- Не приближайся, - остановил меня сопровождающий.
Я ждал: вмешиваться в пиршество птицы было бы крайне неблагоразумно До моего слуха донесся третий удар гонга, призывающий участвующих в состязании занять стартовые позиции На трибунах раздавались оживленные крики зрителей.
- Какой это заезд9 - спросил я, внезапно испугавшись, что могу опоздать - Восьмой, - ответили мне - Следующим будет заезд на приз убара
- В нем должен был выступать Каллиус, - сказал я.
А Каллиус лежит сейчас смертельно раненный, птица его мертва.
- Один заезд мы уже пропустили, - с мрачным видом сообщил один из стальных. - Как раз седьмой.
Каллиус ранен, тарны ещё на насестах... Нет, стальные не смогут принять участия и в этом заезде. Моего собственного тарна, если он и подпустит меня к себе, мне все равно не подготовить к старту раньше начала девятого заезда на приз убара. Таким образом, даже если стальным и удастся одержать победу в девятом решающем круге, командное состязание в целом они проиграли.
- Хорошо нас отделали, - вырвалось у меня.
- Но от нас сейчас выступают, - сказал тот самый подозрительный из моих сопровождающих, что все ещё продолжал держать арбалет наготове.
Я удивленно посмотрел на него.
- Мип, - сказал он, отвечая на мой невысказанный вопрос.
- Но он же только подсобный рабочий, - скептически заметил я.
- Он участвует от нас в этом заезде, - подтвердил человек.
- На чем он выступает?
- На своем собственном тарне, - ответил он. - На Зеленом Убаре.
- Но ведь это старая птица, - сказал я. - Она не участвовала в состязаниях уже несколько лет. Да и Мип...я замялся, - хотя и знает очень многое о соревнованиях, но ведь он всего лишь подсобный рабочий!
Один из сопровождавших посмотрел на меня и рассмеялся. Второй, тот самый, подозрительный, направил арбалет мне в грудь.
- Он может быть и лазутчиком желтых, - сказал он своим товарищам.
- Может, - согласился, очевидно, старший арбалетчик.
- А как мы проверим, действительно ли он Гладиус с Коса или нет? спросил один из стоящих у меня за спиной.
Я усмехнулся.
- Тарн меня узнает.
- Он уже попробовал крови, узнал вкус человеческого мяса, - сказал предводитель четверки. - Он научился убивать Не приближайся к нему сейчас, это плохо окончится для тебя.
- У нас мало времени, - сказал я. - Мы не можем терять его понапрасну.
- Подожди! - крикнул старший.
Я шагнул по направлению к громадному черному тарну. Он стоял у самого насеста, цепью привязанный к нему за ногу. Длина цепи была футов двадцати пяти, не больше. Я приближался медленно, вытянув вперед открытые ладони. Тарн не сводил с меня глаз.
- Птица не знает его, - заявил тот, что все время проявлял ко мне недоверие. - Нет, точно не знает.
- Успокойся, - тихо сказал ему старший группы.
- Он просто безумец, - прошептал их товарищ.
- Верно, - согласился старший. - Безумец или Гладиус с Коса.
Тарн, эта громадная, свирепая птица, приученная горианцами передвигаться под седлом, является существом диким и хищным, не имеющим себе соперников в безбрежном голубом океане поднебесья. При всех усилиях её едва ли удается приручить по-настоящему. Даже тарнсмены редко приближаются к ней без оружия или стрекала, а когда она принимает пищу, подходить к ней вообще считается безумием. Все её инстинкты, как, впрочем, и у большинства хищников, направлены на защиту самой себя и на убийство всего, что её окружает.
Подсобным рабочим, называемым зачастую тарноводами, несмотря на все их вооружение и безотказно действующие стимуляторы, нередко приходилось рисковать жизнью даже при воспитании и обучении птенцов тарнов, с самых первых дней своего появления на свет достигавших размеров жеребенка.
- Отойди от него! - предупредил старший.
Я осторожно продвигался вперед, пока не оказался в пределах досягаемости прикованной за ногу птицы Тогда я заговорил с ней - Ты мой убар, Убар Небес Ведь ты узнаешь меня, правда?
Я подошел ближе, очень медленно, держа открытые ладони вытянутыми вперед, опасаясь сделать какое-нибудь неверное, поспешное движение Птица неотрывно наблюдала за мной, с её клюва свисали окровавленные остатки тела желтого - Вернись' - крикнул за моей спиной один из арбалетчиков, и я с удовлетворением узнал голос того подозрительного, высказавшего предположение, что я могу оказаться лазутчиком желтых Даже он отлично понимал, что может сейчас произойти.
- Нам нужно выступать, Убар Небес, - говорил я, подходя к птице ещё на шаг - Мы должны участвовать в этих состязаниях.
Я медленно протянул руку и, вытащив у него из клюва останки человеческого тела, очень осторожно отложил их в сторону, на землю Птица не сделала попытки ударить меня.
За спиной я услышал изумленные возгласы арбалетчиков.
- Ты хорошо сражался, ты молодчина, - продолжал я разговаривать с птицей, поглаживая её забрызганный кровью длинный, крепкий, хищно изогнутый, как ятаган, клюв.
- Я рад, что ты остался жив.
Птица нежно уткнулась своим клювом мне в плечо...
- Готовьте платформу для следующего заезда, - не повышая голоса, проинструктировал я глядевших на меня во все глаза арбалетчиков - Да, Гладиус! - ответил их старший Трое его товарищей, отложив в сторону оружие, поспешили запрягать телегу.
Я обернулся и посмотрел на этого человека, а он протянул мне кожаную маску, под которой в каждом заезде
на всем протяжении этого фантастического лета Гладиус с Коса неизменно скрывал свое лицо - Мин просил меня отдать это тебе, - сказал человек Спасибо, - ответил я, надевая маску на лицо.
Тут я услышал гонг судьи и шум от взмахов мощных крыльев, через мгновение утонувший в диком реве болельщиков - Восьмой заезд начался, сказал предводитель арбалетчиков.
Я любовно похлопал по клюву птицы.
- Я скоро вернусь, мой убар, - пообещал я тарну.
Затем я оставил его и пошел по разминочной площадке стальных, направляясь к высокому, в рост человека, бордюру, отгораживающему площадки от грунтовой дорожки, по которой тарнов на платформах доставляли к стартовым насестам. По другую сторону дорожки возвышалась стена стадиона, вверх на которую вели узкие крутые лестницы. Я поднялся по ступеням и присоеди-' нился ко многим другим уже находившимся здесь подсобным рабочим, забравшимся понаблюдать из-за спин зрителей за ходом состязаний. Старший группы арбалетчиков, охраняющих разминочную площадку стальных, поднялся следом за мной.
Всюду, где я проходил, за моей спиной раздавались удивленные и восхищенные крики: