Световое пятно от фонаря качалось на облицованных камнем стенах. Володя, вглядываясь в них, недоумевал. Шахта должна была быть очень старой, а между тем на её стенах не видно было ни одной трещины, их даже не тронула плесень…
— Алло, Роман, как слышимость? — время от времени говорил по телефону Михаил. — Видишь дно?
— Слышимость так себе, помех много… — звучало в динамике. — Дна пока не вижу…
Михаил сделал звук телефона громче, чтоб ответы Романа мог слышать Володя.
— Я уже и вас-то почти не вижу, — слышалось в динамике. — Темень внизу и наверху…
Михаил взял у Гуго фонарь и мигнул им несколько раз.
— Видишь свет?
— Да, мигающий свет!
— Это я включал фонарь!
Роман опускался всё ниже, и вскоре его тёмный силуэт и световое пятно его фонаря подёрнулись какой-то колеблющейся пеленой, словно их отделила от наблюдателей толща воды.
Молнии вспыхивали всё чаще, и всё продолжительнее были помехи, из-за которых голос Романа был едва слышен.
— Ну что, дно увидел? — кричал в трубку Михаил.
Ответ Романа растворился в треске помех.
— Не слышу! — кричал Михаил. — Что ты говоришь? Не слышу!… - Он обернулся к Гуго. — Похоже, связь оборвалась!
Раскаты грома не умолкали, и в них вплетались настойчивые крики "бомжа". Часто к этим крикам, становившимся порой бессвязными, примешивался пронзительный писк летучей мыши.
Когда свет от фонаря спускавшегося диггера окончательно померк и пропал в мутной глубине шахты, Володя почувствовал неприятное замирание. Его охватило предчувствие чего-то недоброго. Вдруг подумалось, что Роман больше никогда не вернётся из этой темноты…
Михаил настойчиво кричал в трубку:
— Алло, Роман! Роман! Ты слышишь меня? Вылезай!…
Роман не отзывался.
У Володи, смотревшего в чёрную глубину, начала кружиться голова. Он отошёл от шахты и присел на соседнее надгробье. Все, даже готы, выглядели подавленно, только у Гуго радостно блестели глаза.
— Всё идёт отлично, отлично… — повторял он.
Лихорадочно переворачивая страницы своей книги, он подошёл поближе к костру.
— Что отлично? — Михаил хмуро посмотрел на него. — Что тут отличного? Знаешь, что я с тобой сделаю, если Ромка не вылезет?
— Да, вот это место… — Палец гота ткнулся в выцветшие строчки. — Жертва демонам, стерегущим проход… Нет, это не то… Вот: в скором времени… — Он замолчал, всматриваясь в текст. — В скором времени Стражи выплюнут части и проход освободится…
— Какие ещё Стражи? — Михаил был раздражён и встревожен не на шутку. — Ты давай прочти, что там написано про подземелье, и только не вдувай мне в уши всякую мистику!
— Тут написано… Короче, тут написано… — Гот поднял на Михаила невинные глаза. — Тут про подземелье ничего не написано!
Михаил подошёл к нему почти вплотную и взял за отворот куртки.
— Если Ромка не вылезет, туда полезешь ты, понял? — сказал он с угрозой. — Понял или нет?
Гуго вдруг громко расхохотался. Это было до того неожиданно, что в груди у Володи захолонуло, а Михаил отпустил гота.
— Конечно, полезу! — закричал гот, смеясь. — Обязательно полезу, а как же иначе? Именно я и должен лезть туда вторым! Такую честь я не уступлю ни за какие драгоценности!
— Ну так лезь, — тем же угрожающим тоном проговорил Михаил.
Володя решил, что Джо с Зорро сейчас надвинутся на диггера, чтобы защитить своего главаря, но те, наоборот, отошли к костру и уселись рядом с Фрейей.
— Да полезу я, полезу, куда я денусь! — заходясь в нервическом смехе, вопил Гуго. — Я этого хочу больше всего на свете! Только из-за этого я и пришёл сюда!
Володя снова заглянул в шахту, и в блеске молний ему показалось, что темнота в её глубине как будто сгустилась и поднялась к поверхности…
Он решил, что это возвращается Роман, только почему-то без фонаря.
— Смотрите, — крикнул он взволнованно. — Кажется, Роман вылезает!
— Ромка? — Михаил тоже склонился над отверстием и несколько секунд всматривался во мрак. — Ничего не вижу…
— Когда сверкнула молния, я там кого-то видел, — пояснил юноша.
Михаил подбежал к костру.
— Дайте сюда горящую ветку! Или что-нибудь горящее! Бумагу, что ль, подожгите!… Быстрее!…
Зорро принялся ногой откидывать от костра горящую головню.
Молния полыхнула снова, и Михаил с Володей, заглядывавшие в шахту, теперь уже отчётливо увидели, что оттуда что-то поднимается, и довольно быстро.
Но это "что-то" никак не могло быть человеком. Казалось, из глубины поднимался сам мрак, сгустившийся настолько, что стал похож на какую-то вязкую чёрную жидкость.
Диггеры невольно отшатнулись.
— Дайте же огня! — срывающимся голосом требовал Михаил. — Сколько можно говорить!
Но огня не понадобилось. Молнии сверкали так часто, что их блеск почти перестал гаснуть. Кладбище заливал мерцающий голубой свет, который выхватывал из мрака каждое дерево, каждый листок и травинку. В нём всё вокруг удивительно преобразилось. Казалось, это было уже не кладбище, а какой-то фантастический мир, в котором могло произойти что угодно. В нём даже могли ожить покойники. А иначе кем, как не ожившими покойниками, были смутные фигуры, показавшиеся за кустами?
Но в эти жуткие мгновения Володе некогда было всматриваться в них. Он не сводил глаз с квадратного отверстия в земле. Сгустившаяся тьма, поднимаясь из глубины, подступила, клубясь, к самым краям шахты. Под поверхностью этой вязкой тьмы что-то ворочалось, словно какое-то живое существо барахталось в этой трясине, пытаясь из неё выбраться. Все заворожённо смотрели на эту выпиравшую из отверстия чёрную массу.
Внезапно из неё высунулась рука. Голая рука с надетыми на запястье часами!
— Ромка, — сдавленно выговорил Михаил. — Его рука… И часы его…