— Он настаивал, чтобы сейчас. Впрочем, если хочешь, я попробую его вытурить. Скажу, чтобы приходил в другой раз.
Любопытно, подумал я. Сначала будит человека, а потом говорит: если хочешь, перенесем разговор. Похоже, Кристиан уже сам не понимает, что делает.
— Где он?
Я уже почти проснулся и сумел сообразить, что до сих пор одет в костюм, в котором ездил на кладбище. Не самый подходящий наряд для дома. Я принялся стягивать пиджак.
— Так ты спустишься?
— Да. Только переоденусь.
— Хорошо. Мы ждем тебя внизу.
Сменив костюм на тонкий свитер и джинсы, я снова присел на кровать. Слегка кружилась голова, под ложечкой более чем ощутимо сосало. Что это вдруг? Ах да, я же сегодня еще не ел. С утра не смог запихнуть в себя ни кусочка, едва не поперхнувшись первым же глотком кофе.
Передо мной на противоположной стене проступало призрачное пятно зеркала; в его глубинах маячило мое смутное отражение. Я, словно зачарованный, вгляделся в него. Боже, неужто это и впрямь моя физиономия?! Под темной взъерошенной массой волос бумажно-бледное лицо с синюшными кругами вокруг глаз. Подбородок подпирал темный же воротник свитера; лицо, — бледный призрак, — парило во тьме. Вот жуть-то. Да, вид мой оставлял желать лучшего. Впрочем, ничего удивительного, после всего-то пережитого. Я встряхнулся и поспешил выйти из комнаты.
Гостиная была освещена теплым желтым, приглушенным светом, лившимся из многочисленных крошечных светильников, встроенных в стены. Спрятаны они были так хитро, что незнающий человек сразу бы их не заметил. Подобная изобретательность Кристиана проистекала, надо думать, из его нелюбви к открытому яркому свету.
Кристиан стоял у бара. При моем появлении он повернулся со стаканом в руках:
— Хочешь вина, Илэр?
Я согласился. Не подумайте, что я такой уж любитель крепких напитков, просто в тот вечер я чувствовал настоятельную потребность снять хотя бы часть сковавшего меня напряжения. Особенно перед беседой с представителем полиции, которой неодобрительно смотрел на меня с дивана. Полицейский был молод — лет тридцать, не больше, — убийственно серьезен и одет в штатское.
— Илэр Френе, я полагаю? — поинтересовался он официальным тоном, вставая мне навстречу. Фразы его звучали резко, он как будто отрубал каждое слово. — Позвольте выразить вам соболезнования по поводу потери отца.
Я промолчал и отпил вина.
— Офицер полиции Эмонт Райс, — представился полицейский, взмахнув у меня перед носом «раскладушкой» удостоверения. — Я расследую убийство вашего отца, и хотел бы задать несколько вопросов. Вы ведь, помимо всего, единственный свидетель. Возможно, вы сочтете время неподходящим, понимаю, сегодня были похороны. Но поверьте, дело не терпит отлагательств. Драгоценное время и без того уже упущено. Вы готовы ответить на вопросы, Илэр?
Как будто мне оставалось что-то еще. Я сел в кресло и приготовился к вытягиванию жил.
— Сначала расскажите как можно подробнее о том, что произошло в вашем доме утром третьего ноября. Вспомните, пожалуйста, все, что вы видели, слышали, заметили. Как можно подробнее! Это важно. Как убийцы выглядели, как были одеты, как двигались, что говорили.
Хотя картина вторжения в наш дом отпечаталась в моей памяти с ужасающей отчетливостью, было не так-то легко отыскать слова, чтобы описать ее. Воспоминания были слишком свежи, и я еще не свыкся с мыслью, что отца больше нет. Ох и больно же было вслух пересказывать то, что еще стояло у меня перед глазами! Офицер слушал внимательно, вперив неотрывный цепкий взгляд в мое лицо, время от времени задавая короткие, четкие вопросы. Сколько было времени, когда у наших дверей остановились автомобили? Какой они были марки? Цвета? Сколько их было? Сколько было нападавших? Знал ли я кого-нибудь из них в лицо? Уверен ли я, что никого ранее не видел? Есть ли у меня предположения, кто бы это мог быть? Имелись ли у отца враги? Кто-нибудь, кто желал ему смерти? Знаю ли я, что нападавшие искали у нас в доме? Ну и все в том же духе. Почти на все вопросы я отвечал отрицательно; в самом деле, не пересказывать же было то, что я услышал от Кристиана? Нас приняли бы за сумасшедших. Кто бы воспринял всерьез россказни о вампирах? Поэтому на вопрос о роде занятий моего отца и предполагаемых мотивах убийства я ответил, что отец занимался научными разработками при кафедре генетики и общей микробиологии в местном медицинском университете, и мне неизвестно, кого бы могли настолько заинтересовать его работы, что дело дошло до убийства.
— А вы знаете, в чем заключались его исследования? Что-то важное?
— Для него — несомненно. Большего не скажу. Не знаю. Отец не делился со мной своими открытиями. Я не разбираюсь в генетике…
Снова офицер Райс взглянул на меня как-то косо. Видимо, он не одобрял поведение подростков, которые по вечерам распивают вино в компании взрослых мужчин и не интересуются работой своих отцов.
— И вы точно не знаете, что могли искать в доме убийцы?
— Даже не представляю.
— Мы бы хотели точно установить, пропало ли что-нибудь: ценные вещи, кредитки, может быть. Но для этого нужна ваша помощь. В ближайшие же дни проверьте, пожалуйста, все ли на месте в доме. Если надо, мы выделим сопровождающих.
— Н-не надо сопровождающих, — после короткой заминки возразил я. Очень не хотелось, чтобы за мной таскались, наступая на пятки и дыша в затылок, незнакомые личности в форме. — Я и один посмотрю.
— Я бы на вашем месте поостерегся, Илэр, — заметил полицейский. — Ведь вы говорили, что хотели убить и вас. Стреляли вслед, не так ли? Поэтому подумайте, прежде чем отказываться от сопровождения. И кстати, вот еще что. Вы несовершеннолетний, кто-то должен оформить над вами опеку. У вас есть родственники?
— Вопрос опекунства, — вмешался Кристиан, — не в компетенции вашей организации, офицер. Впрочем, можете разговаривать со мной как с опекуном этого юноши.
— С официальным опекуном? — зачем-то уточнил Райс.
— С официальным, — Кристиан и глазом не моргнул. — Я за ним присмотрю, не беспокойтесь, офицер.
— Хм. Ну, хорошо. Тогда еще вопрос, Илэр, к вам. Вы хорошо знаете коллег вашего отца?
Я пожал плечами. Утверждать, что знаю всех, с кем отец пересекался в университете, я бы не взялся. Думаю, круг его общения не замыкался в пределах одной лишь кафедры. Я знал лишь тех, кто бывал у нас дома, и о ком упоминал отец. И все эти люди были с кафедры, где работал он сам. Так я и объяснил.
— То есть, всех его знакомых вы не знаете?
— Конечно, нет.
— А студентов?
— Н-нет.
Преподавательской работой отец почти не занимался, и количество читаемых им лекций исчислялось единицами. Какие-то студенты у него, конечно, имелись, но с ними я никогда не общался. Хотя было дело, кое-кто иногда заходил к нам домой с какими-то вопросами к отцу. Все мои разговоры с ними сводились к: "Привет. Господин Френе дома?" — «Дома» (или: «Нет», или: "Он занят") — "Могу я его видеть?" — "Да, заходите". Вот и все.
— Понятно, — сказал офицер. — А знаете ли вы среди известных вам людей каких-нибудь недоброжелателей? Кого-нибудь, кто завидовал бы вашему отцу? Ненавидел его?
— Вы думаете, кто-то из знакомых нанял убийц? — спросил я, а сам подумал: что ж, полицейский недалек от истины, если принимать во внимания рассказ Кристиана. Убийц подослали действительно знакомые отца. Только вот были они отнюдь не с кафедры…
Мне подумалось, что мы с офицером Райсом идем в никуда. Все, что я мог сообщить без опасения показаться сумасшедшим, никак не могло помочь ему в расследовании. Ну, а то, что могло пригодиться, я никак не мог рассказать. Пора было бы и закончить беседу, но вместо этого я добавил:
— Знаете, мне как-то сложно представить себе преподавателя университета, который нанял бы киллеров для убийства своего коллеги. Да не одного, а целую толпу…
— Ну, почему же обязательно преподаватель. Ваш отец, надо думать, общался с кем-то и вне стен своего кабинета?
— Может, и общался. Он был очень замкнутым человеком и редко бывал где-то, кроме как дома и в университете.
И снова у меня в голове пронеслось: черта с два! Отец и впрямь редко выходил из дома, но он, получается, находил время, чтобы общаться с вампирами. Ох, бедная моя голова! Как выдержишь ты такое? Я уже снова ощущал легкое головокружение; хотя, возможно, это было лишь следствие выпитого на пустой желудок вина.
— Что ж, — сказал офицер. — На сегодня я оставлю вас в покое, Илэр. Оставляю свою визитку: звоните, если что-то еще вспомните и захотите рассказать. Или если надумаете вернуться в дом и посмотреть, все ли на месте. Ах да, — он повернулся к Кристиану. — Около вашего дома будут дежурить наши люди, вести наблюдение. Мало ли что, вы ведь понимаете? Мальчика пытались убить.
— Разумеется, понимаю, — отозвался Кристиан. — Кроме того, Илэру понадобится охрана и на пути в школу.
— Это мы тоже организуем.
Не веря своим ушам, я переводил взгляд с офицера на Кристиана и обратно. Черт возьми, это что же, они хотят приставить ко мне персональных телохранителей? Еще не хватало! К тому же, слуха моего коснулось слово «школа». Туда я вообще не собирался показываться в ближайшие дни. О какой учебе может идти речь? Мне, впрочем, хватило ума не высказываться при офицере. Я проглотил норовившее облачиться в слова возмущение и только выразительно — как я надеялся, — посмотрел на Кристиана. Тот ответил мне не менее выразительным взглядом, который я истолковал как: "Поговорим потом". Разумеется, потом…
Райс передал мне свою визитку, которую я сунул в задний карман джинсов, и очень вежливо и очень официально распрощался. Кристиан вышел проводить его. Я остался сидеть, в руке у меня был полупустой стакан вина, который я почему-то никак не мог решиться поставить на стол. В голове было пусто, в груди больно. Мне хотелось избавиться от этой боли, и задумался, не может ли в этом помочь вино. Еще ни разу в жизни я не напивался, и не знал, что такое быть пьяным. Разве что понаслышке. Впрочем, напиться в доме Кристиана — идея не из лучших. Кристиан не поймет, да и мне потом будет стыдно. Лучше уж боль, чем стыд… Я осторожно поставил стакан на стол, и тут вернулся Кристиан.