– Так или иначе, но корабля нет? Она кивнула:
– И я могу предложить вам план получше.
– Ах вот как? И в чем же он состоит?
– Сдаться.
Это было воспринято довольно цинично.
– Если я был бы из тех, кто сдается, я бы не стал заходить так далеко. Не люблю, когда меня со спокойным видом отправляют на бойню. Нет уж увольте.
Отчасти к собственному гневу и удивлению она обнаружила, что все еще волнуется за благополучие этого человека.
– Интересно знать, куда же вы направитесь, если вам удастся бежать отсюда? Кто вас примет?
– Есть еще такие места.
– Как Доброй Душе, вам не позволят существовать в любом цивилизованном обществе. И даже в большой части общества, именуемыми “слаборазвитыми”. И только другие Добродушные да берсеркеры смогут с удовольствием вас принять.
Снаружи вновь донесся шум сражения. Может быть, Темплары перешли в контрнаступление?
Хариварман машинально повернулся к стоящему с ним монстру, шестиногому великану, который, похоже, получил серьезные повреждения: провода и какие-то блестящие детали торчали из пробоины в его животе.
Он обменялся парой слов с машиной таким тоном, который сразу напомнил Анни весь кошмар старых учебных записей – робот-убийца уверял Принца в том, что ситуация снаружи полностью контролируется. Бленхайм была очень удивлена, что Хариварман не заискивал, подобно всем Добродушным, перед своими механическими божествами. Он отдавал берсеркеру приказ, словно это был не заклятый враг Человека, а мирный робот-слуга. Однако Человечество, наученное горьким опытом войны с берсеркерами до сих пор не смело создать столь мощных и абсолютно независимых механических помощников.
Генерал снова повернулся к Анни:
– Итак?
– Я не могу в это поверить, – прошептала она, словно разговаривая сама с собой.
– Неужели? Так во что же именно вы не можете поверить? В то что я хочу жить как человек и не хочу быть вечным узником? И при этом, возможно, мое поведение будет столь широко модифицировано, что я проведу остаток жизни с блаженной улыбкой идиота на лице!
– Все это не дает...
– Не надо песен. Видел я кое-кого из тех, над кем поработал Лергов. И поговорил с некоторыми из них, кто еще в состоянии говорить. Вы были не в состоянии поверить, что я предприму определенные шаги ради своего спасения? Что истинная личность на такое способна?! Вспомните, как я пытался призвать вас к Закону и Справедливости – да, да, и к Милосердию. Я потратил уйму красноречия во время нашей последней встречи. Но увы, как это слишком часто встречается в реальном мире, Красноречия и Правоты оказалось явно недостаточно.
– Где же сейчас ваша Правда? – спросила она.
– Там куда вы ее отправили. Но она не умерла. Она выживет, она победит.
– Понятно. Что вы собираетесь потребовать от меня сейчас? Корабля у меня нет, даже при всем желании помочь вам... Сами видите: после того, что натворили здесь ваши союзники, ни одного флаера в Крепости не осталось.
– Хорошо. Забудьте на минуту о моих требованиях. Прежде я хочу, чтобы вы поняли, в чем тут действительно дело. Неужели вы не в состоянии понять, что именно я открыл? Он поднял руку, сжимая в ней нечто, напоминающее пульт дистанционного управления.
– Код управления берсеркерами. Даже если тот код, что у меня есть, срабатывает лишь на некоторых типах этих машин, он несомненно подскажет нам, каким именно кодом можно будет подчинить и все остальное. Сейчас, по крайней мере, есть возможность навсегда покончить с этими тварями.
Берсеркер, которому он только что отдал приказ, как всегда, бесчувственный и безразличный, внезапно повернул голову в их сторону. Несомненно он все слышал и понимал.
– Код управления...
– Не хотите ли присесть? Садитесь вот сюда, на край стола, оставим все формальности. Боюсь, что ваши Гвардейцы вынесли отсюда всю мебель, так что теперь у нас явная нехватка стульев.
– Код управления, – шепотом повторила Анни Бленхайм. Любому офицеру – Темплару понадобится меньше секунды, чтобы понять значение только что сказанного. – Если у вас действительно есть...
– Вот, дошло, наконец. Действительно, у меня есть код. И теперь дело приобретает другой оборот, не правда ли?
– Да, – ей трудно было сказать, но все же она это сделала. – Если вы говорите Правду, что большего преимущества еще не имел никто над нашим вечным врагом.
– Само собой, – продолжил Хариварман. – А теперь...
Он не договорил. Внимательно присмотревшись, командир Бленхайм увидела, что с Генералом что-то происходит. Он все еще продолжал сидеть в такой же позе. Выражение его лица слегка изменилось. Сейчас взгляд его был направлен на устройство дистанционного управления на его ладони, словно в этом маленьком предмете он увидел то, чего до сих пор не замечал.
Командир в ожидании смотрела на него:
«Что это? Новый приступ безумия?»
В конце концов Генерал вновь обратил на нее внимание. У него был странный безумный взгляд. Однако голос его был по-прежнему ровным и спокойным. Хариварман спросил:
– Что именно вы только что сказали?
– Я сказала, что большего преимущества...
– Ах да, конечно, – приказав ей своим повелительным тоном замолчать. Он встал из-за стола. – Теперь что касается моих требований.
Однако, сказав это Генерал вновь внезапно замолчал, смерив ее все тем же, весьма подозрительным взглядом. Анни Бленхайм тяжело вздохнула. Кроме того, что этот человек спятил, ей сейчас в голову не приходило. По крайней мере, разговор их склонялся к безумию.
Значит она должна постараться пересилить это безумие, если у нее получиться, и одержать верх.
– Если вы действительно в состоянии управлять берсеркерами, как утверждаете, – начала она...
И опять, кажется, Генералу пришлось приложить огромное усилие, чтобы оторваться от зажатого в руке микроустройства и прислушаться к тому, что говорит его гостья.
– Что, что?
– Тогда прикажите им прекратить атаку.
На этот раз пауза была более краткой. Похоже он выходил из того пограничного состояния, в котором пребывал последние несколько минут.
– Прекратить атаку? Я так и сделал. Берсеркеры уже давно никого не атакуют. Они просто занимают ключевые высоты.
– Прикажите им тогда, чтобы они замерли, если вы, действительно, можете это. Сделайте это немедленно. А в замен я подумаю, что еще можно для вас сделать.
К нему вновь вернулась несколько вызывающая манера держаться.
– Да, ничего лучшего мне похоже и ждать не приходится. Может быть вы с серьезным видом пообещаете, что меня не будут преследовать по закону?