Жозэ не двигался, он следил за учителем. А тот все гладил и гладил священные камни, влюбленно водил пальцами по несколько потерявшим от времени свою четкость фигурам, высеченным из камня более семисот лет назад.
Что такое? Что все это значит? Неужели следует приобщить к делу и этот монастырь с его порталом? Конечно, убийца не мог не знать этого памятника старины с его скульптурами.
Ну и что из этого?
Скупость и Прелюбодеяние? Пиршество богача? Ну а почему бы и нет?
Скупость. Говорят же, что букинист был скрягой, что он копил свою жалкую ренту.
Прелюбодеяние? Нашли же в его доме следы женских туфель. Не замешана ли в это дело женщина? Недаром говорится -- во всем виновата женщина. Может быть, старинная поговорка и права.
А при чем тут пиршество богача?
Из мглы портала возникла длинная и нелепая тень учителя и устремилась влево, в сторону улицы Кабретт.
Жозэ, крадучись, пошел за учителем.
Здесь все было объято сном.
Впереди горел фонарь, при его свете вчера репортер увидел человека в зеленой накидке. Но Рессек старательно обошел освещенный участок и свернул налево. Значит, сейчас он уже на улице Кабретт.
До чего же здесь было темно! Никаких признаков жизни. Дома чернели сплошной стеной, и лишь наверху, между домами, тянулась узкая полоска светлого неба, усеянного изящными звездочками.
, -- подумал Жозэ и удивился тому, как эта мысль пришла ему в голову только сейчас. До сих пор он замечал здесь лишь навеянную веками тишину, живописную нищету этого трухлявого квартала. Он как-то не задумывался над тем, что здесь несколько дней назад был убит человек и что выбранное преступниками место как нельзя лучше подходило для сведения счетов в полной тайне.
Жозэ обернулся, долго вглядывался в темноту, посмотрел по сторонам, прислушался. Из темной улочки доносились осторожные шаги учителя. Вскоре их не стало слышно.
Рессек углубился в тупик. Теперь уже не было никаких сомнений -- он шел к дому букиниста, туда, где было совершено преступление.
* * *
Дойдя до тупика, репортер притаился за углом.
Вообще-то учитель должен был быть далеко. А вдруг он придержал шаг, проверяя, нет ли кого поблизости?
Жозэ знал, что сейчас у дома букиниста охраны нет. Видимо, и Рессеку это было известно. Следователь Рамонду принял такое решение, чтобы освободить своих подчиненных от ночного дежурства. К тому же дом был тщательно обыскан, и в нем не осталось ничего ценного. Так, во всяком случае, считал уголовный розыск. Ну, а учитель, подумал Жозэ, возможно, придерживается иного мнения.
Наконец репортер осмелился высунуть из-за угла голову и заглянуть в тупик.
Никого!
Учитель исчез.
В глубине тупика, зажатый двумя глухими стенами, стоял серый домишко с ветхой, покосившейся крышей, маленьким кухонным окном и двумя дверями -- в лавку и в коридор.
Жозэ задумался.
Учитель направлялся к этому дому. Он не мог перелезть через стены, не мог их обойти. Раз его нет на улице, значит, он вошел в дом. Значит, он открыл дверь дома, где был убит букинист!
Он ее отпер и закрыл за собой, чтобы его случайно не обнаружил патруль. Оставалось одно -- с крайней осмотрительностью подойти к дому и выяснить, что учителю там нужно.
Осторожно ступая по мелкому щебню, Жозэ крался вдоль домов.
Прыжок -- и Жозэ очутился у самого входа. Затаив дыхание он прильнул ухом к рассохшейся двери.
Да, учитель был в доме. Жозэ слышал тихие шорохи, легкие шаги.
Рессек двигался медленно, стараясь ничего не задеть.
Сперва он зашел в кухню, потом шаги стали еще тише. Учитель прошел в комнату. Что он искал? А вдруг из комнаты он сразу же выйдет на улицу? Жозэ на всякий случай отошел от двери и притаился у кухонного окна.
До его слуха снова донесся шорох. По-видимому, учитель начал вести себя более уверенно. Ему казалось, что он тут один, без каких-либо свидетелей. Скрипнул стул. Наверное, Рессек нечаянно задел его.
Учитель вышел из комнаты и остановился в коридоре. Вдруг под дверью появилась полоска света. Жозэ догадался, что учитель обшаривает дом с помощью карманного фонарика.
Что-то спрятанное букинистом? Или же что-то оставленное либо потерянное убийцей?
Но как учитель проник в дом? Естественно, пользуясь ключом. Другими словами, у него есть ключ от дома. Правда, замок на двери самый обычный, но все же надо было подобрать ключ и вообще подготовить свой приход так, чтобы никто не знал.
Шаги стали глуше. Теперь учитель осматривал лавку.
Что делать? Войти в дом? Это не так-то просто... Или же оставаться здесь и ждать? Но тогда может случиться, что он так и не узнает, зачем Рессек пришел сюда.
Жозэ заставил себя сосредоточенно все взвесить. На несколько минут он забыл, где находится, забыл о холодной ночи, об этом зловещем и загадочном квартале, о странных подробностях своей молчаливой погони от самой гостиницы до дома, где было совершено убийство.
Поразмыслив, Жозэ принял решение. Он вернулся к двери и снова прильнул к ней.
Учитель все еще оставался в лавке. Судя по всему, поиски затягивались. Впрочем, в лавке столько книг, тысяча закоулков и, вероятно, множество тайников. А если перелистать каждую книгу или хотя бы тщательно осмотреть полки, на это уйдет очень много времени -- несколько часов, наверное. Учитель, кажется, этим и занят.
Жозэ медленно протянул руку к дверной ручке. Дверь может заскрипеть. Ее надо толкать очень осторожно и открыть совсем небольшую щель, чтобы только протиснуться. Секунды шли за секундами.
Дверь скрипнула.
А ведь Жозэ был очень осторожен. Но старые петли давным-давно не смазывались.
В приоткрытую дверь репортер увидел слабый свет, струившийся из лавки. Вдруг раздался какой-то шум, вслед за этим с глухим стуком рухнули книги. Свет погас.
Шли секунды, они казались вечностью. В доме царила мертвая тишина.
Журналист застыл на пороге. Он не сделал ни малейшего движения.
Выключатель находился поблизости от двери. Справа или слева? Жозэ забыл. Этим выключателем зажигалась лампочка в коридоре, единственная в доме неперегоревшая лампочка.
Жозэ вытянул руку и ощупал сырую штукатурку стены.
Но тут в темноте послышался какой-то шорох, и луч света ослепил репортера. Жозэ продолжал шарить по стене, пока наконец не нашел выключатель.