Первый решил применить свой излюбленный прием "внезапного контраста". Он резко выпрямился и, судорожно сжав подлокотники кресла, пронзительно заорал:
- Не все были достойны слушать мой шедевр! Встать!
И, хотя Первый не обращался к определенному лицу, все - в том числе и Директор - поняли, кто жертва на этот раз.
Директор попытался встать. Ноги не слушались. Пульс бешено бился в самом горле и не давал дышать.
- Я не виноват. Не виноват я!
- Виноват! - взвизгнул Первый Доверенный. - У меня есть достоверные данные. Разгильдяй! И потеешь ты препротивно!
- Я... я... Оправдаю... Все, как один... - бормотал Директор. Он знал, что все слова напрасны, но что-то говорить надо было. И слова вылетали из дергающегося рта жалкие и бессмысленные.
- Ну ладно, - Первый покойно откинулся в кресле; свободно положил руку на подлокотник; неожиданно улыбнулся. - Я добр. Я доверчив. Дадим тебе возможность исправиться. А пока что - вон!
Раздавленный Директор, шатаясь, направился к двери.
Первый вытер сухой лоб и обратился к Магистру по планированию тайных акций.
- Жарко. Не правда ли?
Радостный блеск в глазах Магистра тут же поблек.
- Да... То есть, нет... То есть, да...
- Ты волнуешься. Правильно делаешь. Причина для этого есть. Вы знаете, почему я Первое Доверенное Лицо? - Все вразнобой забормотали. - Потому что я знаю все то, что знает Непостижимый, а сверх того еще кое-что. Знаю я и то, что Магистр хотел пастись на чужом поле, а закончилось все печально. Какие прямые обязанности твои и в Антупии были? Правильно, планирование полувоенных акций. А какие обязанности Директора? Тоже правильно. Обеспечивать секретность информации. Что же ты сделал? Молчишь? Ты попытался отстранить Директора от участия в акции. И отстранил. Что же в итоге? В итоге утечка информации. Я имел очень неприятную беседу с землянами. Получишь, Магистр, двадцать тросточек по нижеуказанному месту. После совещания пойдешь к начальнику экзекуционной команды и скажешь о своей норме.
- Благодарю! Сердечно благодарю. Смою свою вину кровью врагов Фирболгии! - бормотал Магистр, вне себя от радости. На этот раз все обошлось "малой кровью".
- Конец совещания, - объявил Первый Доверенный, вставая.
- Как быть с арестованными сотрудниками телецентра в связи с утечкой информации? - вкрадчиво напомнил Утешитель.
- Их много?
- Двадцать два человека. Уже после обработки первой степени половина из них призналась.
- Всех в концлагерь!
- Всех? - позволил себе переспросить Утешитель.
- Ну конечно! - с раздражением объявил Первый. - Те, кто признался, должны быть наказаны. Логично, не правда ли? А кто не признался... Тот должен быть наказан за преступное упорство!
- Браво! - бархатным голосом воскликнул Утешитель и Успокоитель. - Ваша мудрость, возведенная в ранг государственной политики, не имеет предела. И в самом деле: если человек арестован, следовательно, он виноват. Государственные действия не должны подвергаться ни малейшему сомнению!
Он склонил голову, словно в безмолвном восхищении мудростью вождя. Первое Доверенное Лицо смотрел на безукоризненный блестящий пробор Утешителя и Успокоителя и думал, сладко вздрагивая, что когда-нибудь влепит пулю прямо в середину этого пробора. Просто так. Для собственного удовольствия.
5
Бал! Бал! Бал!
Проходили франтоватые военные, пяля петушиную грудь. Рядом с ними порхали воздушные создания в розовом и голубом. Создания с железно отработанной грацией склоняли на бок головки и, старательно топыря мизинчик, томно обмахивались крошечными веерами. Их ангельские лица полыхали острыми гобсековскими взорами.
В углу группка обаятельнейших женщин самозабвенно сплетничала. Они с непринужденностью, выработанной тренировками перед зеркалом, принимали изящные позы и взахлеб ядовито щебетали.
Земляне стояли почти в центре зала, спиной к изумрудной колонне.
Первое Доверенное Лицо прохаживался по залу: он кивал одним, улыбался другим и трепал за щечки молоденьких девушек. Те, как учили родители, премило смущались и музыкально ойкали. Они бросали на старика томные взоры из-под полуопущенных ресниц и старались пособлазнительнее изогнуть стан в поклоне. И старались они не напрасно. Первому уже давно осточертела очередная жена. Слишком много власти стала забирать она себе в руки и слишком много молодых "племянников" по ее протекции получали ключевые посты в государственных органах и в армии.
Володя обратил внимание на странную пару почти у выхода: пожилой военный и изящная бледная девушка. Форма пожилого военного была далеко не новой, обшлага потерты. Он затравленно озирался и часто-часто кланялся каждому офицеру, проходящему возле них. Офицеры отвечали пренебрежительными кивками и подолгу задерживали взгляды на его молодой обаятельной спутнице. Она с холодным презрением смотрела поверх голов. Эта пара будто притягивала Володю. Он то и дело поглядывал в их сторону. Однажды ему показалось, что он встретился взглядом с таинственной незнакомкой, и почувствовал мгновенный толчок куда-то под ложечку. Сердце заколотилось, будто он только что пробежал стометровку.
"Зальдись, водопадное сердце", - шепнул Владимир, ища опору в самоиронии, и, чтобы придти в себя, несколько раз глубоко вздохнул.
Северин дернул его за рукав и поинтересовался:
- Что с тобой? Твой первый бал странно на тебя действует. Еще не начались танцы, а ты уже вертишься.
Володя только отмахнулся.
Белогрудый директор в оркестровой ложе взмахнул палочкой и, повернувшись к залу, выкрикнул:
- Танец для дам! Просим, прекрасные! Выбирайте кавалеров!
И тотчас душно-ароматная стихия "прекрасных дам" ринулась к переводчику.
- Как он мил!..
- ...Элегантен...
- ...Как очаровательно смущается!..
Владимир напрасно пытался разглядеть незнакомку сквозь шуршащую шелками стену. Самая смелая девица уже ухватила его потными руками и увлекла на свободное место.
- Станцуем!
При каждом движении пудра с ее лица сеялась на высокий стоячий воротник.
Музыка оглушала. Музыка астматически захлебывалась. Конвульсивно дергались пары. Воздух был перенасыщен запахом духов, пудры, лаков, благовонным дымом.
Цепкие руки партнерши дергали его в разные стороны, заставляя двигаться в такт музыке. Временами Владимир чувствовал легкую дурноту, и лицо девицы превращалось в расплывчатое розовое пятно.
- Не знаю... Не умею... - не удержался Владимир.
Дрожащий голос возбужденно припевал-приговаривал в ответ:
- Это не трудно! Вот так... Теперь - вот так. Шажок назад и вбок. Теперь подпрыгнуть. Нет, не так высоко!