— Завтра же утром все предоставлю. Засажу переписчиков на ночь, к рассвету планы будут готовы. И еще... Если поднятая мною паника окажется беспочвенной, получите обычное вознаграждение за труды. А коли опасения подтвердятся, каждый получит дворянство, титул и земли — лен в моем герцогстве обещаю твердо. А теперь — примите!
Варт Райдорский вынул из шкатулки четыре пергамента, скрепленных его личной печатью и знаком королевского наместника.
Конан развернул выданный ему свиток и только рот открыл. На тонкой, прекрасной выделки, телячьей коже значилось:
«Мы, Варт, Великий герцог Райдора и прилегающих земель, принц крови, наместник Его величества короля Элъдарана Бритунийского, сим подтверждаем, что податели сего являются моими доверенными лицами. Всем ленным вассалам Райдора, дворянам, каштелянам и управителям замков, приказывается почитать волю обладателя этого рескрипта, волей Великого герцога и наместника Полуночных областей Бритунии, оказывая любую посильную помощь. Собственной рукой подписал — Варт Райдорский.»
«Влипли! — сразу же подумал Конан. — Такие бумаги зря не даются!»
Если внимательно изучить карту Полуночной Бритунии, то вы заметите, что Райдорское герцогство занимает широкую полосу возвышенностей и долин, протянутую вдоль закатных склонов Кезанкии и полуденных отрогов Граскаальского хребта вплоть до рубежей Пограничного королевства. Таким образом выходит, что владения светлейшего Варта расположены как бы углом, чье острие упирается в область под названием «Четырехдолье» на самом стыке двух огромных горных кряжей.
Четыре плодородные широкие долины спускались точно с Полуночного восхода на Полуденный закат, а разделяющие их горы отмечались на планах как «Драконья лапа», ибо на рисунке этот ландшафт действительно очень напоминал положенную на землю лапу титанического ящера, чьи когти-скалы как раз и образо вывали Четырехдолье. Двигаясь дальше вверх по одной из долин, путешественник наткнулся бы на Лазурный хребет, плавным полукругом уходящий с Полудня на Полночный закат и врезавшийся в черные Граскаальские горы.
Именно за Лазурным кряжем и находилась искомая «Исчезающая долина», со всех сторон окруженная непроходимыми горами — путь на Полдень и Восход был накрепко перекрыт безграничным нагромождением скал, заканчивавшихся где-то на побережье Полуночного океана, за Гипербореей.
Конан, восседавший за столом подперев подбородок кулаками, не вынес из представленных герцогом планов ничего поражающего воображение. Горы как горы, долины как долины, замысловатая сеть речушек, сбегающих с ледников, несколько глубоких узких озер, образовавшихся в расселинах меж скал. Зато можно было видеть, как разительно изменялось с течением столетий искусство составления путевых планов. Если на древнейшей, кхарийской карте, горы изображались общими штрихами, а художник совершенно не заботился о точности местонахождения рек и напрочь забыл о бродах или отметках, сообщающих об опасности камнепадов или схода лавин, то последнее произведение ученых мужей Райдорского герцога изобиловало синими кружочками, которыми показывались колодцы, коричневыми штриховыми линиями — мосты через ущелья, и даже надписями наподобие «Будь осторожен, поблизости берлога серых медведей».
Что ж, серые медведи — это замечательно. По меньшей мере этот могучий хозяин гор насквозь понятен и предсказуем, в нем нет ничего таинственного или, упаси Митра, магического. Никто не спорит, в горах частенько встречаются существа гораздо опаснее серого медведя, однако человеку знающему и достаточно ловкому можно без лишних усилий завалить и тролля и огра, буде таковые случайно выскочат из-за поворота.
— Изучаешь? — Гвайнард подошел так тихо, что едва не заставил Конана вздрогнуть.
— Скукотища одна, — киммериец зевнул и снова уставился на карту. — Как поедем, я уже наметил. По тракту на Четырехдолье, там переночуем в замке местного барона, как его?.. А, верно, барона Дортона, владеющего всеми четырьмя долинами, потом полезем наверх — через перевал Лазурного кряжа, смотреть на долину, которой якобы не существует. Как полагаешь, его светлость никогда не был склонен к розыгрышам?
— Пока не замечалось, — Гвай присел на лавку рядом. — Варт обычно был человеком серьезным. Помнишь наш вчерашний разговор? Так вот, я поутру прогулялся по городку и уже заметил бурную деятельность, которую развили по приказу светлейшего. На замке — боевой вымпел, возле городских ворот усилена стража, в тавернах некие неприметные господа — как я полагаю, мальчики из тайной службы герцога — вовсю толкуют о возможном крупном набеге со стороны Гипербореи. Звучит, кстати, убедительно — лето, перевалы открыты и почти не охраняемы, урожай собран добротный, а значит найдется что пограбить. Армию подтягивать с Полуденного восхода долго... На площади перед замком герцога торжественно повесили какого-то грабителя. Бедняга, которому еще вчера светило лишь пять лет на серебряных рудниках, к утру внезапно сознался, будто шпионил в пользу магов Белой Руки из Халоги. Разумеется, проклятый гиперборейский шпион орал и отбивался, крича, что невиновен, чем окончательно убедил зевак в злонамеренных замыслах наших полуночных соседей. Каково?
—М-да, Райдор начал действовать с размахом, — кивнул варвар. — Не похоже на глупый розыгрыш. А на что тогда похоже? Если ненадолго забыть о всяких долинах, которые то появляются, то обратно зарастают горами? Тебе не кажется, будто здесь что-то не совсем чисто?
— Не кажется, — уверенно помотал головой Гвайнард. — Вариантов два. Первое: все, о чем рассказал Варт Райдор — правда. Второе: герцога некто специально убедил в существовании призрачной опасности, появившейся в горах, и пока в райдорских землях царит суматоха, созданная напуганным властителем, провернет свои частные делишки.
—Сомнительно, — сказал на это Конан. — На ноги подняты стража, военные дружины и тайная служба, усилены разъезды на дорогах, будут поставлены заставы... Не самое лучшее время для противозаконных авантюр! Контрабанда? Быть не может, по вполне понятным причинам — контрабандистам лишний шум не нужен, по своему опыту знаю. Переворот? Смешно! У Барта есть взрослый сын, служит в королевской гвардии Пайрогии, рано или поздно титул и земли отойдут к нему. А если некий совсем уж скорбный головушкой авантюрист, попробует свергнуть с герцогского престола родственника короля, из столицы немедля примчится гвардия и наведет порядок в два счета! Какой вывод? Правильно, опасения герцога, будь они реальными или надуманными, и есть первопричина начинающейся свистопляски.
— В любом случае, у нас день на сборы, — проговорил Гвайнард, поднимаясь. — Эйнара и Асгерд я отослал собирать все возможные сказки пр ближайшим деревням — у деревенских память длиннее. Пускай поговорят со старостами, знахарями... А ты возьми деньги, и отправляйся на рынок за припасами. Считай, три дня ехать до Четырехдолья, там еще пополним мешки у барона Дортона, а сколько в горах просидим — один Митра знает!
Хождение по рынкам не входило в число самых любимых развлечений Конана, но приказ есть приказ, ничего не поделаешь. Варвар отправился в конюшню, забрал из стойла верного помощника отряда — боссонского тяжеловоза с традиционным именем «Малыш» — и они вдвоем двинулись в сторону базарной площади.
На памяти киммерийца, пришедшего в отряд совсем недавно, это был уже второй тяжеловоз; первого, и тоже «Малыша», около четырех седмиц назад загрызла брукса — опаснейший вампир-демон, бесчинствовавший в поместье эрла Ронина. Тварь вовсе не охотилась на лошадь — она убила тяжеловоза только потому, что тот попался ей под горячую руку и она жаждала хоть как-то досадить Ночной Страже. После гибели Малыша, Гвай поклялся, что так просто этого не забудет и выполнил обещание — через два дня брукса была мертва.
Нового тяжеловоза купили не столь давно, в Чарнине. Почему именно боссонская порода? Очень просто: эти меланхоличные, по-детски добрые твари отличались невероятной выносливостью, привязчивостью к человеку, могли запросто перетаскивать немаленькое снаряжение Ночной Стражи, а вдобавок, отличались более тонким, нежели у других лошадей, чутьем к нечистой силе. Поскольку охотникам приходилось сталкиваться с нечистью через два дня на третий, такой молчаливый и сильный помощник был незаменим — Гвай, со временем, надеялся выдрессировать его не хуже, чем прежнего тяжеловоза, отходившего с отрядом несколько лет.
Райдор, по бритунийским, да и всем другим меркам, был очень небольшим городом. Над поселением господствовала скала, с громоздящимся на ней замком герцога, а саму скалу окружало несуразное и запутанное скопление домов, домиков и домишек, дополняемых множеством хозяйственных пристроек. Строения в основном деревянные, каменные дома могли позволить себе лишь богатые купцы, да чиновники управ — как-никак Райдор был столицей герцогства, по территории превышавшего Хорайю, Хауран и Коф вместе взятые. Как и положено, единовластным властителем этих земель (после, конечно, престарелого короля, у которого своих забот в Пайрогии хватало) был светлейший Барт, каковой и обустроил свои немаленькие владения как настоящее государство. В Райдоре были все приличествующие почти самостоятельной стране управы — военная, порубежная, дорожная и городские стражи, торговыми гильдиями управлял Купеческий приказ, в городах выбирались магистраты из числа старейшин...
Все это было прекрасно и замечательно, однако Конан, видевший блеск дворов Аграпура, Бельверуса или Тарантии все одно почитал Райдор самой глухой провинцией материка после, само собой, Пограничья, которое и королевством-то назвать было сложно — так, лоскутное одеяло из враждующих меж собой владений мелких дворян, способных объединиться только ради грабежа ближнего и дальнего своего. Кстати, почти половина бритунийской армии стояла как раз возле рубежей Пограничья — во-первых, ходили слухи, что эта страна населена настоящими оборотнями, во-вторых вольные бароны беспокоили приграничные земли не реже десятка раз в году, хотя обычно бывали побиваемы регулярной кавалерией короля Эльдарана.
Что нужно купить, отправляясь в многодневный поход? Солонину, вяленое мясо, запас соли, мед. Муку, конечно. Хлеб ведь с собой не повезешь, испортится, а испечь пшеничные лепешки на костре — минутное дело. А если вспомнить, что леса и предгорья полны дичи, вопрос о голодной смерти отпадает сам собой. Конан никогда не был против вкусной еды, а посему мало доверял кулинарным искусствам Асгерд, пусть она и была единственной женщиной в отряде — в Нордхейме, откуда Асгерд была родом, предпочитали или пресную, или чересчур пересоленную пищу.
Оттого-то киммериец всегда прикупал мешочки с туранскими специями, при помощи которых даже из крысы можно сделать королевское блюдо.
И стоило ради всего этого тащить с собой Малыша? Ничего, пускай тяжеловоз прогуляется, а то застоялся в яслях.
— Эй-эй, ты чего? — Малыш внезапно дернул головой, едва не вырвав поводья из ладони киммерийца, и начал пятиться от прилавка со свежими овощами так, будто призрака увидал. Толстые губы тяжеловоза задрожали, показалась пена, коричнево-лиловые глаза выкатились. Лошадь явно была напугана, но чем?
Варвар, с трудом удерживая готового понести Малыша, быстро огляделся.
Торговка овощами выглядит вполне обычно — толстая розовощекая женщина в сельском костюме и чепце. Рядом торгуются два горожанина, занятые выбором бараньей вырезки, чуть дальше прохаживаются двое городских стражников с короткими копьями, мальчишка тащит тележку с яблоками.
Позвольте, а это что еще такое? Конану внезапно показалось, что проходивший мимо ребенок — девочка, лет десяти — на миг раздвоилась в его глазах. Будто прошла сквозь струю горячего воздуха, который размыл силуэт. И тут же грудь начало, покалывать и холодить — проснулся оберег Ночной Стражи, серебряное кольцо с изображением волчьей головы внутри. Амулет, который носят все до единого охотники, врать не может — слишком он для этого прост: перед варваром находилась вполне настоящая нечистая сила.
Нечистая сила?! День ясный, солнце светит, со стороны митрианского храма доносятся размеренный моления жрецов и монахов, восславляющих наступающий полдень. Этого просто не может быть! Не может быть и все тут! Хоть на куски режьте!
Малыш уже начал вздрагивать всем телом, да и удержать эдакую махину, весящую не меньше откормленного быка, не хватит сил ни у кого — будь ты хоть трижды силачом. Надо принимать решение. Немедленно! Но каково же это будет выглядеть — средь бела дня здоровенный вооруженный мужчина убивает ребенка? Обыватели разорвут мерзавца на месте, не дожидаясь ни стражи, ни чиновников из управы дознания!
— Эй, малышка, — брякнул Конан первое, что попалось на язык. — Хочешь серебряную монетку? Купишь себе орехов с медом.
Странный ребенок обернулся на голос и варвар успел разглядеть, что глаза у девчонки необычные — черные, без зрачков. То-то она шла опустив голову!
Дальнейшее действие Конана выглядело вполне невинно — он бросил ребенку выуженную из пояса серебряную монету в один шеллин. Ничего особенного, обеспеченный месьор дарит денежку ребенку из бедной семьи, такое случается чаще, чем можно представить...
Милое дитя увернулось от летящего серебряного кругляшка, будто от арбалетной стрелы и как-то совершенно не по-детски зашипело, показав провал маленького ротика с заостренными, будто у ящерицы зубками. И мигом припустило со всех ног от щедрого господина. А у самого щедрого господина не осталось и мгновения на раздумья.
Левая ладонь сама скользнула к широкому кожаному поясу, сорвала звездочку, которая вроде бы как использовалась в качестве украшения, а в нужный момент становилась серебряным шурикеном.
Короткий взмах, металл с жужжанием распарывает жаркий летний воздух...
Умирало оно долго и противно, подняв среди мирных посетителей рынка добрую панику.
Свою лепту в образовавшуюся суматоху внес и Малыш, наконец-то вырвавший узду из правой руки Конана и тяжеловесно рванувший напролом, через лотки со снедью, корзины с живыми курицами и прилавки зеленщиков.
В десяти шагах перед Конаном билось в судорогах не виданное им прежде синевато-белесое существо, отчасти похожее на обыкновенного горного гоблина, который, впрочем, к нечистой силе никаким боком не относится. Оно выло, рыдало, визжало, исходило синим вонючим дымом и вдруг исчезло с ослепительной вспышке, расшвырявшей по сторонам остатки товаров с лотков.
Едва наступила тишина, киммериец осторожно подошел к месту, где умерла тварь, сплюнул, увидев обугленную ямку и, отыскав щепочку, выкопал из спекшегося песка свой шурикен. Звездочка совершенно оплавилась, превратившись в бесформенный комок металла. Только затем варвар услышал низкий голос — к его безмерной радости, человеческий.
—А ну, встать, колдун поганый! Руки на виду держи, иначе железом нашпигуем!
Понятно, на бродящую среди столичного герцогского города нечисть славные блюстители даже не смотрят, а вот охотника на чудовищ готовы насадить на копья. Везде одно и то же! Человечество решительно не желает меняться в лучшую сторону.
— Именем его светлости... — вякнул было Конан, но сразу получил весьма чувствительный удар тупым концом пики в спину.
— Еще раз упомянешь своей поганой пастью имя вельможного Варта Райдора, проткну на месте, да так, что умирать будешь до конца седмицы! Парни, скрутить его! Живо в кордегардию дознавательной управы! По всему видно, колдун из Гипербореи!
«Ага, теперь я колдун из Гипербореи, — слегка отрешенно подумал киммериец, мучительно пытаясь вспомнить, прихватил он с собой именную бумагу герцога, или оставил дома. — Ничего, выпутаемся, где наша не пропадала! Главное, чтобы сразу не убили. А поэтому, до поры, до времени будем вести себя смирно...»
Кордегардия, сиречь караульное помещение с клетками для арестованных и неудобными конурами для месьоров чиновников, ничуть не отличалась от прочих подобных заведений в странах к Закату от Кезанкии — это Конан мог удостоверить как знаток. Правда, в государствах цивилизованных, подозреваемого не бросали незамедлительно в глухой карцер, предварительно надев крайне неудобные кандалы, схватывающие пальцы — чтоб колдовать не мог, изверг гиперборейский! В Аквилонии хотя бы пытались разобраться в чем дело, а потом били, в Немедии сначала били, потом разбирались, в Бритунии, как выяснилось, ни били, ни разбирались — сразу в темную. Бить, вероятно, будут потом.
Одно хорошо — обыскали, причем до неприличия тщательно. В руки месьоров государевых сыскарей попали все скольнибудь ценные вещи, начиная от пояса с украшениями-шурикенами (изъятие объяснено было тем, что узник может на поясе удавиться и через то миновать справедливого возмездия. Это при том, что ремень варвара был шириной в две ладони, и повеситься на нем смог бы только очень упитанный дарфарский гиппопотам), вплоть до оберега Ночной Стражи, который доставил чиновникам маленькие неприятности — попадая в чужие руки амулет начинал кусаться тонкими розовыми искрами, что для означенных чужих рук есть больно и обидно. Само собой, наличие у схваченного злодея волшебной вещи еще более уверило бритунийцев в том, что перед ними глава конклава Белой Руки, а то вовсе Тот-Амон, Тсота-Ланти и Ксальтотун в одном лице.
Мимоходом варвар поблагодарил всех известных ему богов — пергамент, подписанный Вартом Райдором оказался за пазухой и тоже был изъят. Однако, радужные надежды на всесилие герцоговой подписи и печати с грохотом рухнули. Не стоит даже говорить о том, что документ был немедленно объявлен наглой подделкой. Его милость королевский дознаватель, который займется делом убиения нечестивым магом невинного дитяти, обязательно разберется, какой негодяй изготовляет фальшивые манускрипты, на которых значатся высочайшие имена!