
ЭККЕ