- А давайте песню споем? - предложила вдруг Ёж, укладывая гитару на колени.
- А давайте! - подхватила неожиданно Веста. - Давайте нашу, любимую?
Ёж медитативно, неторопливо тронула колки, не подкручивая их, провела рукой по грифу - струны тихо вздохнули... И негромко, едва-едва слышно за ворчанием низких волн, принялась напевать.
Пусть под ноги стелется дорога.
Нам, придуркам, нужно ведь немного -
Ветер в лицо, небо в осколках луж -
Эй, принимай отряд неприкаянных душ!
Янош тоже пела вместе со всеми - до хрипоты, и таскала с решетки подгорающие креветки, и хохотала, и шлепала босиком по мелководью, и свалилась, убаюканная сладкой усталостью, и проспала до тех пор, пока не начало светлеть небо на востоке. Прилив подобрался близко, но ничего плохого не сделал - облизал песок у беспечно сваленных в кучу роликов и отступил восвояси. От прогоревших углей тянуло горьковатым дымком. Выпустив слишком уж подросшие для человека "коготки", Янош легонько царапала бедро своей "подушки" и сквозь сон мурлыкала какую-то аллийскую бессмыслицу. Чужие грезы текли сквозь разум, как вода сквозь рыбацкие сети.
А потом тишину расколол пронзительный крик.
Верещала Веста.
Инстинкты опять проснулись быстрее разума. Янош сначала вскочила на ноги, оскалилась - и только потом проморгалась.
На маленьком пляже царил хаос.
Веста дрожала, прижимаясь к Флаю. Плечи у нее мелко тряслись. Флай был бледен и неподвижен, как будто ноги у него по всей длине к песку приросли. Галка цеплялась за Весту, а Косинус - за Галку. Гурман прятался за решеткой, на которой вчера поджаривали креветки. И только Ёж, как Янош, стояла во весь рост - отведя за спину гитару, будто даму сердца, и крепко сжимая шампур, словно шпагу.
А смотрели все на один предмет.
На ярко-зеленый цилиндр, скромно примостившийся у кострища.
Янош огляделась по сторонам - и сглотнула.
"Подушкой", по крайней мере в последние минуты, ей служил плащ. Старомодный, черный, из мягкой шерсти, наполовину свернутый в рулон.
- Тут что, призрак был? - хрипло спросил Флай. Он выглядел таким испуганным, что, казалось, дреды у него вот-вот встанут дыбом вопреки всем законам физики и здравого смысла.
- Кажется, да, - облизал растрескавшиеся губы Гурман. - Ребятки, а такой вопрос... Куда Симпатяга пропал?
Веста свалилась в обморок - натурально, без шуток. Флай, против ожиданий, не стал хлопотать вокруг нее, предоставив это Галке, а схватился за свой "бэнг" и принялся лихорадочно кому-то названивать, машинально переставляя ноги и уходя вдоль пляжа все дальше. После пятого или шестого раза на том конце связи наконец ответили.
Флай коротко переговорил с кем-то, вернулся и объявил:
- Поздравляю нас, дорогая банда. Симпатяга вчера не выходил из дома, он с простудой лежит. Передавал вам всем привет и извинялся, что не смог прийти. Такие дела.
Только-только очнувшаяся Веста попыталась снова удрать в обморок, но потом передумала и осторожно спросила:
- Болеет, значит? А с кем мы тогда вчера тусовались?
Ёж меланхолично тронула струны гитары, убедилась, что с инструментом все в порядке, и философски пожала плечами:
- С призраком, наверное. Гляньте, люди - вторая бутылка пропала... Ох, время-время. Ребят, у меня первая смена, я поехала. Кстати, никто не против, что я заберу себе эту штуку? - и Ёж с тем же меланхоличным видом кивнула на зеленый цилиндр.
Флай оторопел:
- А тебе зачем?
- Он зеленый, - вздохнула Ёж, как будто это все объясняло. - Ладно, ребятки, я поехала. Галка, а не ты со мной дежуришь в первую смену?
- Ой! - чернявая девчонка подхватилась и принялась лихорадочно откапывать свои ролики в груде чужих. Море мерно шелестело, не обращая ровным счетом никакого внимания на всю эту возню.
Ёж скрепила свои ролики за шнурки и накинула связку себе на шею, махнула рукой, закинула за спину гитару - и побрела к каменной лестнице. Янош присела на песок, там, где спала до этого, и растерянно провела рукой по свернутому плащу. Мягкий. И - она зачерпнула воздух в горсть и глубоко вдохнула - пахнет потрясающе. Не холодным соленым морем, пропитавшим здесь, на берегу, все. Не терпким солнцем.
Нет.
Запах немного напоминал корицу, и мед, и кардамон, и ваниль, и кофе, и сливочную помадку... Стоило вслушаться в него - и он распадался на сотни, на тысячи неуловимых оттенков-начал, названия которым Янош не знала. Запах силы, запах древности, запах доброжелательного любопытства и чистого, как в детстве, счастья.
- Эй, ты чего зависла? - Флай присел рядом Янош и тронул ее за плечо. - Чего над этой штукой медитируешь?
Очнувшись от странного забытья, Янош расправила плащ и встряхнула на вытянутых руках. И впрямь, старомодный. Но ткань приятная и - Янош приложила плащ к себе - в плечах, конечно, шире, чем нужно, но не критически. Можно будет ушить при случае. В ателье, например, или в специальном отделе при большом торговом центре.
- Я не медитирую. Я ее себе присваиваю, - Янош выпрямилась и накинула трофей на плечи. - Кстати, а перекусить ничего со вчерашнего не осталось? Я сто лет натуральных продуктов не ела...
- Ничего, - грустно развел руками Гурман. - Там вообще немного было. Это остатки сырья из "Рыбы и Раковины", продукты, у которых срок годности подошел уже к концу. В ход их пускать нельзя, санинспекция заклюет, а выбрасывать жалко. Мы их выкупаем иногда за треть цены, вскладчину тянем... Слушай, если голодная, чего домой не идешь?
- А мне не охота, - пожала она плечами. Универсальный ответ, не требующий логического обоснования.
- Тогда к нам, в "Рыбу" иди, - посоветовал Гурман, отряхиваясь от песка. - Напросись на завтрак вместе с Ёжом и Галкой. Если повезет, покормят.
- Спасибо за совет, - горячо поблагодарила Янош и крепко пожала ему руку. Гурман смущенно ковырнул песок босой пяткой и улыбнулся. - Ну, я побежала. Круто было, и призрак тоже крутой!
Зажав шнурки от роликов в зубах, Янош буквально взлетела по лестнице, цепляясь пальцами за неровные каменные ступеньки. Повязанный на шею плащ развевался крыльями. Очень хотелось остаться ненадолго и поучаствовать в обсуждении странного происшествия, но кушать хотелось еще больше. А голод по шакарским привычкам Янош игнорировать не любила.
Галка все еще возилась со своими роликами, а Ёж уже облачилась в полную экипировку и теперь разминалась. На гитарном чехле красовались две надписи. Сверху, крупными буквами: "Мир и любовь вам, люди!", а чуть пониже, скромненько: "Сдохни, враг, в жестоких муках! У меня есть автомат".
Янош хмыкнула, влезла в свои ролики, застегнула все крепления и подкатила к Ежу, вдохновенно разглядывающей утреннее, пока еще белое море.
- Я с вами, - заявила Янош сразу. - У тебя коса растрепалась.
- У тебя тоже. Обе, - откликнулась Ёж без малейшей запинки. - С нами так с нами. На завтрак?
- Ага.
- Я тоже люблю там завтракать. Дома у меня дед готовит, а он служил в десанте и воевал в Третью мировую. И любимое блюдо у него - каша с тушенкой и всем, что есть в холодильнике, - Ёж трагически вздохнула. - Я, конечно, люблю все военное, но не в виде каши с тушенкой. Только если в походе и на костре, - она помолчала и вдруг посмотрела на Янош в упор своими голубыми, как небо, глазищами. - Слушай, а ты правда собираешься вернуться в одиннадцатый и все там обшарить? После всех этих историй? Ты вчера вроде говорила...
- Правда, - серьезно кивнула Янош. - Вот сегодня и пойду, после своей смены. Мне интересно, что там такое водится. Может, плащик верну при случае... Или нет, не верну. Мне нравится.
- Я точно возвращать не буду, - хихикнула Ёж и тронула пронзительно-зеленый цилиндр, увенчивающий гитарный гриф. - А можно с тобой? В одиннадцатый? Вдвоем безопаснее.