- Колонок еще обещался зайти, - уточнил Профессор.
- Вот это как раз здорово. Надеюсь, не напьется, как в прошлый раз, а то и спеть-то толком ничего не сможет. Садись, Данг. Девочки будут попозже, а пока попросим Профессора рассказать очередную байку.
Данг уже успел оглядеться - комната была не очень большой, видно, что на большие тусовки тут никто не расчитыва. Оформлена она была в бирюзово-пурпурных тонах; мебель же была коричневой, как и стойка бара, за которой в окружении разнообразных бутылок стоял вышколенный официант. Когда вся компания разместилась за столиком рядом с баром, то он мгновенно подал новым гостям по бокалу "Мартини" и по тарелочке орешков.
- Байку, говоришь, - задумчиво протянул Профессор, - я уж не знаю, что и рассказать, чтобы вам интересно было. Данг сам, наверное, такого понарассказать может, что все мои байки детским лепетом станут.
- Расскажи им про Тайку, - предложил вдруг Философ.
- Про Тайку... - чуть опустив голову, Профессор задумался, - Это не байка. Это только так выглядит. Если хотите, расскажу, может, Данг чего и подскажет. Только чур не смеяться, это для меня очень личное...
- Даже и не думай, - совершенно неестественным для себя серьезным голосом заверил его Арамис, - Это я только с виду такой клоун, а в душе я серьезен, как директор похоронного бюро.
Хмыкнув в ответ этой шутке, Профессор закурил сигарету и начал рассказ:
- Это случилось давно, еще на том свете. Мы жили в Вербилках, такой маленький городок под Москвой, мне семь лет всего было. И вот - зима, мороз градусов тридцать, у меня двухсторонний плеврит. Температура сорок один и выше. И прямо так сразу - в один день. Мать вызвала "скорую", та пока приехала, пока довезла нас в Талдом, у нас ведь больницы не было. Я-то уже ничего не соображал, ничего не помню, как забирали, как ехали, а ехать туда километров двадцать пять. Мать потом говорила, что в приемном покое градусник показал сорок два, врачи молчали и сочувственно на нее смотрели.
А я помню, что лежу я в реанимации один-одинешенек, и вдруг открывается дверь, и входит в палату девушка в белом халате. Чемоданчик еще у нее был, но не докторский, а типа черного дипломата. Подходит к моей кровати, садится и смотрит в глаза взглядом таким...
- Так каким все-таки взглядом? - воспользовавшись паузой, спросил Философ. - Я все никак не пойму. Добрым?
- Нет, не сказал бы. Хотя... Под словом "добрый" часто подразумевают "жалостливый", как у тех врачей, наверное. А тут никакой жалости. Злостью там или жестокостью тоже не пахло. Нет, не скажу...
- Да продолжай ты, - махнул рукой Арамис.
- Потом она достала из дипломата шприц, сделала мне укол в вену, и обмотала локоть правой руки клейкой лентой.
- Это еще зачем?
- Не знаю. Да и не простая это лента была. Ведь если так обмотать локоть, мешать же будет, кожа там преет, сгибать руку неудобно станет, верно? А тут ничего, я даже и не чувствовал эту ленту на руке.
- А что девушка?
- Взяла чемоданчик и ушла. А через два часа я был совершенно здоров.
- Не может быть.
- Это зафиксировано в моей истории болезни. Меня, правда, там еще неделю держали, собрали целый консилиум, профессор какой-то из Москвы приезжал. А я скакал по всем коридорам и этажам, и хотел найти ту девушку. Приставал к медсестрам, врачам - никто такую не знает.
- Кстати, а как она выглядит?
- Не могу описать. Помню только, что красивая, но как именно - нет, в самых общих чертах, конечно, но таких девушек много. А конкретно - все ускользает. Ну тогда-то я ее точно помнил, часами ее всем описывал - все только плечами пожимали. Мол, с такой температурой что угодно может привидеться, благодари Бога, что видение красавицей оказалось. Но выздоровление-то налицо. И выписали в конце концов. А когда меня забирали домой, от отца я узнал еще одну историю... - Профессор уже допил свой коктейль и взмахом руки потребовал следующий.
- В то самое время, когда меня забирали в больницу, отец в рейсе был. Он ведь шоферил на грузовике, знать про мою болезнь не знал, и вез в Талдом какой-то груз из Москвы. Мороз был лютый, машин на дороге почти не было. И вдруг видит - лежит на обочине в снегу девушка, в одном летнем платье...
- Та самая? - не удержался Арамис.
- Да подожди, дай доскажу. Он остановил машину - подошел, она сама уже белая, как тот снег, может, уже замерзла. Отец отнес ее в кабину, раздел, растер спиртом - у него под сиденьем всегда было, видит - оживает. Он еще растирать. Она очнулась, ничуть не смутившись, одела это платьице, сказала "спасибо" и спросила, куда он едет. И когда узнала, что в Талдом, ответила, что как раз там живет. На вопрос, что с ней случилось, объяснила, что ждала автобус, кто-то на нее напал, оглушил, и больше ничего не помнит. И ничего особо не чувствует - видно, только раздели и все. И выглядела при этом уже совсем здоровой. Ну, отец дал ей свою телогрейку, в кабине все-таки холодно, довез до Талдома, спросил, не надо ли в больницу. Она сказала, что нет, вот как раз ее дом. Отдала телогрейку, еще раз поблагодарила и вышла из кабины.
- А ты как раз тогда лежал в больнице?
- Да, только отец-то это не знал. Сдал груз по накладной и уехал домой. А там никого. Соседи ему рассказали, он опять в Талдом. А я уже живой и здоровый. Но в тот день он мне ничего про это не рассказывал. Только потом...
- Так все-таки это была та девушка? - повторил свой вопрос Арамис.
- Мы тогда сравнивали их. Чем-то похожи, чем-то нет. Обе красивые. Но моя - длинноволосая шатенка, а у отца - блондинка с прической карэ. Но это ладно, некоторые парики несколько раз в день меняют. А цвет глаз - у моей зеленые, у той - небесно-голубые. А тогда ведь контактных линз не было.
- Ты ее еще хоть раз видел? - спросил Данг.
- Да... - помрачнел Профессор, - Как раз перу тем, как попасть сюда. Уже через много лет. Когда срочную служил, в автороте. Грузовик мне попался до того раздолбанный, день ездишь, день чинишь. От него вообще все на ходу отлетало. Еду я как-то по ночному городу - картошку, что ли, в часть вез. И на перекрестке глохнет мотор. Хорошо хоть ночь, никто не мешает. А я уже знаю, что это надолго. Не спеша вылез, поставил знак аварийной остановки, достал комплект ключей, переноску под открытым капотом пристроил - и стал вдумчиво ковыряться. Вижу - дело труба - подшипники на трамблере полетели,а менять не на что. Что делать? Идти пешком в часть? Все склады закрыты, в гаражах хрен кто что даст - там ведь все тащат друг у друга прямо из-под рук, а я еще молодой тогда был... Вдруг женский голос: "Довези до улицы Ленина". Я так же, не вылезая из-под капота, отвечаю, что конечно отвез бы, тем более по дороге, да вот машина теперь долго никуда не поедет. "Поедет" - это было сказано так уверенно, что у меня что-то екнуло внутри. И тут слышу - стук каблучка уже на подножке. Дверь открывается - да не моя, а та, для пассажира. Тут у меня уже все похолодело - дело было в том, что та дверь вообще снаружи не открывалась, кнопка была заклинена. Если, скажем, офицер со мной едет, я ему дверь изнутри открывал.
Выбираюсь из-под капота, смотрю - она...
- Ты же не помнишь, как она выглядит? - уточнил Арамис.
- Верно. Но тогда я ее сразу узнал. Она и никакая другая. И сразу спокойно так стало, я сразу закрыл капот, убрал инструменты с треугольником на место и сел за руль. Завелась с пол-тыка. А она сидит, улыбается, как Джоконда. Глаза только серьезные. Довез я ее, конечно, куда просила. А по дороге она сказала, чтобы тридцатого числа я никуда не выезжал. Я зарекся, что перед этим загашусь куда угодно, хоть в санчасть, хоть на губу, хоть в наряд. Или в самоволку уйду. Но тут новая напасть - списали мою колымагу. И поручили возить начштаба полка на УАЗике. А тридцатого - тревога. А рота у нас самая блатная, все уже на плацу стоят, а водил из всех щелей выуживают. Потом их находят, и выясняется, что у кого бензин не заправлен, кто-то в ремонте, и так часа два. Офицеры орут, как резаные, солдаты в строю уже в полной боевой тихо матом нас кроют. Я было хотел куда-то спрятаться, да примчался в роту мой полкан, и погнал меня пинками через весь плац, в гараж. Я уже не соображал ничего. В общем, выдали в ночь. Мчимся, фары затушены - и вдруг откуда-то сбоку наш БТР... А потом я оказался здесь.
- Н-да, история, - присвистнул Арамис, - А здесь ты ее не встретил?
- Нет.
- А тот полковник, он же был с тобой в машине? -на этот раз подал голос Данг.
- Нет, полковника в Граде нет.
- А Тайка - это так звали ту девушку?
- Да, она сказала мне свое имя перед тем, как выйти на улице Ленина. Я-то всю дорогу ее об этом просил.
- Она была русская?
- Не знаю. Европейка - это уж точно. Хотя что-то в ней было восточное.
- Хм... Я ведь тоже знал в свое время несколько таек, - вдруг усмехнулся Арамис. Было видно, что "Джин-Тоник" плюс мартини уже заметно вскружили ему голову.
- Каких таек? - удивился Философ.
- Да самых обычных. Из Таиланда. Есть такая славная страна в Юго-Восточной Азии.
- Расскажи о них, - явно в надежде на чудо, попросил Профессор.
- Да нет, таких чудес со мной не было. Зато были другие. Представляешь, летишь ты на самолете прямо из канадской зимы, часов так пятнадцать - и оказываешься в жарком лете. Градусов тридцать два, океан, пальмы, и море радостных лиц. Там вообше все такие веселые, как из сказки. А какие дворцы, какие шоу! Соскучиться там просто невозможно. Даже на минуту. Жизнь всюду бурлит круглые сутки напролет. Но об этом долго рассказывать. Главное же чудо, конечно, тайские девушки. Такие маленькие, стройные, грациозные. Заходишь в салон, и выбирай любую из ста, а там одна другой краше. Потом она отведет тебя в номер, вымоет полностью в ванне, затем на надувном матрасе натрет тебя маслом, и такой массаж своим телом сделает, в основном грудью и бедрами, что кажется, что помолодел лет на пятнадцать. Потом все это смоет и ведет в постель - а там уже массаж языком и всем, чем хочешь. Я там в одну просто влюбился. Она делала все это так, будто я был ее единственным и неповторимым. Мы несколько суток провели вместе, где только не побывали. Были даже мысли жениться на ней, да только смущало, что она азиатка, ну и... Сами понимаете. В общем, вернулся из отпуска, на работу, я там в налоговой полиции служил... И заарканила меня одна англо-американка. А я взял да и сдуру женился. Арамис замолчал и потянулся за сигаретой.
- А ты разве не американец? - спросил его Профессор.
- Я из Квебека, - многозначительно посмотрел на него Арамис. - Ладно, раз пошла такая пьянка - расскажу. Только это тоже личное.