Гром посмотрел на меня тяжелым уставшим взглядом, потом покачал головой.
– Её нашла домоправительница. Дверь была не заперта, но нет сомнений в том, что она сама сделала это.
Гром немного помолчал, а затем добавил, убирая фотографии в серую папку:
– Ты плохо выглядишь. Снова устроила себе ночную прогулку? Я не хочу, чтобы ты рисковала, – он вздохнул, не дождавшись моего ответа. – Ты ведь дорога мне, Иллюзия. Отправляйся домой и хорошенько выспись. Можешь не волноваться насчёт работы – я уже звонил твоему начальнику.
Я кивнула и пошла к двери, ничего не ответив. Его фальшивая забота всегда сбивала меня с толку.
– Я сам подвезу тебя.
– Не стоит, Гром, – отказалась я.
– Как знаешь. Будь осторожна, береги себя! – крикнул он вслед. – Я сообщу тебе о похоронах.
Выйдя из участка, я остановилась, чтобы определиться с маршрутом. Мне не хотелось сейчас возвращаться туда, где недавно девочка с кукольной внешностью самовольно оборвала своё существование. Не ожидала, что буду переживать из-за неё, но мне было действительно очень жаль. Чья-то рука опустилась мне на плечо.
– Рад, что, наконец, нашёл тебя, – произнёс знакомый мужской голос.
Я не сразу узнала его. Он сильно постарел, и теперь напоминал дряхлого старика.
– Туман! Ты искал меня? Для чего? – растерянно спросила я.
– Нет времени объяснять, – быстро сказал он, схватив меня за руку. – Ты должна немедленно пойти со мной.
Куда? Зачем? Почему он так встревожен? Я ничего не понимала, но кивнула и последовала за ним, поскольку всё равно понятия не имела, как провести этот день. Туман сказал, что объяснит всё на месте, однако я не сильно утруждала его вопросами. Я смертельно устала, и мои мысли, как потерянные лунатики блуждали в голове, порой вздрагивая и рыдая при встрече с призраками прошлого.
Я взрослела в большом городе. Чувствовала, как постепенно становлюсь решительней, уверенней, сильней, чувствовала, как закаляется мой характер, но я не становилась жёстче. Я научилась сливаться с окружающей средой, когда это было необходимо, но так и не обросла хитиновым покровом. Всё, что мне оставалось – это лишь играть или получать болезненные раны, и оба этих варианта я выбирала в равной степени. Бывали моменты, когда я казалась себе жёсткой и нерушимой, но внутренняя кинохроника всегда возвращала меня к истокам моей жизни – я видела благодатное дитя, полное искренности и чистоты, осознавая его присутствие в своём замкнутом мире, понимая, что его смех и пролитые слёзы до сих пор не безразличны девушке из больших каменных джунглей. Это, наверно, одно из моих самых ранних воспоминаний: день, когда мои родители утешали меня, растерянно подсмеиваясь, словно не веря в искренность переживаний, или точнее в то, что случившееся вообще может как-то ранить неокрепшую душу. Я просила не убивать её, но это была всего лишь крыса, попавшая в капкан, и отец не послушал меня – так было нужно. Чужая боль всегда была моей болью. Я училась её притуплять, но у меня плохо получалось. Конечно, сейчас это кажется смешным. Наверно, эта история развеселила бы Вадима куда больше, вздумай я рассказать её. Иногда я даже завидовала этому гедонисту, тому, с какой легкостью он живёт, не заботясь ни о ком, кроме себя. Но это была крайность, до которой я бы никогда не дошла. Хотя теперь всё иначе, мне уже не раз приходилось сталкиваться здесь с этим. Страшно представить, кем я стану, когда у меня заберут единственное, что делает меня мной – мои собственные живые чувства.
Мы двигались очень быстро, почти бежали. Туман не разбирал дороги и тащил меня прямо по лужам. Мои ботинки насквозь промокли, и я слышала, как в них хлюпает вода; ледяные порывы ветра резали мою кожу, как лезвие ножа; продувало до костей. Всё это было так привычно, что на какое-то время мне показалось, что я и всегда жила тут. Такие мысли нужно немедленно гнать из головы: стоит на миг задержать их, как…Мне так не хочется об этом думать!
Только когда мы, наконец, углубились в парк и набрели на неприметный люк, который кто-то предварительно сокрыл толстым слоем листвы, я обратилась к Туману:
– Если хочешь, чтобы я спустилась туда, объясни зачем.
– Хорошо, – сказал он, наклоняясь и отодвигая крышку люка. – Это подземный проход. Он ведёт в Кровавый район. Тебя ждут там.
Это удивило меня. Но на мой молчаливый вопрос Туман лишь покачал головой.
– Не могу больше ничего добавить. Ты поймёшь всё на месте, но решать тебе.
Я подошла к краю ржавого колодца и посмотрела вниз. Там царила слепая тьма и, судя по всему, бездонная глубина, но мёртвые не должны ничего бояться – такой ход мыслей иногда успокаивает меня в напряжённые моменты.
– Я согласна. Только ты первый.
Туман стал не спеша спускаться, постепенно исчезая во мраке. Лестница не внушала доверия, но это не самое страшное, что мне приходилось делать здесь. Думаю, прошла целая вечность, когда я, наконец, очутилась внизу. Едва я почувствовала под ногами дно, наверху раздался скрежет. Подняв голову, я обнаружила, что кто-то медленно задвигает крышку колодца, а в следующую секунду совершенно иное завладело моим вниманием – к своему удивлению, я увидела звёзды. Быть может, мне показалось, потому что через миг крышка люка скрыла от меня дневное небо, и наступило полное затмение; только несколько факелов на чёрных стенах туннеля кое-как освещали широкий подземный проход, который разветвлялся на целый лабиринт узких коридоров. Где-то в глубине Туман окрикнул меня по имени, и я пошла на голос. Я почти сразу ощутила неприятное чувство, будто за мной кто-то наблюдает из темноты, из-за стен, ящиков, стоящих у них. До этого мне ещё не приходилось находиться в подобных помещениях, но не думаю, что всё это можно было списать просто на непривычку и нервы. Мне вспомнились страшные байки, которые так любил рассказывать один мой одноклассник-диггер: что-то вроде гигантских крыс, мутантов, поездов-призраков, перевозящих души умерших. Я считала, что всё это просто городские, странствующие легенды, он же, отчасти соглашаясь со мной, полагал, что они не могли возникнуть на пустом месте, и видел цель своих вылазок в том, чтобы найти причины, провести свою границу вымысла и правды, а также испытать себя, ведь под землёй, как он говорил, властвуют иные законы. У меня было собственное мнение на этот счёт, но я уважала его за интерес, за эту тягу к тайному, за его живую способность мыслить. Людям часто приходится рисковать, чем-то жертвовать, чтобы открыть иное, неизведанное, непонятное, чтобы осветить окружающую тьму, а затем с новыми силами изведывать ещё более мрачные глубины, ведь знания всегда увеличивают незнания.
– Мне кажется, мы тут не одни, – сказала я Туману, догнав его.
Он замер, и мы оба ясно услышали душераздирающий крик, резко оборвавшийся в одном из тёмных поворотов нашего полуслепого пути.
– Они живут здесь. Это их дом, – ответил Туман полушёпотом и двинулся дальше.
Я содрогнулась, сразу поняв, о чём он.
– Эти твари из парка?
Туман кивнул и, схватив меня за руку, ускорил шаг.
– Кто они вообще такие? – спросила я. – Мне ещё не приходилось встречаться с ними, я только чувствовала их присутствие и видела, что остаётся от их жертв. Они настоящие исчадия ада.
– В них нет ничего человеческого, – сказал Туман. – Трудно поверить, что они все когда-то были людьми.
Я хотела спросить его об этом подробней, но в этот момент что-то склизкое и холодное проскользнуло по моей руке. Вскрикнув, я обернулась – вокруг стоял лишь тревожный мрак.
– Ты не должна бояться. Они это чувствуют. Это их пища.
– Страхи?
Туман кивнул. На его лице появилось совершенно отстранённое выражение.
– Они являются к каждому в разных обличьях…эти безликие, – произнёс он рассеянно. – Если ты выживешь после всего этого, то будешь больше всего на свете желать лишь одного – скорейшей смерти.
– Ты встречался с ними?
Мой вопрос вернул его к действительности. Он ничего не ответил, но коротким взглядом дал понять, что не хочет об этом больше говорить.
Я посмотрела на наши огромные тени, пугливо ползущие по стенам туннеля, и меня посетила странная мысль – возможно, это вовсе и не наши тени. У меня бывало похожее чувство, когда я только просыпалась (думаю, особенно часто оно стало возникать после того, как Андрея не стало): мне казалось, что я – это не я, то есть я с ужасом осознавала, что не знаю, кто я, будто все мои воспоминания заблудились в одном из сновидений. Порой вскочив с постели, я сталкивалась взглядом с маленьким непонятным существом, через мгновение понимая, что это моя чёрно-белая кошка, которая смотрела на меня удивительно пронзительными и пугающе-человеческими глазами. Это было по-настоящему жутко. К счастью, это длилось всего несколько секунд. В противном случае, наверно, я бы просто сошла с ума.
– Поднимайся, – неожиданно остановившись, сказал Туман.
Я задрала голову, и увидела наверху клочок неба, звёзд на этот раз не было видно. Лестница была обломана снизу, поэтому Туману пришлось подсадить меня.
– А как же ты? – спросила я, видя, что он застыл на месте. – Давай руку!
Он покачал головой.
– Мне теперь нельзя туда. Но ты будешь в безопасности, мне обещали.
Сказав это, он быстро развернулся и скрылся в темноте. А спустя мгновение весь туннель наполнился странным шёпотом и омерзительным хлюпаньем.
– Туман! – громко крикнула я в чёрную пустоту, искренне испугавшись за него.
Никто не отозвался, и я поспешила выбраться из этого мрака. Разные мысли приходили на ум, пока я карабкалась наверх. Я могла предположить, что меня ждёт там, даже была почти уверена в этом, но всё оказалось совсем не так. Когда я вылезла на поверхность, то обнаружила, что нахожусь на крыше какого-то невысокого здания. Я огляделась – вокруг никого не было. Это и правда был Кровавый район. Справа от меня, через несколько улиц, виднелся пустынный рынок, в другой стороне – ряд серых домов, над которыми возвышалась огромная чёрная радуга. Очень громко кричала стая птиц, пролетая так низко, словно желая сбить меня отсюда своими иссиня-чёрными жёсткими крыльями; начинался дождь.
Я оглядела себя: новое превращение даровало мне чёрный дождевик с капюшоном, прочные ботинки на шнуровке и, насколько я поняла, прямые длинные волосы синего цвета. Это было похоже на первоначальный облик моего персонажа в игре. Снизу доносилась какая-то грустная тревожная музыка, и я подошла к краю, чтобы понять, откуда она звучит. Увиденное поразило меня: по узкой улице, двигаясь плавно и тихо, шла траурная процессия. Она вся состояла из вампиров, облачённых в тёмно-красные одеяния. В руках некоторых были венки из живых роз с чёрными лентами или просто белоснежные нарциссы. Четверо из них несли небольшой закрытый гроб. Вскоре процессия обогнула здание, и я переместилась на другой край. Меня безумно взволновало происходящее, но спускаться вниз, несмотря на слова Тумана, я не решалась. Внизу, прямо напротив меня, находилась круглая площадка, обложенная по краю каменным бордюром, – туда и несли гроб. Когда его водворили в центр, вампиры обступили площадку и запели какую-то песню на неизвестном мне языке. Я не знаю, о чём она была, но она была прекрасна. Чарующая музыка, красивые голоса переплетались с неведомым магнетическим волшебством – это и пугало, и завораживало. Мне захотелось немедленно спуститься к ним и принять участие в этом колдовском обряде; чтобы подавить эту тягу, я сильнее прижалась к обшарпанному карнизу. Только сейчас я заметила, что это древнее здание хранит в себе остатки былой роскоши – внизу находилось крыльцо с резными, почти целыми колоннами из мрамора, а прямо подо мной был маленький балкон с ажурными коваными перилами. Именно туда я решила попасть, чтобы ещё немного приблизиться к этой музыке – справляться с её воздействием становилось всё трудней. Я аккуратно подползла к самому краю и повисла на карнизе, вычисляя, как наиболее точно приземлиться на балкон, до которого было около двух метров. Наконец, я отпустила руки и упала на твёрдую поверхность, всё же умудрившись больно ушибить руку. Моё внимание вновь обратилось к вампирам, и я заметила, что двое из них снимают крышку гроба. Пение прекратилось, когда оттуда поднялась молодая бледная девушка (в сущности, почти ребёнок), облачённая в точно такое же красное одеяние, как и все вампиры. Она показалось мне знакомой, и я вся поддалась вперёд, вжавшись в перила, чтобы лучше рассмотреть её лицо. В этот момент она обернулась и посмотрела прямо на меня, её примеру последовали все стоящие вокруг вампиры. Я вздрогнула. Радуга! Это была она. Вот кто ждал меня здесь. Но что это всё значило? Она несколько секунд смотрела на меня, а потом улыбнулась, обнажив идеально белые клыки. Это не очень укладывалось у меня в голове: “Вампир? Но как? Я видела фото, она ведь покончила с собой!” Впрочем, у меня было мало времени на раздумья – в следующую секунду она вскинула руку, указав на меня, и двое вампиров тотчас взлетели в воздух, устремившись к балкону. Я быстро отступила назад, в глубину тёмной комнаты позади меня, но не сделала и нескольких шагов, как споткнулась обо что-то мягкое и рухнула на пол. Резкий запах гнили мгновенно ударил в нос; я попыталась встать, оперевшись о пол, и почувствовала, как мои пальцы коснулись чьей-то холодной склизкой руки. Я вскочила и рванулась в другой угол, где затаив дыхание, прижалась к стене. Опустив глаза, я поняла, что вся комната заполнена безжизненными полуразложившимися трупами. Судя по всему, это была имена та усадьба, о которой рассказывал мне Мир. К горлу подкатывала тошнота, но я не представляла, куда мне бежать – единственный выход отсюда был замурован бетоном. Я слабо понимала, зачем меня заманили сюда, и какую роль в этом играет Радуга, но у меня не было особого желания быть схваченной ими и оказаться одной посреди целой толпы этих жестоких созданий. Два высоких силуэта возникли в другом конце комнаты: вампиры пришли за мной, но не спешили напасть, отлично зная, что мне некуда бежать. Я сама двинулась им навстречу, желая первой заговорить и задать самые тревожащие вопросы, но, почти приблизившись к ним, услышала под ногами треск. В следующую секунду я успела лишь зажмуриться, поняв, что падаю вниз.