– А как тогда пропавшие в шторм отыщут путь домой? – сказала она.
Я ничего не ответила ей, желая сохранить в нашем разговоре хотя бы крупицу реальности. Конечно, она была далеко не самой адекватной обитательницей Города, но мне нравилось её общество, нравилось то, что я видела в её умиротворённых травяных глазах, хотя и не могла сказать, что именно мне там чудилось. Однако в ней самой, очевидно, скрывалась какая-то неразгаданная тайна или пока что невидимая значимая деталь. Ветер познакомил меня с ней, и Мелодия отчего-то боялась его – я хорошо это помнила, поэтому осторожно попыталась выведать у неё какую-нибудь новую информацию, но она была непреклонна, и наотрез отказалась говорить о нём. Я разочарованно вздохнула, подумав о том, что, наверно, пора переставать задавать вопросы. На самом деле, куда я стремлюсь? Я даже слабо представляю, как могу что-то исправить. Возможно, уже слишком поздно. Хотелось бы мне вернуть всё назад? Этот вопрос я так часто задаю себе здесь, но всё ещё не знаю ответа. В одном я уверена точно – там всё будет по-прежнему. Иногда я думаю о том, что сейчас делают близкие или далёкие мне люди, с которыми судьбою или волею случая меня сталкивала жизнь. Я вижу маму в пустынной квартире, сидящую у телевизора, по которому идёт какой-то дешёвый, нереальный и притянутый за уши сериал про любовь; она не сводит напряжённых глаз с экрана и нервно гладит нашу своенравную диковатую кошку, готовую вцепиться ей в руку в любой момент. Я вижу уставшего отца в ювелирном магазине с его ухоженной любовницей, чей опытный женский взгляд придирчиво блуждает по роскошным бриллиантам, сверкающим холодным блеском. Я вижу Вадима в кругу беспечных прожигателей жизни в обнимку с двумя длинноногими глянцевыми красотками, которые словно сошли с обложек самых модных журналов; он говорит, что никогда не заведёт детей, этих бесполезных мешающих спиногрызов, что нужно жить лишь для себя и собственного удовольствия. Я вижу сосредоточенного и вдохновлённого Ясю, который склонился над холстом в своей мастерской, рисуя чудесную фею на лепестке водяной лилии; иногда он отрывается от своего занятия, откладывая кисть, чтобы резко и грубо приказать этой фее, замерзающей в углу комнаты, не двигаться. Я вижу Сашу, который стоит у моего надгробья, и больше не хочу ничего представлять…
– Вы о чём-то задумались? – спросила меня Мелодия, увидев, что я застыла с восковой розой в руках.
– Да так, пустяки, – произнесла я, желая поскорее забыть свои невесёлые мысли.
Мой взгляд упал на оригинальную винтажную камею, приколотую к груди Мелодии: на ней была изображена дриада с крыльями бабочки, сидящая на ветке цветущего дерева, в её длинные густо-зелёные волосы были вплетены белоснежные цветы; она улыбалась, глядя куда-то вверх, а на её миловидное полудетское лицо падали яркие лучи весеннего солнца.
– Вам нравится? – спросила Мелодия, увидев, куда я смотрю.
Я кивнула, и она сразу, не задумываясь, отколола свою прекрасную камею от платья.
– Тогда берите, – радостно сказала она, протянув её мне. – Я хочу сделать вам этот подарок.
Как только я приняла украшение, то поняла, что мой внешний облик изменился. Теперь мне на плечи падали длинные рыжие кудри, а мою шею обвивал лёгкий шёлковый шарф, он спускался на коричневый лиф короткого двухцветного платья, который затем резко переходил в золотистую облегающую юбку. Я наклонилась и заглянула в блестящие воды реки, но ничего ужасающего, к своей радости, там не заметила.
– Спасибо, – сказала я Мелодии, глядя на камею, лежащую у меня на ладони. – Жаль, что мне нечего подарить вам в ответ.
Она улыбнулась.
– Не переживайте об этом – наше общение для меня дороже и красивей всяких украшений, – сказала она, – ведь истинное значение имеет лишь содержание книги, а не её изящные виньетки, как бы хороши они не были.
Мелодия взяла свечу, желая продолжить своё занятие, но ею резко завладело непонятное волнение, она встала и начала оглядываться по сторонам, словно почувствовав что-то нехорошее. Когда я поднялась вслед за ней и вопросительно посмотрела на встревоженную девушку, Мелодия, крепко сжав мою руку, в которой была камея, быстро прошептала мне:
– Прошу вас, бережно храните мой подарок. Сейчас мне нужно немедленно уходить отсюда, но я уверена, что мы ещё когда-нибудь встретимся с вами. Не забывайте меня, Иллюзия!
Сказав это, она спрыгнула с камня и побежала вдоль берега к высоким деревьям, чьи широкие ветви тяжело нависли над дрожащей водой.
– Подождите! – крикнула я, но Мелодия не остановилась.
Я с недоумением смотрела ей вслед, пока она не скрылась из виду, затерявшись в прибрежных зарослях. Отбросив мысль, чтобы последовать за ней, я снова опустилась на булыжник и, приколов камею к платью, стала анализировать случившееся. Перед тем, как внезапно сбежать, Мелодия попросила меня беречь свой подарок, но мне оставалось только гадать о том, почему она так сказала, и что напугало её. Как бы там ни было, над последним мне пришлось думать недолго – вскоре, ощутив чьё-то присутствие и подняв глаза, я увидела недалеко от себя, на ближайшем холме того, кто нарушил наш разговор, спугнув мою собеседницу. Судя по всему, он уже следил за мной какое-то время.
Глава 17
Мы пожираем ближнего, стремясь
Одни – нажиться, а другие – выжить.
Мне тяжко с вами, бывшие Людьми!
Но тяжесть одиночества – не легче.
Мы так жестоко изменяли мир…
И он теперь – в отместку – нас калечит!
Николай Колычев
– Всё вьёшься надо мной, – сказала я шутя.
– Вижу, ты почти готова, – произнёс Ветер, когда я поднялась к нему на холм.
Он по-прежнему был на мотоцикле, хотя Радуги с ним не было.
– Готова к чему? – спросила я, очищая испачканный каблук о пожелтевшую траву.
Ветер внимательно изучал меня.
– К вампирской вечеринке, – произнёс он спустя несколько секунд. – Сегодня вечером они приглашают всех на центральную площадь, особое предпочтение отдаётся беззащитным горожанам, готовым поделиться с ними своей вкусной кровью.
Я нахмурилась, поняв, что он говорит о грядущей битве. Выходит, она состоится совсем скоро, и в Городе что-то навсегда изменится. Трудно было увидеть в предстоящих событиях какие-то положительные стороны, однако от меня ничего не зависело. Мир пытался убедить меня в обратном, но мне даже не хочется допускать этой мысли, и я уже решила пустить всё на самотёк.
– Меня там не будет, – сказала я. – Это чужая война. Пусть хоть все поубивают друг друга, но я не собираюсь участвовать в этом безумии. У меня есть более важные дела.
– В самом деле?
Возможно, мне показалось, но я почти уверена, что на мгновение в его глазах мелькнуло разочарование.
– Например, найти мальчика, которого я недавно встретила в районе вампиров. Кстати, не желаешь помочь мне в этом?
– Нет, у меня тоже есть более важные дела, – ответил Ветер и, помолчав немного, добавил. – Когда-то твой разум сказал тебе: “Если действительность такова – к чёрту такую реальность!” Так вот, будь уверена – здесь выкинуть что-нибудь подобное не получится.
В его космически-чёрных глазах сверкал хладнокровный лёд, как и в первый день нашей встречи. Я поймала в воздухе летевший листик клёна. В моей руке он, маленький и вишнёвокрасный, выглядел таким беспомощным, таким живым, как чьё-то пульсирующее оголённое сердце.
– Плохой из тебя помощник, – вздохнула я. – Для чего ты тогда вообще приехал?
Его взгляд упал на подаренную мне камею, и он чему-то улыбнулся про себя.
– Хотел выступить в роли доброй тётушки-феи и подготовить тебя к сегодняшнему балу, но раз ты не собираешься идти туда, то, думаю, мне пора.
Ударив ногой по педали, он завёл мотоцикл.
– Постой! – я подбежала и схватила его за руку. – Мне так важно быть там? Почему?
– Я не говорил, что это важно, – ответил он. – Возможно, тебе и не стоит там появляться.
Были в его глазах и ещё какие-то слова, но он их не произнёс. Что он хотел сказать всем этим? Если я раньше находила поведение и намёки Ветра странными, то за последнее время вообще перестала его понимать. Теперь мне самой предстоит решать, идти ли на центральную площадь, или сделать, как я планировала. Предстоящее решение пугает меня, однако я сама точно не понимаю, чего боюсь. Интересно, как Ветер себе это представлял? Я прихожу на площадь в разгар дьявольской бойни, одним лёгким жестом призываю всех к тишине, с жаром читаю пафосную назидательную проповедь и вуаля – вампиры, расчувствовавшись, падают на колени и клянутся людям отныне жить с ними только в мире и согласии. В сущности, погибнуть в схватке или стать вампиром уже не кажется мне чем-то критичным – я действительно сильно устала от всего, что творится со мной. Не собираюсь сдаваться, но вдохновения на борьбу с Городом у меня почти не осталось. Пусть всё будет, как будет. Не выхожу из игры, но включаю автоматическое движение.
– Если тебе нечем помочь, то хотя бы отвези меня до общежития, – сказала я недовольным тоном.
– Садись, – равнодушно отозвался Ветер.
Стылый поток утреннего воздуха ударил мне в спину. Я почувствовала, что между нами оборвалась связующая нить. Это почти не расстроило меня: так или иначе, я не сильно на него рассчитывала… Даже если это вовсе не так – подобные мысли немного утешают.
Когда Ветер довёз меня до подъезда, я вспомнила, что ещё хотела узнать у него.