— Ну что там, Паша? Чего копаешься?
— Отъебись! — огрызнулся мужской голос. — Тут мины. Какого хрена нужно было переться сюда ночью? Неужели нельзя было подождать до утра…
— Я то тут причем, — обиженно отозвался стрелок. — Капитан приказал… — он сдвинул шлем и поднес к уху передатчик. — Двадцать второй слушает! Да, обнаружили… Один "пакет".
— Женщина, — подсказал с земли напарник.
— "Красный пакет", — сказал стрелок невидимому собеседнику. — Больше никого. Я обработал местность — никакой реакции. Думаю, была одна… Есть. Отбой, — он спрятал передатчик и поправил шлем. — Паша, капитан приказал доставить труп на станцию.
— На хрена? Им, что мало жмуриков?
Стрелок не ответил.
Николай осторожно выглянул из ямки. За откинутым люком по пояс торчал человек. Еще один осторожно подбирался к трупу. Сделав шаг, черная фигура замирала и повертев, бесформенной из-за шлема головой по сторонам, шла дальше.
— Паша, давай быстрее, — сказал стрелок.
— Да пошел ты! — рявкнул водитель. — Вылазь и не пизди. Поможешь мне труп в машину закинуть.
— Ничего, сам справишься, — ответил стрелок.
— Что? — водитель оглянулся на броневик. — Обоссался от страха?
— Сам ты… — матерясь стрелок вылез на броню. — Можно подумать такому бугаю, как ты — тяжело… Я всегда знал, Паша, что ты — урод. Моральный.
Поисковик вспомнил о своем оружии. Нащупав "калашников", упер откидной приклад в плечо. Стрелок подошел к напарнику и они склонились над трупом Ксюхи. Охваченный нездоровым азартом, Николай сдвинул флажок предохранителя и направил ствол АКСу в сторону военных. Прицелился в прикрытую бронежилетом спину стрелка.
— Как ее покромсало, — с отвращением произнес водитель. — Бля.
— А ты как хотел, — стрелок обошел вокруг трупа. — Пятьсот стальных шариков… Ладно, хватай за ноги, а я за плечи, — он нагнулся.
Военные склонились над телом. Воспользовавшись моментом, Николай поднялся с земли и, держа людей под прицелом автомата, медленно двинулся к ним. Его заметили не сразу, а когда увидели, то водитель только громко сказал:
— Твою мать!
Он выпустил ноги мертвой девушки и схватился за висевшую на поясе кобуру. Достать оружие вояка не успел — среагировав на движение, его противник первым нажал на спуск "калашникова". Попав водителю в лицо, пули опрокинули человека на землю. Второй военный выронил труп и метнулся к бронемашине, но новая очередь перебила ему правую ногу пониже колена. Взвыв от боли, он упал.
Готовый в любой момент продолжить огонь, поисковик пошел вперед. На какое-то мгновение забыв о минах, Николай чуть не задел попавшуюся на пути металлическую паутинку. Обливаясь ледяным потом, мужчина застыл на месте. Затем, осторожно переступив еле заметную в темноте нить, он подошел к раненому и упер ствол автомата ему в шею.
Волоско
Гроза прекратилась, и Волоско вышел из здания заправки покурить. Несмотря на прошедший ливень, было по-прежнему душно и он подумал, что скорее всего дождь повторится. Через освещенное стекло кафешки он видел, как его сотрудник вместе с инфицированной девчонкой составляют в ноутбуке портрет "террориста". Неизвестный отдыхающий оказался весьма "крутым перцем" и отправил на тот свет, по крайней мере, двух медиков. С одной стороны это сильно осложнило работу, но дало им возможность списать путавшихся под ногами ментов и представить прессе приемлемую картину происходящего. Впрочем, все это — досадные недоразумения, о которых быстро забудут, когда ситуация нормализуется. А в случае, если начнется эпидемия…
Марат Андреевич не стал додумывать, щелчком отправил окурок в лужу.
Он вспомнил о чемоданчике, который все эти дни таскал с собой. Там лежал полученный под расписку у директора института "НЗ" стоимостью в миллион евро. Драгоценнейшее лекарство — дозы, рассчитанные на излечение пяти человек, зараженных модифицированным вирусом. Пятнадцать шприцов с бесцветной жидкостью. Пять человеческих жизней, если что. Правда, на применение требуется санкция с самого верха… Депутат из партии "Ридна Краина" ее не удостоился. Просто списали. "Но, как только, не дай Бог, — Волоско искренне перекрестился, — начнется хаос, он сам дожидаться чей-то милости не станет. Пошлет все к чертям и тут же исчезнет вместе с чемоданчиком. Жена с дочками еще два дня назад получили прививки в институтском медпункте, а вчера тайно выехали через Киев в Прагу…"
Он спохватился, как будто кто-то мог подслушать его мысли и посмотрел по сторонам. Возвращаться в помещение он не хотел, так как там стоял переносной центр связи и вызовы поступали каждые две-три минуты. Всем требовались последние данные о ситуации, координация действий, указания, объяснения и так далее. Выносить все это уже не было сил, и он переключил связь на полковника Олейника. За последние несколько дней мозг начальника институтской охраны банально устал. Нужен отдых, но такой роскоши Марат Андреевич позволить себе не мог. Да и никто бы его не отпустил в сложившейся ситуации. Приходилось время от времени прибегать к помощи стимуляторов…
Сейчас, когда в Приморске жителей грузили на баржи, он самоустранился от дел, чтобы немного передохнуть. Почувствовал, если не возьмет тайм-аут, начнет психовать, а снова принимать успокоительные не хотелось. После завершения "эвакуации" отдых все равно не намечался. Хорошо хоть полковник Олейник решил лично присутствовать на берегу, вот пусть он и отвечает на звонки. Флаг ему в руки.
Доставая из пачки новую сигарету, Волоско подошел к машине "скорой помощи". Боковая дверца была открыта, внутри на носилках дремал избитый "террористами" Мохов. От его руки к бутылочке с каким-то лекарством протянулась пластиковая трубочка. По соседству в кабине кемарили водитель с врачом. Услышав шаги, Мохов сонно посмотрел на подошедшего человека, пошевелился и слабо ойкнул.
— Больно? — равнодушно спросил Волоско, щелкая зажигалкой.
Вместо ответа медик скривился и пробурчал, что "терпимо".
— Ничего, сейчас прилетит вертолет, — ободряюще сказал начальник, — и отправишься в институт. А там тебя быстро на ноги поставят…
Ничего не ответив, врач закрыл глаза. От морфия его развезло и разговаривать не хотелось. Распахнулась дверь кафе, и сотрудник, бравший показания у инфицированных женщин, подошел к Марату Андреевичу. Подмышкой у него был зажат ноутбук.
— Ну, что? — спросил Волоско. — Закончил?
— Да, — ответил подчиненный. — Все три описания внешности преступника, которые я получил от разных свидетелей совпадают. Но они, — офицер оглянулся на освещенную изнутри витрину кафе, в котором сидели за столиком женщины, — дали самый подробный портрет. Показания я у них тоже взял, так что все бумажки у нас почти в порядке. Мамаша, правда, говорит другое чем дочь, сильно путает картину. В принципе, ее показания можно в расчет и не принимать. А девчонка, так та прямо называет квартиранта убийцей…
— Ладно, — оборвал его Марат Андреевич. — Потом побеседуем. Сейчас я скину фоторобот начальству, дальше пусть они сами думают: объявлять в розыск или нет. Мне, кажется, что он все еще где-то здесь, и мы не сегодня-завтра его выловим. Сами.
— Так было бы лучше всего, — рассудительно заметил сотрудник. — Кстати, девки мне больше не нужны, так что… — он выразительно посмотрел на дремавшего в кабине "скорой" врача. — Чего тянуть?
— Да, они нам уже не понадобятся, — подтвердил Волоско. — Можно убирать. Просыпайтесь, лентяи.
— Никто и не спит, — медик открыл глаза и, потянувшись, громко зевнул.
— Сейчас все сделаем, — сказал он, спуская ноги на асфальт. — Эй, Серега, — позвал похрапывающего водителя, — просыпайся! Работа есть.
Тот сел, с недовольной миной потер глаза. Его напарник уже стоял и, открыв чемоданчик, перекладывал в карман халата красные пеналы со шприцами. Волоско поймал себя на мысли, что не испытывает ни малейших угрызений совести по поводу происходящего. Как-то сразу успел адаптироваться, да и ставки на кону были слишком неравноценны. Ему это хорошо объяснили. С одной стороны — несколько сотен обреченных, а с другой — угроза пандемии. Но его подчиненным все равно было проще. Делая зараженному человеку смертельную инъекцию, медики твердо знали, что он неизлечим и все равно умрет. Убивая пациента, они считали, что спасают смертельно больного человека от мучительной агонии. Этакая разновидность эвтаназии. Плюс ликвидируют источник смертельной инфекции, предотвращая заражение тысяч других.
Он же знал положение дел без прикрас, но успел смириться со своим бессилием. Единственное, что смог сделать сам, так это отправить чертова психа, с которого все началось, прямиком в ад. Да и то с санкции Олейника… В остальном же он всего лишь исполнитель, мелкая сошка. Пусть совесть и голова болят у тех, кто на самом верху принимает стратегические решения.
Врачи направились к кафе. Не успели они сделать нескольких шагов, как со стороны шоссе послышался шум приближающейся машины. Волоско сразу узнал в нем двигатель БРДМ, который послали к месту, где сработала мина. "Они обнаружили там женский труп, — вспомнил он, — что-то вокруг одни женщины…" Он не успел додумать — броневик с ревом, как-то одновременно лихо и неловко вписавшись в поворот, вкатился на заправку. Постукивая двигателем, ослепив людей фарами, остановился шагах в пятидесяти от "скорой". Марат Андреевич с оперативником прикрыли глаза, заморгали. Башенка броневика повернулась, словно жук усиками, повела пулеметной спаркой.
— Ду-дуут! Ду-дуут! — из черных стволов заполыхало пламя выстрелов.
Пунктир трассеров на мгновение коснулся спин в красных куртках, раскидав врачей, как кегли. Стеклянным водопадом обрушилась внутрь разбитая пулями витрина кафе… Грохот выстрелов на мгновение смолк, башенка снова сдвинулась, стволы нацелились на машину с красным крестом. Загрохотало.
Когда державший его под прицелом автомата мужчина произнес сакраментальную фразу — "Мне терять нечего…" — Волоско поверил ему на все сто. Точнее, на сто и один процент. Он поверил бы даже в том случае, если бы не знал всей подоплеки событий, а просто увидел этот яростный взгляд. Отбросив всякую мысль о сопротивлении, держа руки вверх начальник охраны сделал то, что ему приказывали. Медленно, не обращая внимания на орущего от боли раненого сотрудника, поднялся с асфальта и положил сцепленные ладони на затылок.
— Где ваш начальник? — ствол автомата шевельнулся, словно колеблясь кого выбрать из двух уцелевших. — Кто из вас Волоско, суки?!
— О-он! — давясь слезами, выкрикнул раненый. — Вот он!
— Я — Волоско Марат Андреевич, — выдавил из себя начальник институтской охраны.
"Калашников" в руках террориста совсем нестрашно хлопнул короткой очередью, и стоны раненого оборвались. Марат Андреевич ощутил, как у него задрожали колени и лязгнули зубы. Коротко стриженный затылок, словно ледяная ладонь сжала. Он закрыл глаза.
— Не нужно больше стрелять, — попросил Волоско. — Я не окажу вам сопротивления… И у меня имеется то, что вам нужно. У меня есть лекарство!