— Хрен его знает, — пожал он плечами. — Из той же конторы, что и бородатый. В милицейскую форму одеты… Сам видишь, что творится. Первый раз в такое дерьмо попал… Ладненько, — оборвал он размышления, — я ушел.
Он резво взбежал на верх насыпи и скрылся из виду. Николай сунулся в машину за новой пачкой сигарет. Закурил и дал здоровяку Лехе. Татуированный Серега откинул голову на спинку сиденья: то ли дремал, то ли размышлял. Наркоманка забилась в свой уголок, прислонила голову к стеклу. Пленник затих на полу. В разговоры никто вступать не пытался. Николай вспомнил о времени и достал из кармана шортов мобильный. Связь по-прежнему отсутствовала, часы показывали без двенадцати минут восемнадцать часов. Несмотря на то, что день почти закончился, жара не спала. Было душно, в небе появились серые облака.
Прошли долгих двадцать минут, пока вернулся Игорек. Он рассказал, что в полукилометре отсюда есть особняк с садом. Окна заколочены досками и можно не опасаться, что придется выяснять отношения с хозяевами.
— Стоит не у дороги, — говорил "ястреб", торопливо затягиваясь сигаретой. — До асфальта метров двести. Хорошее место, чтобы спрятаться и отдохнуть до того, как стемнеет…
Он принялся выгонять пассажиров из машины. За исключением девчонки никто не сопротивлялся. Она же заартачилась и попробовала кричать, но тут же получила две сильных оплеухи. Заткнулась. Поняла, что считаться с ее состоянием не собираются. Игорек сунул ей в руки какую-то сумку и пинками помог подняться на верх насыпи. Вниз она шла без напоминаний, только злобно бурчала…
Вадим
На лице Кириленко, выслушавшего злобную тираду пана депутата, не отразилось никаких эмоций. Оно было похоже на маску, а глаза смотрели мимо собеседника. Походило на то, что капитан сосредоточенно думает о чем-то своем. Нет ему никакого дела до Вадима, его должности и связей. Плевать капитану с высокой колокольни на всех парламентариев страны.
— Да, — произнес он, когда пан депутат замолчал. — Вы совершенно правы. Но обстоятельства сильнее нас и придется потерпеть какое-то время. Ничего не поделаешь.
— Вы с ума сошли! — не выдержал Вадим и завелся с полоборота: теперь уже по-настоящему. — Да я вас…
В ход пошла тяжелая артиллерия: фамилии — главный милицейский кадровик, руководитель Внутренней Безопасности МВС, министр внутренних дел, генпрокурор, вице-премьеры. В какой-то момент Вадим понял, что произносимые им фамилии не производят на придурка-капитана никакого впечатления. С такой ситуацией он столкнулся впервые в жизни и почувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Было видно, Кириленко знает что-то такое… Владеет информацией, превращающей пана Полякова с его депутатским мандатом в простого человека и, что еще важнее, — позволяет игнорировать налаженную систему связей на самом верху. Вадиму стало не по себе. Он потихоньку сбавил обороты. Через минуту закончил свой монолог вполне мирным:
— Вы же поймите, капитан, я не могу здесь сидеть. У меня работы по горло.
Вадим замолчал и почувствовал, как пересохло во рту. Кириленко задумчиво, равнодушно, словно гробовщик, подбирающий клиенту ящик для последнего успокоения, измерил взглядом депутата с головы до ног.
— Ничем не могу помочь, — сказал он ледяным тоном. — Ждите, пан Поляков, ждите. Скоро все закончится…
Он повернулся и пошел к выходу. Вадим со страхом подумал, что капитан знает о нем все. Точнее, в курсе его сексуальных забав с малолетней девчонкой. Анька все выложила мусорам. Возможно, даже приплела его к убийству матери. От злости, что он бросил ее и не вернулся. Ну, не может простой мент так себя вести с ним…
Депутат нагнал Кириленко в дверях. Решительно остановил, взяв за плечо с жестким погоном. Дежуривший у выхода сержант мгновенно напрягся, и Вадим поспешно убрал руку.
— Что еще? — капитан глянул на занудливого задержанного. — Я же сказал…
— Я хочу знать, что происходит, — потребовал Вадим. — Кого вы ловите? Фамилию вашего прямого начальника…
— Не уполномочен, — и Кириленко шагнул на улицу. — Просто наберитесь терпения…
Он ушел, а Вадим вернулся за свой столик. Налил из картонки в стаканчик остатки сока. Медленно выпил. Страх все сильнее разбирал его, и Вадим думал, думал… Если бы сейчас кто-нибудь спросил его, о чем он размышляет, то, скорей всего, он не смог бы ответить внятно. Какой-то хаос в мыслях, все забивает пульсирующий в груди и сжимающий затылок страх. Главное умение Вадима — строить отношения с людьми, весь его жизненный опыт, статус оказались бесполезны. Неожиданно, на ровном месте жизнь подложила ему свинью. Похоже, не последнюю… Ну, не мог милицейский работник игнорировать все Вадимовы козыри и вести себя так по-хамски, совершенно не заботясь о своем будущем.
— Так не бывает, — сказал себе депутат. — Просто так не бывает, — прошептал он.
"У Кириленко, наверняка, есть веская причина для такого наглого поведения. Впрочем, долго гадать не стоит — все лежит на поверхности, причина может быть только одна — Анька: секс с ней и эти чертовы убийства. Или девчонка только повод." — Вадим ощутил, что вот-вот, стоит ему чуть-чуть напрячься, и он полностью поймет, в чем дело. Буквально в следующую минуту его осенило. Он скривил губы в саркастической улыбке. "Девчонка, убийства — все фигня. В этой истории главное — он сам. Перспективный депутат Верховной Рады и успешный бизнесмен. Кто-то положил глаз на его место в жизни. За ним следили и в нужный момент организовали провокацию. Банально подставили в уголовное дело. Со всеми вытекающими последствиями. Как пить дать, за ним пасли. Все время. Ну, может о прошлогодней поездке они не знали, но вот потом… Например, с зимы или начала весны."
Присев, Вадим скрестил на груди руки и стал перебирать в уме все, что с ним происходило последний год. Решил, что о прошлогодней поездке на море, трахе с малолетней — враги не в курсе, или узнали потом.
"Знали бы, то тогда бы и зацепили. Очень уж удобная ситуация была. С женой поругался, тесть — богатый человек, теневой лидер, да что там говорить! Владелец партии "Ридна Краина". Не было бы тестя, его бабла никто бы и не знал про такую партию. Просто бы не создали."
Вадим задумался об отношениях с тестем.
"Нормальные такие отношения. В губы не целуемся, но иначе, как рабочими не назовешь. Дочку свою Владимир Петрович знает хорошо, прекрасно в курсе всех ее заскоков и психов. Сам же в свое время будущему депутату и подставил. Дал понять намеками, бросай тогдашнюю жену-лахудру, ничего ты с ней не увидишь, всю жизнь на третьих ролях пробегаешь. Будешь только с барского стола крошки ловить. Депутатом горсовета — вот твой естественный потолок. А бросишь, женишься по-новой, получится у тебя настоящая политическая карьера. Кто знает, до кого со временем дорастешь."
Перспективы открывались замечательные, и Вадим, недолго думая, разошелся с первой женой. Теперь о Светке почти не вспоминал, только посылал время от времени деньги на содержание сына Павлика. Быстро окрутил Алку — она сама ахнуть не успела, как с одной стороны он, а с другой отец и мать привели ее в ЗАГС.
"Не привели бы, так эта сучка уже с травки на кокс перешла бы или герычем ширялась. Уж очень беспокойная во всех отношениях девица была. Попила папаше и мамаше кровушки, попила. До замужества, начиная лет с шестнадцати — он знал это по проскальзывавшим в семейных беседах намекам — девка такое отчебучивала, что родители просто были в шоке. Пила, шлялась с кем попало. Гуляла на полную катушку — давала всем и каждому, так что периодически то от триппера лечилась, то аборты делала. К дню замужества — ее старая подружка ляпнула ему как-то по-большому секрету — пять абортов сделала, три чистки.
Даже после свадьбы штормило Алку не по-детски. Взять хотя бы операции эти дурацкие! Силикон в грудях, силикон на бедрах, губы, как будто ей ко рту стекло прижали. Постоянные психозы, истерики. То внимания не хватает, то секса, то давай вот сейчас, нет, только сейчас, не завтра, не послезавтра, а именно сию минуту приезжай и поехали, полетели, помчались кататься, плавать, загорать, танцевать. Не ебет, что он — работает. Пашет тяжело, хоть и за столом в кабинете сидит, а не в поле трактористом. На ее же папашу в первую очередь пашет, иногда по такому канату ходит над пропастью — любой циркач позавидует. Это со стороны только кажется, что ты в костюмчике, да на "мерине" и на подхвате секретарша с ногами от ушей плюс помощнички. Всей работы — бумажки подмахивай, в зале на кнопку во время голосования дави. Со стороны просто, а на самом деле, попробуй пропетляй между всеми, сделай каждому хорошо и при этом о себе любимом-единственном не забудь. Чтобы крошка от общего пирога крошкой быть перестала, а превратилась бы в нормальный кусман, в долю достойную.
А друзья-товарищи вокруг на самом деле никакие тебе не товарищи. Только и знают, что стучать при каждом удобном случае председателю и тестю. Хорошо еще, что Владимир Петрович — мужик уравновешенный, опыта немалого и людишек насквозь видит. Знает, кто и чего в жизни хочет, почему сейчас так поет, а не эдак… Иногда вопросы с такими мутнорылыми типами приходится решать… Не знаешь — проснешься завтра утром или тебя сегодня на выходе из особняка завалят."
— Девяностые, лихие девяностые, — проворчал Вадим. — Говорят так, будто что-то в стране изменилось, будто все бандиты остепенились или в ящик сыграли…
"Ничего не изменилось. Как валили друг-дружку, так и валят. Как грызлись, так и грызутся. Как шел дерибан, так и продолжается. Нет этому ни конца ни края. Но, если подумать, то ничего удивительного. Сама жизнь к такому подталкивает. Только все успокоятся, каждый на свое, назначенное ему место сядет, так на носу очередные выборы и все по-новому. То президента выбираем, то на местах депутатов, то в Раду. А костей-пряников на всех не хватит, вот и рвут из рук. С руками отрывают, горлянки грызут…"
"Но тесть тут не причем, — подумав, решил Вадим. — Он из тех людей, которым стабильность важнее всего, а ссорятся ли они с Алкой — его мало волнует. Милые бранятся, только тешатся. На нервы дочери ему наплевать: никакие рокировки в семье, бизнесе-политике не нужны. Вадим старался, как мог, и за время своего депутатства показал себя человечком нужным, не зарывающимся. Верным, что тоже очень важно.
Поэтому, скорее всего, не тесть, а соратнички по партии, или наоборот, политические соперники. Вот только нужно понять, какие конкуренты, в чем? В большом бизнесе он себя еще не проявил: десяток фирм не в счет. Все в доле с людьми, у которых есть деньги, но нет выхода наверх. Не смогут компаньоны без него текущие вопросы решать. Так что отсюда гадить не будут. Не с руки. И человек он неконфликтный. Всегда умел партнера не высокой должностью взять, но подружиться. Тяжело это для печени и бумажника, но себя оправдывает. Оправдывало до сего момента.
Не в бизнесе дело. В политике. Партия, место в парламенте. Вот в этом направлении завистника или завистников нужно искать. Какая-то сука хвост к жопе прицепила незаметно и все узнала. Узнав — сработала. Очень оперативно и очень жестко".
Тут Вадим подумал: "А может не было никаких убийств? Все спектакль и Аньку настрополили…"
— Нет, — прошептал он. — Девчонка не смогла бы так сыграть, — Вадим посмотрел в окно: патрульные "форды", менты потеют в бронежилетах и шлемах, вон "скорая помощь" только что подъехала. — Слезы, крики — все натуральное. Просто не повезло ее мамаше…
То, что происходит с ним, сейчас не спектакль для одного зрителя. Все в натуре, реально, осязаемо. Изображение 3 D и даже круче. С о-очень плохими последствиями лично для него…
Николай
Раздраженный "ястреб" толчком в плечо разбудил уснувшего на посту поисковика. С минуту Николай тер закисшие глаза, растерянно смотрел на злое лицо Игорька и кашлял. По идее, когда он час назад садился на шаткий табурет у заколоченного досками окна, ему полагалось не спать. Внимательно следить, что происходит перед домом, и вовремя поднять тревогу. Он сам вызвался в часовые и теперь, виновато бормоча извинения, слушал брань милиционера.
— Кончайте трепаться, — раздался из соседней комнатенки голос Короба. — Пора делом заниматься.
— Тебя забыли спросить, — огрызнулся "ястреб". — Ты хоть придумал, какие вопросы будешь задавать?
Николай поднялся со стула и несколько раз присел, разминая затекшие ноги. Помахал в воздухе руками. Начал кашлять. Чувствовал он себя паршиво и не только из-за неудобного положения, в котором заснул. Сказывался постоянный стресс, разыгравшийся не на шутку грипп. Нос заложило, из него текло, а от кашля саднило горло.
— Идем, — Игорек направился в соседнюю комнату. — Пора узнать, из-за чего вся эта трахомудия происходит…
Подхватив автомат и бросив взгляд на лежавшую у потрескавшейся стенки девчонку, Николай последовал за ментом. Когда два часа назад они забрались в дом, Оксана проглотила еще несколько таблеток. Потом, вроде, уснула. Но всем было не до нее. Все страшно устали, срочно требовался отдых. Стреножив и заткнув пленнику рот, Игорек проигнорировал просьбы товарищей и оставил их сидеть в наручниках. Офицеры вяло матерились и взывали к благоразумию, но он огрызнулся, что хочет нормально отдохнуть, а не лежать с мыслю, что какая-то гадюка воткнет ему в спину нож. Перед тем, как улечься на пороге комнаты, он посоветовал Лехе подумать, о чем они будут допрашивать задержанного врача…
Вот сейчас и должен был состояться этот нелегкий разговор. Николай вошел в соседнюю комнатенку без энтузиазма. Серега со скованными руками сидел в углу на корточках и курил. Здоровяк майор, на котором также были наручники, стоял рядом с врачом.
— Слушай, — поисковик коснулся спины Игорька, — может я лучше пойду, послежу за тем, что снаружи делается?
Возившийся со своим мобильным телефоном "ястреб" отрицательно покачал головой.
— Будешь здесь, — сказал он. — Мне нужно, чтобы кто-нибудь за моими "товарищами" присмотрел, пока я буду объяснять… — он нажал какую-то кнопку в мобильнике, произнес:
— Проба. Раз, два, три…