— Сказал, отвези парня отцу. Тебе, то есть. Раз уж ты жив остался.
— Но… почему он это сделал? Почему он отдал его мне?
— Не знаю, Анн.
— Энери.
— Энери. Не знаю. Отдал и все. Скажи ему спасибо.
— Скажу, когда встречу.
— Не думаю, что он будет мечтать об этой встрече.
Тень донжона перечеркивала двор наискосок. На треть двор был синий, на две трети — желтый. За конюшней, на старой навозной куче, перепревшей, с торчащей бахромой соломы, стоял петух. Гордо и одиноко. Он сверкал как драгоценность — золотом и сумрачным рыжим багрянцем.
От сияния заломило глаза, я повернулся спиной к окну. Анарен Лавенг смотрел на меня через комнату. Пепельные волосы разметались по подушке, глаза, обведенные синевой, казались темными. Господи, как же он отощал! Одеяло сползло, приоткрыв чистые полотняные повязки на груди и плече. Когда я уезжал, повязки все время мокли, женщины плакали и не могли унять кровь, а Энери горел от жара.
— Когда я смогу его увидеть, Дик?
— Недели через две, не раньше. Терпи. Ты столько лет вообще не знал о его существовании.
Энери отбросил одеяло и завозился, пытаясь сесть.
— А ну, лежи! — гаркнул я.
— Лежу, лежу, — он опрокинулся обратно, тяжело переводя дыхание, — Провалиться мне, никуда не гожусь. Лучше бы ты продолжал молчать.
— Молчал не я. Молчал Король-Ворон.
Проклятье! Два года ты жил под моей крышей, Анн, и я ведать не ведал, кто ты есть такой. Как бы мне было узнать в потертом, сером от пыли и пепла наемнике Энери-Звезду — любимца женщин, идола молодежи, завсегдатая турниров, блестящего поэта и рыцаря, лорда Перекрестка и наследника трона? Преступника и мятежника, пропавшего без вести в бою под Маргерией? Когда это все произошло, мне едва исполнилось десять лет.
Но с меня и взятки гладки, сказал Король-Ворон. С Раделя тоже. Что стар, что млад, сказал Король-Ворон, один не признал изменника по молодой беспечности, второй — по старческой немощи.
А вот сам Ворон Энери узнал. И чуть не рассек его пополам в поединке. А потом потащил меня к себе в Химеру, вручил сереброволосого мальчишку и велел отвезти отцу.
Анарену. Энери-Звезде, наставившему ему рога.
Примет ли Верховный король в Катандеране мятежного сына? Да еще с внуком-бастардом? Вряд ли. Вряд ли… Пять лет войны, когда вся страна перегрызлась насмерть, мало помогают укреплению родственных чувств.
Ну, это не мне решать. Пусть решают высшие лорды, совет, короли — а мы с Раделем люди маленькие. Мы как сидели в лесах, так в лесах и останемся. Мы вон даже великих мира сего в глаза не признаем. Одичали совсем.
— Дикени.
Он похлопал здоровой рукой по постели, я подошел и сел.
— Ты теперь тоже… изменник, — он все еще тяжело дышал. — И Радель твой.
— Радель ничего не знает.
— Но у него же…
— Бастард Короля-Ворона.
— Ясно. А сам Ворон?
— А кому придет в голову обвинять в измене короля Найфрагира?
— Так или иначе.
— Анн, не надо о нем беспокоиться.
— Энери, — мягко поправил Лавенг, — Меня зовут Энери. Мне осточертело это прозвище.
— Извини. Я хочу сказать, Ворон не беспомощен.
— Он — да. А ты — нет. Ты укрыватель.
Я встал.
— Ну, вот тебе еще один изменник за компанию. Чтобы не скучно было. Выздоравливай. Я пошел спать.
Анарен Лавенг вздохнул и прикрыл ладонью глаза. Я еще посмотрел на него — на руку его, когда-то аристократично-тонкую, а теперь превратившуюся в прозрачную костлявую лапку, обмотанную узлами вен, на перстенек из белой платины, который он раньше носил на мизинце, а теперь переместил на указательный, на едва зажившую ссадину под скулой — и когда успел оцарапаться? — на длинную как у подростка шею, на перечеркнутые бинтами ключицы. На веер сияющих волос, широко рассыпанных по подушке и ничуть не потускневших от болезни.
Что-то не так.
Что-то изменилось. Я ощущал преграду между нами, стеклянную стену, невидимую, но несомненную. Я был здесь — а он там.
Но размышлять об этом у меня не было ни желания, ни сил. Я мчался сломя голову, откровенно страшась не застать Анна в живых. Теперь я хочу спать. Думать буду потом.
Отстаньте от меня.
Я зевнул, чуть не своротив себе челюсть, потер лицо и повернулся, чтобы уходить.
— Дик, — шепот Энери поймал меня у двери. — Дик. Ты не сказал, как его зовут.
Наконец-то вспомнил, любящий родитель.
— Король-Ворон назвал его Эрао. Но твоя сестра дала ему твое имя. Его зовут Анарен. Энери Эрао, вот как его зовут.
— Я добьюсь, чтобы отец узаконил его. Он Лавенг, не кто-нибудь. Побольше Лавенг, чем любой другой.
— У короля есть наследник, знаешь ли.
— Я добьюсь его признания.
— Вряд ли, Энери. Ты и без меня все прекрасно понимаешь.