— У мужчин рода Каттани голова чугунная, — с гордостью сказал усатый доктор в белом халате, надетом поверх костюма. — Другой на твоём месте давно бы помер, племянничек. Получить битой по затылку. Вечно ты находишь приключения, — уже проворчал он, стоя возле моей кровати.
— Если честно, мне и самому показалось, что помру.
Я пожал плечами и потрогал лоб. Голова не болела ещё после тех жёлтых пилюль, но мне всё равно наложили бинты, пропахшие какой-то вонючей мазью. Доктор, а по совместительству ещё и мой новый двоюродный дядька, довольный своей работой, улыбнулся, скинул белый халат, положив тот на тумбу, и выскочил в коридор, по пути схватив коктейль с подноса у слуги. Вечеринка в честь дня рождения главы семейства в самом разгаре, но меня "бережно" удалили в спальню.
А завтра утром куда-то отправят. Куда, что и почему? Три насущных главных вопроса. А нет, четыре. Более весомый — куда делся я сам? Вернее, мой прежний облик. Лечь сейчас спать, само собой, я не собирался, да и не смог бы из-за кучи мыслей, так что решил осмотреться.
Комната, в которой я пребывал, выглядела интересно: стены покрыты гладкими деревянными панелями, похожими на ореховые. Мебель из схожей древесины. Обошёл широченную кровать и провёл пальцем по гладкому рабочему столу бордового цвета — выглядел таким раритетом, будто стащили из какого-то музея.
Прежний владелец спальни, этот пьянчуга-Брюс, в теле которого я и оказался, вряд ли пользовался столом. Пыль-то вытирали, но по следам видно, что на нём ничего не трогали и не сдвигали, кроме фотографии в жёлтой рамке. Взглянул внимательней. На снимке изображена та самая девушка в красном платье, которая мне звонила в подворотне, и с которой я встретился на приёме с этим так называемым отцом. Рядом с ней парень. Как я уже понял: Брюс. Брюс Каттани. То есть теперь — я.
В очередной раз подошёл к зеркалу, на этот раз осмотреть своё новое тело более детально. Тёмные взъерошенные волосы. Синего оттенка глаза. Зубы белые и почти все родные, кроме керамического клыка, но разницу не заметить. Похоже, в прошлом кто-то выбил пареньку зуб. Бывает. Скинув на пол измученную рубашку, взглянул на торс. Мда. Все мои татуировки низверглись в небытие, как и спортивная мускулатура. Теперь я — тощий сопляк. Пьющий, курящий и совсем не дружащий с физическими упражнениями. Одним словом — худоба. Зато относительно высокий. Что хуже всего — мои прежние пальцы, приспособленные для тончайшей ювелирной работы, теперь не были такими гибкими, как раньше. Сразу видно, что владелец в них не держал ничего, кроме рюмки, сигары и собственного члена. Ну, может ещё девичьих сисек. Или я типа девственник? Названный отец говорил что-то про шлюх, но что-то не особо верится в правдоподобность сказанного.
Глядя в зеркало, я пару раз улыбнулся. Сделал злобное лицо. Грустное. В общем, погримасничал, чтобы понимать: как буду выглядеть в той или иной ситуации. Затем удовлетворённо хмыкнул. Как мне говорил Михалыч, он же Старый Змей — мой учитель: думай не о том, что потерял, а о том, что приобрёл, Петя. Вот я и подумал о своих приобретениях.
В плюсе у меня внешность смазливого юнца-сорванца. Женщины любят таких. Сам когда-то был тем ещё Дон Жуаном и это немало помогало мне, когда только ступил на дорожку профессионального вора. Так что молодость — это наиболее весомый плюс. К тому же, здоровье. Что тоже немаловажно. Теперь у меня не болит поджелудочная и не хрустит правая коленка. Да и волос на голове побольше, облысение в ближайшие лет двадцать точно не грозит. И, кажется, зрение тоже получше.
Теперь о минусах. Во-первых, одышка от курева и неумеренного пьянства. Конечно, они пройдут, но нужно время. Повезло, что молодой сорванец не успел кардинально угробить тело тяжелой наркотой, во тогда всё было бы в разы хуже. Во-вторых, нарушение мелкой моторики и точной координации движений. Для профессионального вора — это беда. Как для птицы лишиться крыльев. Ну, ничего. Наверстаю и в этом компоненте.
И теперь, если не думать о том, что меня предали ублюдки — "друзья", которым я сейчас с удовольствием бы повырывал кадыки и выпустил кишки, после чего поджёг… ох, как же меня прёт от злобы, стоило только вспомнить их наглые рожи! Даже Коппер, которого столько раз спасал…
Я встряхнул голову. Похлопал себя по щекам. Нужно успокоиться. Забить. Если когда-то смогу вернуться в прежний мир, то обязательно отомщу. Сейчас же у меня иная… Новая жизнь. И кто бы мог подумать, что перерождение существует? Даже смешно. Особенно после липового отпущения грехов на электрическом стуле. Ладно, если со мной всё понятно, то чем же юнец заслужил смерть от биты? Понятно, что он подох там, в подворотне, а я каким-то образом занял его тело.
— Надеюсь, у тебя всё нормально, парень… В твоей новой жизни. — пробормотал я себе под нос.
После отошёл от зеркала, уселся на кровать и улёгся на спину, устремив вдумчивый взгляд в потолок. Через стены доносились отголоски празднества, но думать это не мешало. Что же, придётся принять новую действительность и свыкнуться, что теперь я — Брюс Каттани. Юнец, лишённый ответственности за свои поступки, и, ко всему прочему, не на лучшем счету своей семьи. А завтра меня — одного из лучших воров своего времени, отправляют на учёбу в полицейскую академию. Смешно. Интересное наказание за прошлую жизнь приготовила мне судьба.
Я взглянул в сторону книжного шкафа с десятками книг, без труда прочитав названия на переплётах. Хорошо, что понимаю письменность нового мира. Пожалуй, это тоже плюс, как и отсутствие языкового барьера с местными. Из минусов — ноль воспоминаний паренька. Я ничего не помнил о его жизни и об этой реальности. К примеру, какой сейчас год? И где географически нахожусь? Это какая-то иная планета или я на Земле из параллельной реальности? Мысли в голове роились, как пчёлы в улье.
В попытках отвлечься от мозгового штурма, поднялся с постели и подошёл к книжному шкафу. В свете жёлтого светильника с лёгкостью определил, что книги давно стоят без дела и редко покидали свои отведённые места. Кроме одной. Вынул толстую книгу с белой обложкой. Осмотрел. Прогнал пальцем страницы и остановил на середине, увидев врез. А паренёк-то был с фантазией. Использовал книгу, как тайник. Вынув спрятанный внутри блокнот, поставил книженцию на место и осмотрел мой заполученный трофей. Небольшого размера записная книжка с замком. Ну, такое для меня точно не проблема. Нужна лишь скрепка или что-то схожее, и вскрою.
В дверь постучали.
— Открыто, — сказал я, убрав блокнот в карман брюк. Решил ещё накинуть рубашку.
Вошёл старик в костюме дворецкого. Густые седые усы, лысая макушка и хмурый взгляд. Я видел его сегодня у входа. Сейчас он казался ещё более недовольным, чем при моём приезде в особняк.
— Господин Брюс, позвольте я пройду, — произнёс он сухим тоном, закрыв за собой дверь. Его строгий взгляд вдруг сменился более добрым, даже печальным. Причмокнув по-старчески губами, он тяжело вздохнул. — Эх, господин Брюс, что же вы устроили сегодня… Обещали же, в этой самой комнате, что не будете больше связываться с теми людьми и пить. Ещё и в такой день… Увы, выхода нет, ваш отец и правда настроен отправить вас в полицейскую академию.
— И что, там всё настолько плохо? — немного удивился я такой перемене в старике.
— Смеётесь? — тот усмехнулся в усы, но больше истерически. — Это же Дань Чести, которую собирает император. Молодёжь из Семей Основателей должна служить в армии и полиции, чтобы… да вы и сами всё прекрасно знаете, кого именно туда отправляют. Но слушайте.
Он оглянулся на дверь и перешёл на шёпот:
— Это всё же не окончательный приговор, господин Брюс. Если вы прилежно отучитесь хотя бы год, есть шанс, что отец поймёт, как вы изменились и встали на путь исправления! И вернёт вас в семью. Или хотя бы даст добро, чтобы вас перевели в императорские дознаватели, там немногим, но престижней. Прошу вас, потрудитесь всего несколько месяцев!
Да уж, знал бы этот старикан о моей прошлой жизни. Просить особо разыскиваемого вора прилежно учиться в полицейской академии… Выглядит как злая шутка. И, вообще, неужели кто-то в этом доме переживает за мою судьбу? Даже неловко стало.
Увидев моё задумчивое молчание, усатый дворецкий склонил голову и произнёс:
— Отдыхайте, господин Брюс. Я буду молиться за вас. А ещё, поговорю с вашим отцом. Пусть я и слуга, но так долго служу Каттани, что господин Арчибальд прислушивается к моему слову. Но в этот раз, — усатый поднял взгляд. — В этот раз вы должны сдержать своё слово. Никаких пьянок в академии, господин.
— Никаких, — без всяких задних мыслей пообещал я. Ведь, и правда, не пил, мне это мешало в работе.
Старик вышёл из комнаты, оставив меня в одиночестве.
Разумеется, я так и не уснул, хоть и пытался. Всю ночь ворочался в кровати, иногда вставал простукивать стену в поисках тайников, мало ли что ещё мог припрятать малец? Решив в итоге, что отдых тоже не помешает, снова улёгся на постель и задремал…
* * *
Ко мне пришли под утро. Я лежал на кровати, уже сделав лёгкую зарядку, и читал сейчас записную книжку пацанчика. Вернее, только начал. Его почерк ужасен. Записи касаются школьных дней и толком не несут какой-либо смысловой нагрузки. Может в дальнейшем попадётся что-то более пикантное?
— Завтрак подан, — холодным голосом произнёс слуга. Высоченный плечистый мужик с щетиной, больше похожий на бандюгана. — Как вы любите, господин Брюс.
Я скосил на него недовольный взгляд. Наверняка, именно так и должен выглядеть взор избалованного наследника. Посмотрел на поднос с чашкой горячего какао и кашей, схожей с манной. Рядом в одиночестве лежал чёрный кекс с изюмом. В прошлой жизни я ел плотнее.
— Пива не будет, — сказал другой слуга, бледный и конопатый. Его рот то и дело раскрывался в зевоте.
— Раз пива не будет, то проваливай. — уставился я на него, решив проверить насколько высок авторитет Брюса? Или упал на самое дно, что прислуга по утрам хамит?
Конопатый почесал затылок. Взглянул на бородатого — тот повёл головой, думая, что я не увидел. И бледный произнёс:
— Так не положено, господин.
— Тогда зачем заводишь тему? — не сводил я с него взгляд. — Решил подшутить надо мной?
— Я… — не знал конопатый что ответить.
Может прошлый Брюс общался с ним по-товарищески? Типа позволял фривольность в разговоре?
— У меня нет настроения для шуток, — произнёс я, исправив сложившуюся тупиковую ситуацию.
— Да, конечно, простите, — склонил голову бледный.
— Забери какао и принеси кофе. Это всяко лучше извинений, — произнёс я утомлённым голосом охеревшего богатея.
— Сию минуту, господин! — и тот поспешил удалиться, выполнить указание.
— Ну, а ты? Чего встал? — перевёл я взгляд на бородатого напарника.
— Приказывайте, господин, — выровнялся тот в спине.
— Стой пока здесь.
Я прокряхтел. А неплохо ты, Петя, пристроился. Ишь раскомандовался тут. Не стыдно? Пока нет. Интересно, где будет та грань, когда пойму, что моя скромность сгорела на том же электрическом стуле? Размышляя над правильностью своего поведения придвинул столик на колёсиках, взял серебряную ложку и принялся за поедание манной каши. Неплохо.
— Кашу ты готовил? — поднял я взгляд на бородача.
— Да, господин.
— Вкусно. Спасибо.
— П-пожалуйста. — немного удивился мужик.
Через несколько минут конопатый принёс чашку кофе без молока, хотя завтрак уже почти закончился. Вместе с ним прошёл и Седой, который вчера привозил меня домой.
— Машина подана, господин Брюс, — произнёс он угрюмым басом.
— Машина подождёт. — я взял кружку горячего кофе и с блаженством сделал глоток.
Седой прокряхтел. Видать не привык к такому Брюсу Каттани. Видимо, я всё-таки не попал с характером мальчишки. Что этот громила, что бородатый с конопатым показали небольшое удивление. Выходит, Брюсик был куда попроще. Сейчас попробуем иначе.
— Мне страшно. — произнёс я жалобным голосом.
Седой, держа руки в карманах, чуть хмыкнул. Расслабился в плечах. На лице показалась снисходительная улыбка. Ясно. Значит, всё-таки пацан был мягкотелым пьянчугой. Может, не мог справиться с домашним напряжением? Вот и бухал по-чёрному? Не каждому будет в радость жить среди десятков родственников, а ещё наследников. Конкуренция, давление, наверняка, подковёрные интриги. Это всего лишь теория и дела, естественно, могли иметь совсем другой оборот.
— Вы постоянно всего боитесь. Советую довериться вашему отцу — полицейская академия сделает вас бесстрашным мужчиной рода Каттани.
— Ты прав, Филипп.
— Я — Брок, господин, — поправил меня седой.
— Да какая разница. Слуга есть слуга. — смотрел я ему в глаза совсем недоброжелательным взглядом. Между ним и умершим Брюсом явно не было тёплых отношений. Его снисхождение мне не по вкусу, так почему бы не поставить его на место? Всё для тебя, пацан. Хоть как-то отблагодарю за полученное тело. А этот напыщенный чувак пусть думает что хочет.
Седой на миг замер, затем кашлянул в кулак: «Что с этим мелким ублюдком? Совсем мозги пропил? Сучёныш…»
Они стояли трое и наблюдали, как постепенно пустеет кофе в моей кружке. Когда на дне осталось пара глотков, я отложил стакан и поднялся с кровати.
— Что с моими вещами, Филипп? — взглянул я на Седого.
Он стиснул зубы. Интересно: насколько хватит его терпения?
— Уже собраны. То что разрешил вам отец. А разрешил он немногое.
— Понятно. Идём. Пора мне покинуть отчий дом. Будете провожать меня.
Я первым вышел из спальни. Прошёл по коридору с тёмно-зелёной отделкой и очутился в огромном зале. Теперь здесь пусто. Нет тех гостей, ни шума, ни праздничного хохота. Только трое служанок натирали стоящие по углам огромные вазы. Спустившись по лестнице вниз, я понял, что кроме слуги в лице конопатого, бородатого повара и недоброжелательного седого меня никто не спешил провожать.
А нет. Ошибся. Выйдя на улицу, увидел десяток охранников, стоявших подле ожидавшего меня внедорожника. Неужели папенька боялся, что начну сопротивляться? Судя по тому, что я успел понять: Брюсу хватило бы одного вида этих мордоворотов, да и по-трезвому он явно не стал бы устраивать сцен.
Я сбегать тоже не собирался. Зачем? Отучусь немного, потом, как сказал тот усатый старик, отец может сменить гнев на милость. А может и не сменит. Чёрт его знает. В любом случае, проще пойти учиться в эту грёбанную академию, чем сбегать непойми куда. Пока не изучу город, местные законы, правила криминального мира — соваться из академки не стоит.
Я обернулся, сказать моим трио провожатым "пока" и всё такое, как заметил в окне второго этажа колыхнулась занавеска. Кто-то следил за моим отъездом, но не вышел провожать.
— Пора, господин, — окликнул меня один из охранников, насколько помню после вчерашней поездки: Бобби. Он открыл заднюю дверь тачки. Рядом с ним стоял его напарник: Роб.
Опять ехать в сопровождении этих здоровяков? Чего они все думают, что я сбегу? Если бы хотел, уже бы это сделал, и вряд ли бы мне кто-то смог помешать. Я направился к машине.
— Брюс! — раздался позади девичий крик.
Та самая девчонка, что вчера была в красном платье, спешила ко мне сейчас в строгих чёрных брюках и серой водолазке. Остановившись передо мной в двух шагах, она смотрела с грустью:
— Уже уезжаешь… Даже не попрощался.
— Думал ты зайдёшь, — соврал я.
— Ты же сам запретил, — нахмурила она брови. — Уже три года как…
— Значит с сегодняшнего дня запрет снят. — улыбнулся я, больше не в силах наблюдать за её унынием.
— П-правда?! — вскинула она брови в удивлении.
— Даю слово, хе-х.
И она отвела взгляд. Вероятно, вес моих слов равен что-то около нуля. Ну, ничего, будем прибавлять.
— Агата.
— Что, ты о чём? — не поняла девчонка. — Я Лина…
— Я просто пошутил. Видишь, как ты взбодрилась.
— Нашёл время для шуток, — нахмурила она брови. — Тебя отправляют в полицейскую академию. Туда же идут только…
— Госпожа Лина! — выглянула на улицу крупнотелая служанка. — Господин Арчибальд хочет видеть вас!
— Поняла. — не оборачиваясь, ответила девчонка и обратилась уже ко мне. — Мою подругу тоже отправили в академию. Ты её не знаешь, но вы могли бы сдружиться.
— А она-то что натворила? Не пришла на семейный ужин? — продолжал я тупые шутки.
— Что-то типа того, — не улыбалась Лина. Она вдруг подошла ко мне и обняла. Незаметно всунув в карман брюк несколько бумажек, тихо сказала:
— Папа запретил, но вдруг тебе пригодятся деньги.
— Спасибо, — сказал я так же тихо и посмотрел в её глаза внимательнее. Красотка. Жаль, что сестра. Ведь кем ещё могла быть? — Спасибо, сестрёнка, ты меня всегда выручаешь.
— Наконец-то ты это понял, — она улыбнулась и отстранилась. — Удачи, брат… Береги себя.
— Ага! — подмигнул я и присел на заднее сиденье внедорожника.
Оба мордоворота зажали меня с двух сторон. Сестра помахала мне на прощание. А из окна особняка взглядом провожал мой отъезд суровый отец — Арчибальд Каттани. Внедорожник покинул резиденцию.
— Филипп, ты не смог смириться с моим отъездом и решил поступить в академию вместе со мной? — взгляну я на седого, сидевшего впереди.
Он повернулся с таким видом, будто хотел ляпнуть что-нибудь колкое, но передумал и просто промолчал.
— Открой окно, возле этих двух сплит-систем жарковато, знаешь ли, — указал я на мордоворотов.
Стекло отъехало вниз на треть. В лицо подул свежий ветер.
— Ребят, а чё так скучно? Филь, включи музыку что ли. Не на похороны едем.
И тот со скрипом, но исполнил мой небольшой приказ. Его раздражение чувствовалось даже через атмосферу салона. Так забавно. Я уставился в лобовое и принялся рассматривать утренний город.
Роскошные особняки держались друг от друга на приличном отдалении. Сколько внутри каждого из них добра, даже гадать не хочу. Наверняка, обчистив любой прям наугад, можно обеспечить безбедную жизнь до конца дней, даже с учётом моего нового возраста. Мы покинули данный район богачей и приближались к высоченным небоскрёбам, налепленным один к одному. Высоченные! Их верхние этажи скрывались в серых дождевых облаках. Чёт сегодня так пасмурно, прям как вчера. Так же не всегда здесь?
Как оказалось, ехали мы не в район с кучей небоскрёбов. В данный момент неслись по объездному шоссе, обгоняя зевак. Оба мордоворота по бокам от меня начали похрапывать, как по команде. Водитель покачивал головой в такт какой-то современной композиции рэпа или чего-то иного, хрен разберёшь. Седой тыкался в странный лепестковый телефон.
— Знаете, — вдруг произнёс он. — А я ведь тоже учился в академии.
— Ого. И как там? — ответил я.
Он решил поговорить? Интересно.
— Меня забрали в императорские дознаватели через три месяца, а оттуда наняли в семью Каттани. Академия — место для неудачников, — обернулся седой, посмотрев тем самым снисходительным взглядом.
— Странно, — произнёс я.
— Что именно? — не понял седой.
— А, забей, — махнул я. — Всё равно не поймёшь.
У него дёрнулся уголок глаза. Потом, видимо, придумал что ответить в этой странной словесной битве и сказал:
— Не переживайте. Вы точно отучитесь до конца.
— Поживём-увидим. Может, я случайно пристрелю какого-нибудь придурка или слугу на задании и меня отчислят.
Седой замолчал. Думал. Через секунд десять ответил:
— Смотрите осторожней. Оружие опасно для всех одинаково, — он отвернулся и уткнулся в телефон. Явно не желая продолжать.
— Закрой окно.
И стекло поднялось…
* * *
Мы въехали в другой район мегаполиса. С виду здесь довольно прилично. Чистые городские улицы, опрятные люди вокруг. Стеклянные витрины магазинов. Кирпичные и бетонные дома. Многоквартирные и частные с двориками, как в Америке моего бывшего мира. Если бы не дым. Сначала думал, что в небе серые дождевые облака — оказалось производственный смог. С экологией короче, тут явно беда.
Мои размышления прервал резкий звук сирены, прозвучавший слишком неожиданно. Водитель дал по тормозам. Мимо нас пронеслась тёмно-синяя машина с визжащими мигалками. Очень быстро, но я успел разглядеть отверстия от пуль в дверях и лобовом стекле.
Сирена орала и с другой стороны, так громко, что глушила музыку. Мы продолжили путь и заехали в район, в котором явно не хотелось гулять по заходу солнца. Большинство окон были заколочены. Стены исписаны граффити. Посреди дороги стояла рыжая от ржавчины машины, побитая и помятая. Рядом с ней сгоревшая, судя по копоти, буквально сегодня.
Охранники напряглись, да и я тоже. Дороги здесь не убирались, вокруг мусорных баков торчали огромные кучи чёрных пакетов, возле которых копошились какие-то уродливые крысы с крыльями. Одна посмотрела на нашу тачку и зашипела, раскрыв пасть, полную здоровенных иглоподобных зубов.
Вот это нихера себе… Я начал понимать, что моё светлое будущее становится мрачнее с каждым проеханным метром.
Но мы неуклонно продолжали путь, вдоль красного кирпичного забора, окружавшего какой-то дымящийся завод с гигантскими трубами. Чем дальше мы забирались, тем медленнее была скорость. Было слышно, как под колёсами звенело битое стекло, лопались бутылки и сдавливались жестяными банки.
Люди, которые грелись возле горящих бочек, провожали нас недобрыми взглядами. Настоящие трущобы. И это здесь полицейская академия?
Бля, я много где был, но такого звиздеца не видел нигде. Проехало ещё несколько машин с мигалками, так что нам пришлось подождать, пока освободят дорогу. Где-то вдали раздались выстрелы.
Мы повернули за завод и… и всё, жуткий район закончился. Дальше поехали по просёлочной дороге. На горизонте показалось внушающее вид трёхэтажное здание из серого камня с недостроенной крышей. Оно одиноко торчало посреди поля, как свечка из жопы, вокруг не было никакого забора или ограды. Зато просёлочную дорогу преграждали массивные стальные ворота. Зачем они нужны, если нет забора? На каждой воротине висела эмблема в виде головы быка на щите, как герб. Надпись над головой гласила: “Полицейская академия города Трог: служить, защищать, оберегать.”
Зарядил дождь. Скоро размытая дорога станет такой, что по ней невозможно будет проехать. Но мы на внедорожнике, так что похрен. Наверное.
Ворота были открыты. Рядом с ними с винтовками в руках стояли два грязных и тощих парня в тёмно-синей униформе. Один из них преградил путь.
Водила притормозил, Седой опустил стекло:
— Мы на поступление. Привезли вам бойца.
— Фамилия? — держал тот в руках планшет, всё время вытирая от дождевых капель.
— Каттани.
Сотрудник сверил по базе и кивнул:
— Проезжайте.
Седой закрыл окно, и мы проехали за ворота, заехав на образованную стоянку из куч автомобилей. Было людно. И на парковке и на вытоптанной лужайке перед главным входом в здание. Толпа по меньше мере из нескольких сотен человек. Молодые парни и девушки. Все с сумками удивлённо озирались по сторонам.
— Ну что, удачи, господин, — хмыкнул Седой.
— И тебе не хворать, — ответил я и вылез из машины вслед за Боббом и Робом.
И сразу промок. Тонкая белая рубашка прилипла к спине, отчего я сразу замёрз.
Бобб достал из багажника мою небольшую сумку, в которой, судя по весу, едва ли была пара носков. Роб кивнул:
— Удачи, господин Брюс.
Качки сели во внедорожник, и тот поехал в сторону ворот, на выезд из территории.
А я повернулся ко главному входу этой убогой академии. На пороге показались два офицера в прозрачных дождевиках, по которым стекали капли. У одного повязка на правом глазу, у другого шрам на левой щеке.
— НОВОБРАНЦЫ! — гаркнул одноглазый.
Молодёжь уставилась на копов. Разговоры стихли. Но не надолго. Через несколько секунд галдёж продолжился и все продолжили общение.
Бах! Бах!
— Арх! Моя нога! — упал один из пацанчиков на землю, ухватившись за лодыжку. — Нога-а-а!
— Заткнись, или я продырявлю тебе башку! — рыкнул мужик со шрамом. — Нарушение дисциплины карается болью! Запомните это правило! А теперь за перекличку, курсантики…