Алексеев недовольно повернул головой и отодвинул от себя листок с прошением:
- Всё дело в том, что я совершеннейшим образом не знаю господина Кржижановского и его деловых качеств. Зато я знаю ваши качества и смею уверять вас, что в мирное время они будут так же пригодны для государственной службы, как и в военное. Война и революция, знаете ли, оказалась превосходной лакмусовой бумажкой выявившей полную непригодность многих государственных деятелей довоенной эпохи. Вы думаете, что революция случилась просто так? Нет, её семена упали на благодатную почву, взрыхлённую трудами господ чиновников, которые на первом месте видели только свою корысть, а не служение Родине. И сейчас есть отличный повод избавиться от них, оперевшись на молодые кадры порожденных военным временем.
Когда я согласился с предложением генерала Корнилова занять пост столичного генерал-губернатора и взвалить на себя всё бремя тыла, я и не представлял всей тяжести и опасности этого места. С каждым днём проведенном на этом посту я всё больше и больше проваливался в непривычные для себя дебри своей новой работы. Она была адской, но она была сделана и во многом благодаря вам.
С наступлением мира, её не станет меньше, и для её исполнения мне нужны проверенные делом люди. Поэтому я отклоняю ваше прошение и прошу впредь не подавать подобных бумаг.
Алексеев решительным действием сгреб лист бумаги в кулак и бросил его в корзину для бумаг.
- Сегодня, когда генерала Духонина нет, а сам правитель серьёзно болен, мне как никогда нужды преданные и проверенные делом государственные люди, а не корыстные попутчики, которых всегда хватало во все времена. В самое ближайшее время нам с вами предстоит дать ещё одно сражение. Теперь на дипломатическом фронте над господами вчерашними союзниками, дабы закрепить за Россией всё то, за что так обильно было заплачено солдатской кровью. Я не могу допустить, что бы повторился позор Венского или Берлинского конгресса, когда у нас были подло украдены плоды победы над Францией и Турцией. От результатов мирной конференции в Париже, во многом зависит завтрашний день России.
Всё это время Сталин хранил молчание, чуть прищурив свои желтые глаза, внимательно слушая слова генерала.
- Скажите Михаил Васильевич, что состояние Лавра Георгиевича так плохо и его участие в мирной конференции сомнительно?
- Увы, но Корнилов не может ехать в Париж. Таково мнение консилиума врачей во главе с доктором Бехтеревым. Они непреклонны в своём вердикте, несмотря на относительно хорошее самочувствие правителя. В любой момент с ним может случиться удар и случись это на переговорах такого масштаба, наши шансы заключить выгодный для нашей страны мирный договор резко упадут.
Глаза собеседника Алексеева полыхнули желтым огнем:
- И вы говорите такие слова, когда наши войска стоят на Рейне, в Вене и Белграде? Когда все, включая немцев, признают нас главными победителями этой войны? Не понимаю.
Алексеев снисходительно улыбнулся. Задор и пылкость его собеседника импонировали ему, но тяжкое бремя государственного долга не позволило разделить эти чувства.
- Вы абсолютно правы, указывая места дислокации наших армий, но ваш максимализм молодого человека искренне верящего во всесилие солдатского штыка мешает взглянуть на проблему с иной стороны. А её реалии таковы. Победа в войне, далась нам, очень большим трудом и кровью. Внутреннее положение России отнюдь не блестяще. Только благодаря старым ресурсам доставшиеся нам от царя батюшки и их умелое применение, революционного внедрения в армию новых видов вооружения армии, вместе с коренным изменением военной тактики и стратегии, позволили нам одержать вверх в нашей борьбе с кайзером. И если быть до конца честным, то в окончательной победе есть огромная заслуга солдат и офицеров первых трёх лет войны, которые перемололи лучшие части немцев и австрийцев, вместе с турками в придачу.
Разгромив Германию, мы приобрели новых противников в лице своих бывших союзников, Франции, Англии и США. Кроме этого не стоит забывать о Японии, которая приобрела большие территории, не понеся при этом больших потерь. Легкая добыча в Китае и южных теплых морях очень сильно взбодрила аппетит японского микадо и его военный кабинет. Если начнётся новая большая война со вчерашними союзниками, японцы обязательно вцепятся в наше Приморье и Сахалин, а новой войны, тем более на два фронта Россия попросту не выдержит.
- И все же положение наших армий в самом сердце Европы дают нам хорошие шансы диктовать свои условия – продолжал упорствовать Сталин.
- Они были ещё больше, когда наши войска стояли в Париже при императоре Александре, но вы прекрасно знаете результат Венского конгресса. Благодаря усилиям Англии против нас был заключён тайный четверной союз, и только бегство Наполеона с Эльбы, спутавшее англичанам все карты, позволило России получить польский трофей. Примерно то же самое намечается и на переговорах в Версале. Ведь не зря Ллойд-Джордж настоял на включение в число равноправных переговорщиков свои доминионы, Канаду, Австралию и Южную Африку. Явно готовят численный перевес для протаскивания своих предложений на мирной конференции.
Слова генерала вызвали новую волну гневных эмоций на лице кавказца, но он упредил его.
- Иосиф, всегда помните императора Наполеона, говорившего, что штыком можно сделать много великих дел, но на нём нельзя сидеть. На нужен мир, но мир достойный тех потерь, которыми мы заплатили за свою победу.
Включенный в состав русской делегации, весь путь от Москвы до Парижа, господин Иванов усердно штудировал массу различных документов полученных им от господ Сазонова и Бахметьева представляющих дипломатический корпус. С жадностью открывателя новых истин и знания, новоявленный дипломат поглощал одну бумагу за другой, прочно откладывая их содержимое в своей бездонной памяти. А положение дел было сложным.
Больше всех из союзников от войны пострадала Франция. Призвав под свои знамёна весь цвет митрополии в количестве 8,3 миллионов человек, она потеряла убитыми свыше 1,9 миллиона и ранеными 3,6 миллионов человек. Весь северо-восток страны, включая столичный округ, был полностью разрушен и опустошен, и требовались годы, что бы только поставить на ноги экономику этих земель, не говоря о приближении к довоенным показателям. Общий ущерб французов от войны, оценивался нашими финансистами никак не менее 100 миллиардов золотых франков. В противовес французам, германская промышленность полностью сохранила свою мощь, поскольку вся война велась на территории противника. Нетрудно было предположить что, одержав пиррову победу, Франция сделает всё возможное для максимального ослабления военного потенциала своего агрессивного соседа, полностью лишив его возможности проведения нового реванша.
Одновременно, опасаясь усиления позиций России в европейских делах, по прогнозам наших дипломатов, Клемансо будет делать главный упор на молодые страны Европы, образовавшиеся на развалинах австрийской империи. Франция уже признала Чехословакию, Венгрию и вместе с Англией делала многообещающие реверансы в сторону поляков, в плане создания собственного государства.
Британцы в отличие от своих союзников, на момент окончания войны выглядели более предпочтительными, несмотря на потерю, почти всего флота и разрушения на землях митрополии от воздушных налётов врага и высадки десанта. Главный торговый противник на континенте был полностью разгромлен и минимум десять лет как не сможет быть конкурентом британским товарам. Все германские колонии в Африке, Того, Юго-Западная Африка, Танганьика, Руанда и большая часть азиатских владений Османской империи полностью находятся под контролем британских войск, и делиться своими трофеями британский лев не собирался.
Конечно потери убитыми 1,1 миллиона граждан митрополии, вместе с 310 тысяч убитых жителей доминионов, 2,7 миллионов раненых, из призванных на защиту империи 7,8 миллионов человек, сильно портили победный итог развязанной Лондоном войны. Потери британской империей Египта, Мальты, Гибралтара и Тибета, так же не добавляли радужных красок в общую палитру.
Это, однако, не помешало всем газетам, сразу по заключения перемирия, объявить Ллойд-Джорджа героем нации и воспеть ему и его правительству победный фимиам, дружно сравнивая кайзера Вильгельма с императором Наполеоном. К огромному сожалению, британские военные не смогли явить нации нового герцога Веллингтона или адмирала Нельсона, ввиду отсутствия громких побед над врагом. Газетные страницы восхваляли отдельные подвиги солдат и моряков, искусно сплетая из них лавровый венок премьера.
Теперь, когда главная угроза вторжения на остров полностью пропала, англичане могли с облегчением вздохнуть и заняться своим излюбленным занятием плетением политических интриг и заговоров. Главная задача британских дипломатов не претерпела сколь существенного изменения за последние столетия и заключалась не допустить появления на континенте сильной европейской державы.
Поэтому действия британцев хорошо просчитывались, и при правильной дипломатической игре имелись шансы, обойти детей коварного Альбиона. Для этого было только необходимо делать правильные контр ходы в альтернативу британской инициативы и устоять под давлением собственных англофилов, свивших прочное гнездо среди русских дипломатов. Эта давняя беда со времён императора Павла вместе с застарелым страхом от позорного поражения в Крымской войне, позволяло им чувствовать себя вполне комфортно на поле русской дипломатии.
Американский президент Вильсон, подобно могучему ледоколу вторгнулся во льды европейской политики, имея перед собой две основный цели; выплату союзниками огромного военного долга в 3,5 миллиардов долларов и создания Лиги Наций. Золотой дождь от военных поставок воюющим странам, могучим потоком хлынувший на Америку за четыре года войны, с лихвой покрывал её потери за войну, равнявшиеся 280 тысяч человек. Продлись война, с её ужасными людскими потерями хотя бы ещё один год, и Соединенные Штаты смогли бы полностью подмять под себя Францию и серьёзно наступить на горло британцам. Столь могучий денежный задел, при полном отсутствии территориальных претензий, позволял американскому президенту попытаться сыграть по-крупному, сделав ставку на большую часть земного шара. Закусив удила, Вильсон настойчиво рвался к созданию своего любимого детища, с помощью которого, американский президент собирался контролировать мировые процессы.
Зная, что каждый англичанин читает по утрам «Таймс», Вильсон заранее познакомился с её владельцем лордом Хармсвортом, устроив ему пышные приём в стенах Белого дома. Этого было вполне достаточно, что бы через неделю, ведущая британская газета вышла с хвалебной передовицей об американском президенте, внёсшего большой вклад в общую победу, подразумевая в первую очередь помощь, продовольственные поставки терпящим острую нужду союзникам. Напечатанный в «Таймс» материал, был во многом правдив, американские продукты, позволили союзникам не затягивать потуже свои пояса, как это делали немцы или австрийцы, и вызвал бурную реакцию со стороны читателей. Узнав, что первой из европейских стран Вильсон намерен посетить их страну, британцы стали спешно раскупать портреты президента и украшать ими свои жилища.
От этой новости Вильсон сразу ощутил себя миссионером, призванным принести мир и успокоение в мятущиеся души европейцев. С этими радостными и благородными намерениями он покинул Америку на борту «Джорджа Вашингтона». Единственным, что отравляло душу президента в столь величественный момент его жизни, были его физическая немощь и вынужденный разрыв с полковником Хаусом, чьими старыми задумками, в частности маневром с «Таймс», он удачно пользовался.
Почти все европейские газеты писали о России, делая основной упор на своих страницах на внезапную кончину Корнилова, и широко освещали биографию нового русского правителя Алексеева, делая всевозможные прогнозы на его поведение на конференции. Так же широко писалось о нуждах страны, которые, по мнению западных аналитиков, могли привести к возникновению новой крестьянской революции в России. Очень обстоятельно и скрупулезно, газетчики подсчитывали людские потери своего восточного союзника. Они, оценивались в 1,4 миллиона человек, включая в себя свыше 300 тысяч солдат и офицеров, умерших в германском плену от голода и болезней.
Всё это, господин Иванов узнал из многочисленных отчетов, донесений и служебных записок русских дипломатов, подготовивших это обширный материал для своего руководства, за короткий отрезок времени, который понадобился литерному поезду для преодоления расстояния между Москвой и Берлином. Здесь, по просьбе немецкой стороны, состоялась неофициальная встреча между генералом Алексеевым и спешно избранного на пост президента германской республики господином Эбером. Выборы были проведены в конце февраля и были омрачены трагическими событиями в Берлине
Едва только стали известны предварительные итоги голосования, как левые социалисты, получившие всего 16 % голосов, решили переписать эти результаты при помощи оружия. Посчитав положения Временного правительства шатким, левые радикалы во главе с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург рискнули пойти на самые крайние меры и вывели своих сторонников на улицы Берлина.
Основным ядром левых, стали боевые отряды «Спартака», которые были заблаговременно доставлены в Берлин ко дню выборов. Восставшие очень надеялись на поддержку со стороны частей берлинского гарнизона, но их ожидания не оправдались. Солдаты остались верны своему командиру полковнику Райнхардту и дружно арестовали проникших в их казармы левых агитаторов. Менее устойчивыми оказались подразделения столичной полиции, которые почти полностью поддержала выступление спартаковцев по приказу своего командующего Эйхгорна.
Полем ожесточенных столкновений стали вокзалы Анхальтер и Потсдамер, здание агентства новостей Вольфа, Бель-Альянсплац. Здесь, вооруженным пулеметами и гранатами спартаковцам сопутствовал успех, но его оказалось недостаточным, что бы поднять за собой всё население столицы. Левые были отброшены правительственными войсками от рейхстага, Бранденбургских ворот и рейхсканцелярии, во многом благодаря русским батальонам находившиеся в Берлине. Так же левые не смогли занять телефонную станцию, благодаря чему, Райнхардт сумел вызвать по телефону подкрепление из полевых лагерей расположенных вблизи столицы. Так закончилось 21 февраля, а уже утром следующего дня, прибывшие в Берлин военные, принялись очищать столицу от бунтарей.
Спартаковцы оказывали упорно сопротивление, но силы восставших были основательно подорваны переходом на сторону правительственных частей, большого количества берлинских полицейских вечером 22 февраля. Это событие оказалось роковым для левого мятежа. Подтянув в столицу тяжелые гаубицы и немногочисленные танки, правительственные войска, 23 февраля взяли штурмом главный революционный оплот редакцию газеты «Роте фане» на Фридрихштрассе выбив мятежников в район пивоварен. Он оставался под контролем спартаковцев в течение всего дня, но к средине дня 24 февраля, район пал, одновременно с захватом солдатами редакции газеты «Форвертс».
Глава Временного правительства Эбер, запретил армейским офицерам вести переговоры с восставшими о сдаче, приказывая вести бои на полное уничтожение. Благодаря этому приказу, были убиты вожди немецкого пролетариата Карл Либкнехт, Роза Люксембург, решившие сдаться в плен. Два других руководителя восстания Вильгельм Пик и Клаус Эйхгорн бежали из столицы и были объявлены в розыск. В этих условиях, все лидеры политических партий получивших места в парламенте, дружно рекомендовали назначить на пост президента республики, господина Эбера.
Берлин ещё только-только отошел от кровавой встряски февраля и поэтому встреча между генералом Алексеевым и президентом Эбером, состоялась в литерном поезде правителя, прибывшего на Анхальский вокзал. Стоявший на запасных путях столичного вокзала, поезд русской делегации был оцеплен двойным кордоном русских солдат и немецких полицейских.
Переговоры велись в вагоне-ресторане поезда, специально переделанного для приема высоких гостей. С германской стороны присутствовали президент Эбер, канцлер Германии Шейдеман и министр иностранных дел Вальтер Ратенау, тогда как с русской сам Алексеев, Бахметьев и господин Иванов.
Обе стороны сознательно исключили из своего состава фельдмаршала Гинденбурга и министра Сазонова, двух человек столько сделавших для начала войны, и чье присутствие на встрече вызвало бы массу ненужных трений и неудобств.
В начале встречи, господин Эбер высказал глубокую благодарность России за существенную помощь в подавлении мятежа, оказанную русскими батальонами германской стороне в самый критический момент противостояния. Тогда, по словам Эбера всё решали часы и минуты, и не ударь русские пулеметчики по вооруженной толпе рвущейся к рейхстагу, не поддержи казаки малочисленную охрану рейхсканцелярии, неизвестно как развернулись события дальше. В ответ, Алексеев сказал, что был рад оказать любую помощь новому немецкому государству, но очень желал бы, что бы впредь их сотрудничество носило более мирный характер. Вся беседа согласно протоколу велась через переводчиков, хотя Алексеев и Бахметьев прекрасно понимали немецкий язык.
- Знает ли господин Эбер, что Англия и Франция заняли исключительно жесткую позицию в отношении Германии? В частности премьер Клемансо требует перенести франко-германскую границу за Рейн, а новый военный министр английского кабинета господин Черчилль настойчиво предлагает вообще вернуть Германию к состоянию 1870 года, разделив её на несколько независимых государств; Баварию, Саксонию, Пруссию и так далее.
От этих слов лица немецких собеседников генерала Алексеева заметно побледнели. Эбер с испугом откинулся на спинку стула и воскликнул:
- Это невозможно. Нет, это решительно невозможно.
- Мы так же считаем, что предложение господина Черчилля представляет собой слишком уж радикальный вариант, абсолютно не считающийся с нынешними реалиями. Для нас подобная постановка вопроса совершенно не приемлема и мы будем самым решительным образом противостоять этому господин президент – заверил Эбера Верховный правитель.
- Россия видим Германию исключительно единой страной, но не всё на переговорах будет завесить только от нас. Вы должны прекрасно понимать всю трудность и сложность нашего положения, поскольку нашей позиции будут противостоять три лидера мировых держав, а если считать с Италией то все четыре.
- Да конечно господин генерал, мы вас прекрасно понимаем и надеемся, что ваше видение нашего положения послужит краеугольным камнем дружеских отношений между нашими странами.
– как ни в чем не бывало, произнёс Ратенау. На него как опытного дипломата, известие о планах Черчилля не произвели такого уничтожающего воздействия как на Эбера и Шейдемана.
- Мы хорошо видим различия между прежней империей и нынешней республикой, но этого не хотят видеть наши союзники по Антанте и переубедить их будет очень непросто – сказал Бахметьев. – Понимает ли немецкая сторона, что при заключении мира, Франция и Англия однозначно потребуют от Германии значительных территориальных уступок и на это придётся идти, как бы не было больно, ради спасения страны?
- Что вы подразумеваете под словом значительные уступки? - нервно спросил Эбер.