Медсестра Маковец была из местных и знала обо всём, происходящем в медпункте и на заводе. Она же сообщала Олегу обо всех заморочках Норда, о которых Шрамм забывал или не хотел говорить сам.
- Сегодня шеф опять своих головорезов к периметру погнал, - сообщила медсестра. - Сели в джипы и уехали ещё затемно.
- Фельдшер с ними?
- Нет, Саньку не взяли. Олег Игоревич, - медсестра перешла на таинственный шепот, - говорят, у шефа неприятности с госбезопасностью. Вроде как эсбэушники хотят Норд с Украины погнать, чтоб они в Зону больше не ходили.
- Нам то что, - пожал плечами врач. - Пусть с СБУ Шрамм договаривается.
Самого Олега пока в рейды не брали, но его это не радовало. Врач подозревал, что его приберегают для какой-то большой акции в глубине Зоны, после которой у Шрамма рука отсохнет писать похоронки.
Пообщавшись с медсестрой, Олег заглянул к фельдшеру и застал у него в гостях дозиметриста. Приятели трезвые и потому злые, шушукались, сдвинув головы. Оба мгновенно замолчали, стоило врачу войти. Дозиметрист Галушко ограничился лёгким кивком. Никитюк же вскочил, подбежал, подобострастно пожал протянутую начальником руку. Послав однажды Олега в известном направлении, он чувствовал себя ужасно виноватым и старательно заглаживал вину.
После сурового разговора с врачом Никитюк больше не напивался в открытую, но продолжал поддавать втихаря, о чём Олегу по старой деревенской традиции сразу же настучали. Да и без доноса воспалённые глаза и синюшный нос пьяницы говорили сами за себя. А запах! Аромат сивушного перегара не оставлял фельдшера с утра и до вечера. Олег давно уволил бы его, да только найти замену оказалось невозможно. Увы, хорошие фельдшера встречаются намного реже хороших солдат, и все они, как назло, предпочитают спокойную работу дома высокой зарплате у чёрта на куличках.
Олег заглянул в палату, где отлёживались двое легкораненых с прошлого рейда.
- Здорово пацаны!
- Здравствуйте, товарищ доктор!
- Падёж за ночь был?
- Никак нет. Все живые.
Ну вот и пообщались. Олег заглянул ради порядка в процедурку к Маковец. Пусть мадам знает: Начальник здесь и всё видит. Потом зашёл в кабинет, включил чайник. Сейчас, пока больных ещё нет, в самый раз хватить кофейку для оптимизации мыслительных процессов. В дверь робко поскреблись.
- Открыто! - раздражённо крикнул Олег.
В нашем медпункте всё отлично. Если б ещё пациенты не досаждали! В кабинет зашёл хмурый Зоран.
- Олег, выручай!
С сербом Олег подружился при довольно банальных для медицины обстоятельствах. Началось всё с того что Зоран впал в кому. Натуральным образом взял и отключился. Приятели зашли к нему в комнату, а он лежит и слюни пускает. Наёмника притащили в медпункт, позвали Никитюка. Тот развёл руками - случай неясный, вызывайте санавиацию. Приехал Олег и приказал раздеть Зорана. Как хирург он искал следы повреждений на теле. Синяков не было, зато обнаружилось, что у волосатого как медведь серба всё тело обрито наголо и видны свежие бритвенные порезы, появившиеся при неаккуратном бритье. Всё окончательно запуталось. Никитюк бормотал умные слова о неизвестной нейроинфекции, медсестра таинственно намекала на влияние Зоны, а Олег не мог понять, почему состояние наёмника так разительно напоминает классическую картину отравления боевым зарином.
- Подать мне его земляков! - распорядился Олег. - С кем он там корешился в общаге?
Прибежали двое сербов.
- Так, пацаны, минута промедления стоит вашему земляку год жизни, - сообщил им врач. - Колитесь, как вы там извращались?
Один серб истерически хихикнул и раскололся: Всем известно: Зоран первый парень на деревне. Красивый, интеллигентный, богатый. Сколько народу он укокошил за годы наёмничества, в расчет не принималось. Все девицы в Болоте были готовы драться за Зорана. Но серба вечно тянуло на жареное. Возвращаясь из отпуска где-то на пол пути между Белградом и Болотом он упал в кровать некой шалавы и та наградила любовника лобковыми вшами. С насекомыми Зоран решил бороться радикально. Для начала, обрился наголо, купил на базаре две банки дихлофоса и обе на себя разбрызгал. После чего отключился.
Наконец до Олега дошла картина болезни. Дихлофос - побочный продукт военного химпрома, жалкое подобие боевых V-газов. Но в больших концентрациях он действует аналогично, блокируя передачу импульсов по нервным волокнам. К тому же, как и большинство фосфорорганических соединений, он хорошо впитывается через кожу. А дальше всё протекает как в учебнике по военной токсикологии: Обильное слюноотделение, потеря сознания и смерть от остановки дыхания.
Зорана спасли инъекциями атропина и с тех пор серб проникся необычайным доверием к Олегу, обращаясь к нему по любому поводу.
- Я это..., мы того..., - смущённо бормотал серб.
Когда Зоран произнёс слово "мы", диагноз стал очевиден.
- Хвост предъявляй, - скомандовал Олег.
Зоран густо покраснел, это было заметно даже сквозь тёмный загар. Наёмник проверил, надёжно ли запирается дверь в кабинет и спустил штаны.
Так, что мы имеем? Мы имеем твёрдый шанкр в его классическом исполнении, являющийся непременным признаком первичного сифилиса. А имеем мы его оттого что Зоран опять поимел какую-то лахудру без презерватива.
- Зоран, - врач изобразил искреннее сочувствие, - ещё раз, и придётся ампутировать!
Румянец на лице наёмника сменился смертельной бледностью.
- Олег, забудь, что ты доктор. Побудь человеком хотя бы сегодня!
- Ладно, побуду. Будешь ходить на уколы три раза в день, пока я не скажу "хватит". И никаких блядок, пока не сдашь повторно анализ.
Вообще то, при нынешнем уровне развития фармакологии лечить сифилис инъекциями да ещё трижды в день совсем не обязательно. Есть эффективные таблетированные антибиотики. Но Олег считал, что Зорану уколы будут полезны с воспитательной целью.
- Свободен, - резюмировал Олег. - Иди колись.
Следом в кабинет загляну дядька апоплектического вида - толстый, красномордый и нервный. На заводе он командовал бригадой грузчиков. Неделю назад Олег назначил ему свечки от геморроя.
- Доктор, не помогли свечки то! Мобуть у церкви надо було брать, а я в хозмаге...
Пятнадцать минут Олег разъяснял мужику, какие именно свечки ему показаны, где их брать и куда вставлять. В дверь время от времени заглядывал бородатый дед. Убедившись, что пациент с геморроем из кабинета никуда не делся, дед исчезал, чтобы через пять минут заглянуть снова.
Зашла медсестра, занесла бандероль от Вахмистрова. В бандероли оказался давно обещанный диск с программой для обработки данных и записка. В ней профессор напоминал нерадивому ученику, что если Олег немедленно не возьмётся за ум и за диссертацию, то не видать ему учёной степени как своих ушей. В кабинет снова заглянул дед. Какой-то совершенно левый на вид. В том смысле, что не сотрудник Норда и не рабочий с завода.
- Здрасте!
Аромат от деда шёл такой, что глаза резало. К запаху застарелого пота примешивалась жуткая вонь свинного навоза. На вид дедушке было далеко за шестьдесят, лицо его чуть ли не до глаз заросло сивой бородой. Пациент был одет в галифе и солдатский бушлат поверх свитера, на ногах его плотно сидели сапоги марки "Govnodav", облепленные жирной лесной глиной.
- Доктор, у меня в ушах шумит ужас как! Вылечите меня.
- Слушай дед, - начал Олег, научившийся детской непосредственности у сельских жителей, - тебе сколько лет?
- Девяносто пять в мае будет.
Дедушка отлично выглядел для своих лет.
- В девяносто пять в ушах шумит и шуметь будет, - заявил врач. - Медицина в этом случае бессильна.
Олег краем глаза просмотрел предъявленные пациентом документы. Медицинский полис у деда был древний, выданный в девяносто каком-то мохнатом году, на заре украинской самостийности. А ещё врач обнаружил, что старый хрен прописан не в Болоте а у чёрта на куличках, в каких-то Копачах. Олега одолело раздражение. Мало ему своих больных, так ещё из других сёл прутся! Дед между тем не унимался.
- А ещё я это..., в туалет не хожу. По три дни!
- Тебе сколько лет? - снова уточнил врач.