На побережье опустился легкий предрассветный туман - он скрыл и светившиеся вдалеке огни порта, и сигнальные фонари стоявших на рейде яхт. После шумных европейских столиц тишина Сардинии казалась оглушающей и немного действовала на нервы, потому что невольно напоминала о безмолвии африканских высокогорий с их заброшенными, почти полностью выработанными алмазными шахтами. Де Анджелис вернулся в каюту, и машинально отметил время - 3:45. Он несколько минут смотрел на спящую Габриэллу, потом поправил одеяло, поцеловал ее в плечо, снова вышел на палубу и бесшумно задвинул за собой дверь. Небо на востоке начинало светлеть, предвещая наступление нового хлопотного дня.
Вряд ли эту поездку на Сардинию можно было назвать отпуском. На следующее утро после неожиданного звонка "византийца" Гвидо проверил названный им номер, с которого звонил Ван Хох. Первоначальная догадка Де Анджелиса подтвердилась - это был стационарный телефон с юга, точнее - с Сардинии. Однако дальше их ждал большой сюрприз.
- Монсиньор, вы представляете, за кем числится этот номер? - Гвидо не просто оторвался от монитора, что происходило с ним очень редко, он даже отъехал от него на стуле на пару метров. На лице хакера читалось недоумение, почти изумление. - Этот телефон установлен на вилле, которая принадлежит Тому Крузу...
Де Анджелис взглянул на помощника с таким же выражением лица:
- Я ждал чего угодно от этих саентологов, но никак не патологической тупости. Это же надо - держать заложника у себя дома!
Еще до конца не переварив свалившееся на него открытие, Де Анджелис принялся набирать номер Хольцхауэра, чтобы сообщить ему две потрясающие новости - о том, что Ван Хох жив и что его местонахождение обнаружено.
Как и предполагал Де Анджелис, камерарий эмоционально никак не отреагировал на эту двойную сенсацию, однако велел брюссельскому специалисту тут же отправляться на Сардинию и убедиться, что Ван Хоха действительно удерживали на вилле, принадлежавшей актеру.
- Как только у вас будут доказательства, что это так, сразу же свяжитесь со мной, - проинструктировал его Хольцхауэр.- И мы будем действовать согласно обстановке.
- То есть, вы не исключаете силового разрешения ситуации, отец Гюнтер? - деловито поинтересовался Де Анджелис.
- Я не исключаю ничего, но пусть вас это не заботит. Сначала предоставьте подтверждение вашей догадки, чтобы мы смогли принять верное решение.
- Простите, но я бы не стал называть эту информацию догадкой, я получил ее из достаточно надежных источников, - Де Анджелис пытался копировать нейтральный тон Хольцхауэра, но от камеренго не ускользнуло раздражение, прорвавшееся в его последней фразе. Пора было внести недостающую ясность:
- Это не карт-бланш, - бесстрастно заметил Гюнтер.
- Уже догадался. Я буду на связи, - Де Анджелис, не попрощавшись, резко опустил трубку на рычаг, и камерарий поморщился от громкого щелчка.
Такое поведение больше нельзя было списывать на простое нарушение этикета или на повышенную эмоциональность. Своеволие и гордыня итальянца, которые тот и не пытался скрывать, безусловно, являлись смертным грехом, но пока их проявление не шло вразрез с интересами дела, их следовало просто игнорировать. Хольцхауэр вздохнул и посмотрел на висевшее на стене кабинета резное деревянное распятие. Выдержки ему было не занимать, и он легко мирился с грехами ближних, если того требовали обстоятельства. Но, кажется, он уже начинал понимать, почему покойный кардинал Бруньоне в свое время вышиб из ведомства этого самонадеянного миланского карьериста.
***
- Папа, мы не можем сидеть и ждать его здесь до бесконечности! Ты же слышал, что сказал пилот: если мы не вылетим в ближайшие 30 минут, следующий коридор нам могут предоставить только через несколько часов. А вдруг за это время наемники Круза нас найдут? - Алексис зябко поежилась в кресле и еще плотнее завернулась в плед: после всех пережитых приключений ее немного знобило, несмотря на 30-ти градусную жару за бортом. Самолет был готов к вылету, обещанные Василию два часа прошли, а он так и не появился.
- Принцесса, я понимаю, что ты напугана, но, поверь мне, тебе ничего не угрожает, пока я рядом, - Рихард попытался ее приободрить. - Давай дадим ему еще немного времени, возможно, парень просто застрял в пробке по дороге в аэропорт.
- Мог бы тогда и позвонить, - недовольно заметила девушка. - Он перебрал отведенный ему лимит уже на 45 минут. В приличном обществе люди обычно звонят, когда опаздывают.
- Милая, тебе не кажется, что ты слишком строга к нашему русскому другу? - мягко поинтересовался Рихард.
- Не кажется, - капризно бросила Алексис и отвернулась. Она не хотела, чтобы Василий увидел ее такой - с расцарапанной щекой и заплывшим глазом. Она не хотела рассказывать ему, что с ней произошло после того, как он таинственным образом исчез из ее квартиры сегодня утром. И вообще - она не хотела его видеть, потому что просто не знала, как ей теперь с ним себя вести.
- Ну, хорошо, тогда я сам попробую с ним связаться, - Рихард попросил у дочери ее коммуникатор и выбрал во "Входящих" последний номер - с него ей звонил Василий пару часов назад. Абонент находился вне зоны доступа. Тогда Рихард достал свой Vertu, нашел номер русского оператора сотовой связи и набрал его с телефона Алексис. Результат был тем же. - Недоступен, - констатировал он.
- Папа, мы ждем его уже три часа, вместо двух, - нетерпеливо заговорила девушка. - Он большой мальчик, и как-нибудь доберется сам - он ведь так тебе сказал?
- Именно так, - кивнул Рихард, - но все равно как-то неприлично бросать его здесь... А вдруг у него нет денег на обратную дорогу?
- Он бы сказал, - Алексис легонько потянула его за рукав. - Папочка, полетели, ну пожалуйста...
- Как скажешь, солнышко, - Рихард поцеловал дочь в щеку и направился в кабину к пилотам. Он был уверен, что Василий застрял в пробке, по крайней мере, не было никаких знаков, что жизни русского что-то угрожало, и Норман-Ауденхоф даже не рассматривал версию похищения Комнина людьми Круза. Он готов был дать парню еще полчаса, а может даже больше, если бы не дочь. Рихард чувствовал свою вину, за то, что случилось с ней сегодня утром, и чтобы хоть как-то ее загладить, согласен был выполнить любой ее каприз - пусть даже такой: не совсем разумный, нелогичный и очень эгоистичный.
Через несколько минут они заняли свое место в длинной очереди бизнес-джетов, ждущих разрешения на вылет из международного аэропорта Пудун. Алексис задвинула шторку иллюминатора и закрыла глаза. Ей было слишком тяжело смотреть на город, в котором она провела полтора года и теперь в спешке покидала, так и не разобравшись в собственных чувствах. И еще ее начинала мучить совесть - наверное, нужно было все-таки дождаться Василия. Алексис почувствовала, как у нее наворачиваются слезы:
- Я попробую заснуть, - она быстро надвинула повязку на глаза, чтобы папочка не заметил, что она снова плачет - уже который раз за сегодняшний день - и через несколько минут действительно забылась глубоким сном. Из него ее вывел голос отца:
- Просыпайся, принцесса, мы только что приземлились в Хельсинки.
Она проспала все восемь часов полета, большая часть которого пролегала над территорией России. Получить визы в эту страну за короткий срок было нереально, и потому они решили лететь в соседнюю Финляндию, чтобы ждать там известий от Василия, который должен был забрать посылку с Артефактом из американского консульства в своем родном Санкт-Петербурге и придумать, как передать ее Норман-Ауденхофу, минуя пограничные и таможенные препоны.
***
- У вас в запасе два часа, успеете? - спросил Норман.
- Постараюсь, - заверил его Василий. - Если нет, я как-нибудь сам.
Он не успел. Василий это понял, когда его такси намертво стало в пробке, забившей автостраду, ведущую из центра города в аэропорт. Он достал китайский телефон и только набрал номер Алексис, как связь вырубилась. На карте просто закончились деньги - он не рассчитывал так часто ей пользоваться. Василий чертыхнулся и полез в другой карман рюкзака в поисках своего российского телефона. Его там не было. Вася перерыл весь рюкзак, но так его и не нашел - видимо, забыл в номере, когда в спешке собирал вещи, а может просто выронил по дороге. Он громко выругался, и таксист с пониманием оглянулся на него:
- Пробка, - произнес он по-английски и сочувственно вздохнул.
Василий прибыл в аэропорт с часовым опозданием, в тот самый момент, когда самолет Норман-Ауденхофа пристраивался в самый хвост очереди бизнес-джетов, ждущих команды на взлет. Васе не потребовалось много времени, чтобы найти автомат, на котором можно было пополнить счет на китайской карте, но когда он это сделал, оба телефона - и Рика, и Алексис - были уже вне зоны доступа, и Василий тоскливо побрел к стойкам продажи билетов.
Цены на прямые рейсы "Аэрофлота" и Air China оказались неподъемными для его скромного бюджета. После долгих переговоров с агентами и хождения от стойки одной авиакомпании к другой ему удалось-таки найти билет на тот же день, цена которого укладывалась в остаток средств на его банковской карте. Ночной перелет "Узбекскими авиалиниями" в Ташкент с 12-ти часовым ожиданием в аэропорту этого города "попутного" самолета до Самары и последующим перелетом в Санкт-Петербург оказался единственно возможным для него решением.
Когда эпопея с покупкой билета была благополучно завершена, Василий зашел в первый попавшийся по ходу бар и заказал себе пол-литра пива "Циндао". Эта марка считалась в Китае самой лучшей, поскольку пивоварни Циндао построили еще в 19 веке получившие этот город в виде концессии немцы.
"Немцы", - машинально подумал Василий и тут же вспомнил вопрос Де Анджелиса о том, как он проводит время в Шанхае "со своими немцами", случайно услышанные отрывки разговоров Алексис с отцом по-немецки, ее страстный шепот на этом языке... "Наверное, они меня ни минуты не ждали. Как прошло два часа, так сразу и улетели", - усмехнулся Вася. - "Немцы ж, блин".
Василий был знаком с немецкой пунктуальностью не понаслышке. В школе у них был физрук - Рудольф Рудольфович Штольц, славившийся особым педантизмом. Само собой, его сразу же "перекрестили" в Адольфа Адольфовича, а для краткости и вовсе просто именовали Гитлером, тем более что такую кличку своим поведением физрук вполне заслуживал. Он нещадно драл нормативы со школьников и не терпел опозданий, в спортзал запускал классы по секундомеру, а всем опоздавшим назначал по 30 отжиманий. Не слишком пунктуальный Вася ненавидел "Адольфа Адольфовича" всем сердцем, и потому, когда ему предложили изучение третьего иностранного языка на выбор, ни секунды не задумываясь, предпочел итальянский немецкому. "Предпочел Гитлеру Муссолини", - долго потом смеялся над ним дед.
"И как я сразу не просек, что они только притворялись американцами?" - Василий задумчиво потягивал свою порцию "Циндао", - "Норман же постоянно политически некорректные замечания отпускал, да и Алеська тоже. Алеська...", - усмехнулся он про себя от того, как легко упростил имя еще вчера такой, казалось, недоступной американки. Или немки? "Да какая на фиг разница - немцы они или американцы", - Вася уже совсем запутался и решил больше не размышлять на эту тему, - "В конце концов, мне с ними детей не крестить".
Он допил пиво, расплатился последней оставшейся у него голубой купюрой с изображением председателя Мао и отправился на регистрацию узбекского рейса.
13 июля 2009 года
Киностудия United Artists MGM - мини-отель "Версаль"
Лос-Анджелес, США - Санкт-Петербург, Россия
Том Круз нервно курсировал по своему просторному кабинету, окна которого выходили на довольно невыразительный, зажатый несколькими скоростными автострадами деловой центр Лос-Анджелеса. Джош и Дилан молча сидели в мягких кожаных креслах, тревожно наблюдая за перемещениями шефа. Они только что привезли ему плохие новости и теперь опасались, как бы не попасть за это под раздачу.
Вести были настолько дурными, что выслушав привезшего их Зорана, они, не раздумывая ни минуты, бросились в Лос-Анджелес. Шефу угрожала серьезная опасность, и долг его "верных офицеров" был находиться рядом с ним и, если понадобится, защищать его до последнего вздоха...