-- Ну да... Вы его прочли?
-- Нет. В этом-то вся загвоздка. Мне кажется, что премия присуждалась не рукописи...
-- Слушаю. Что? Повторите. Опять кто-то мешает!
-- Алло, а теперь слышите?
-- Да. Так вы говорили мне что-то о рукописи?
-- Совершенно верно. Каждый из членов жюри получил по экземпляру . Роман отпечатан на машинке и подписан Полем Дубуа. Вот и все сведения об этом Дубуа с после .
-- Так. А письмо председателю?
-- Ничего интересного. Письмо как письмо. Там ничего не выудишь. К тому же, я вам говорил, адрес вымышлен. Да, положение членов жюри незавидное. Председатель сам не свой, журналисты начинают зубоскалить. Уже придумали заголовки для вечерних выпусков: , ... Все это очень странно...
-- Слушайте, д'Аржан, постарайтесь все же раздобыть какие-нибудь подробности. А это -- что за штука?
-- Роман.
-- Это ясно, но кто такой Гарпократ?
-- Ну, как вам сказать... Греческий бог...
-- Ну конечно, я уже совсем обалдел.
-- Бог молчания.
-- Да, да.
-- Роман превосходит все, что только можно вообразить. Говорят, это совершенно выдающаяся вещь. Он произвел потрясающее впечатление на жюри. Знаете, ведь премия была предрешена. Вернее, было два кандидата: Жюль Воллар за и Арманда Раймон с ее ...
-- Знаю: в самом деле... Довольно такая... книга... А?
-- Пожалуй. Но все же Воллар котировался выше. Честно-то говоря, -- не роман... Одним словом, вдруг, в самый последний момент, всплыло имя Дубуа. Кто-то сказал:
-- Ладно. Слушайте, нечего впадать в панику. Лично мне кажется, что этот самый гений с минуты на минуту явится. Если не сам, то какой- нибудь его друг или родственник. И сразу все прояснится: Дубуа был болен или его задержали, мало ли что...
-- А неверный адрес?
-- Все гении рассеянны... Алло. Значит, ждите, добывайте материал. Мы дадим хорошую подборку со сногсшибательным началом на первой полосе, тиснем портрет и...
-- Если он у нас будет...
-- Ну ясно. Да, а сам роман? Вы его читали?
-- Где я мог взять его?..
-- Ну, старина, выкручивайтесь как хотите, но нам нужно содержание книги, какой-нибудь отрывок... Попросите Морелли, Андрэ Морелли, члена жюри, он друг нашей семьи. Да вы и сами его знаете. Пусть он вам даст эту злосчастную рукопись. Как хотите, но вы должны хотя бы пролистать ее.
-- Сейчас жюри проводит закрытое заседание...
-- Где?
-- Все там же, на площади Гайон, в ресторане ...
-- Хорошо. Сидите там и соберите для нас хорошенький материальчик. Я полагаюсь на вас...
-- Сделаю все возможное...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
На город спускался вечер. Холодный, промозглый ноябрьский вечер. В такую погоду мечтаешь о камине, о тарелке горячего супа.
Убийца сидел у радиоприемника. Только что кончился концерт легкой музыки, начали передавать последние известия. Низкий ровный голос диктора вкрадчиво проникал в квартиру. После отчета о парламентских дебатах он перешел к хронике.
-- Париж. Сегодня, следуя установленной традиции, в ресторане на площади Гайон состоялось заседание жюри Гонкуровской академии...
(Убийца подумал: )
Диктор продолжал:
-- Премия присуждена мосье Полю Дубуа за роман . Несколько голосов получили также мосье Жюль Воллар, автор , и мадам Арманда Раймон за роман . Председатель жюри в беседе с нами заявил: , удостоенного Гонкуровской премии, не присутствовал при объявлении решения жюри. Жюри просит его срочно явиться или прислать сведения о своем местопребывании...>
Далее низкий голос рассказал о наводнении в Тунисе. Женский голос, сменивший мужской, сообщил, что наконец удалось раскрыть загадочное дело об отравлении в Гренобле, где жена одного колбасника и ее сестра умерли при подозрительных обстоятельствах. Все оказалось очень просто. Преступление совершил колбасник, он подсыпал мышьяку.
Затем довольно неприятно грассирующий диктор прочитал результаты бегов. Немного погодя Убийца выключил радио.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Главный редактор Макс Бари около восьми часов вечера, выходя из своего кабинета, столкнулся с репортером Жозэ Робеном. Репортер только что вернулся из Гренобля, куда он ездил по делу колбасника-отравителя. По правде говоря, в этом деле не было ничего загадочного и первые же подозрения полиции очень скоро подтвердились. Колбасник подсыпал мышьяк в утренний кофе своей жене и золовке. Он сразу же во всем признался.
Жозэ Робен ограничился несколькими короткими отчетами о следствии. Все прояснилось настолько быстро, что он даже особенно не вникал в суть дела.
-- Ах, это вы, Робен! -- воскликнул редактор. -- А я как раз подумал о вас... Прямо из Гренобля?
-- Да... Добрый вечер.
Они обменялись рукопожатиями.
-- Вы уже знаете? -- спросил Бари. -- Читали последние сообщения?
-- Нет. Я только приехал и еще не видел вечерних газет.
-- Зайдите... Я вам расскажу в двух словах. Это по поводу Гонкуровской премии.
-- Разрешите? -- спросил Жозэ.