Геннадий ухватился за приборную панель, выпрямился и сплюнул на пол кровью - на месте передних зубов язык ничего не нащупал, а во рту было все так же горячо. Он обвел взглядом капитанский мостик - "второй" так и не появился, видимо крепко спал, а обидчик Геннадия снова наставил на него оружие. "Лучше больше не выёживаться", - решил Нахов, - "а то точно пристрелят. Это, наверное, пираты".
- Ну, что, вставили тебе ума? - ухмыльнулся второй "террорист" и велел нападавшему. - Свяжи его, Петер, и тащи в капитанскую каюту.
Петер быстро и со знанием дела обмотал руки Геннадия скотчем, вытащил у него из кармана и забрал мобильный телефон, напоследок заклеил скотчем рот и потащил за собой. Они остановились у капитанской каюты. "Блин, там же капитан спит", - только и успел подумать Нахов, как "террорист", пнул дверь ногой, и когда она, к удивлению Геннадия, свободно распахнулась, втолкнул его туда и щелкнул замком.
Геннадий ожидал, что навстречу ему бросится капитан, Иван Христофорович, но ничего подобного не произошло. В каюте было тихо и темно, а в углу кто-то посапывал. Когда глаза Нахова немного привыкли к темноте, он понял, что это собственно и был Иван Христофорович. Геннадий двинулся на звук, чтобы разбудить капитана, но неожиданно споткнулся и со связанными руками едва не потерял равновесие. Каюту огласил звон стекла, он-то и разбудил капитана - тот подскочил на кровати, включил свет и уставился на Нахова:
- Ты кто?
- Я Нахов, - промычал тот, но ничего членораздельного не вышло, потому что рот у него был заклеен скотчем.
- Вот она и пришла за мной, - с ужасом прошептал капитан, - моя "белочка".
Геннадий не мог убедить его в обратном и принялся отчаянно вращать глазами, прося развязать, но тем еще больше напугал капитана. Иван Христофорович мучительно застонал, упал на кровать и накрылся с головой одеялом.
Все стихло. Геннадий окинул взглядом каюту. На столе стояла початая бутылка водки "Русский стандарт" а на полу лежало несколько ее опорожненных "сестричек", так что опасения капитана насчет "белочки" не были беспочвенными. Постояв в нерешительности несколько минут, Геннадий снова направился к шконке капитана и, поскольку руки у него были связаны за спиной, дотронулся до него коленом.
- Снова ты?! - капитан со страхом высунулся из-под одеяла. - А ну пошла вон, убирайся, оставь меня в покое!
Но Геннадий не собирался сдаваться. Он продолжал несильно пинать капитана, одновременно всеми доступными ему способами изображая, что его нужно развязать. Наконец, до Ивана Христофоровича что-то дошло - он протянул сильно дрожащую руку к лицу Нахова и слегка надорвал скотч, служивший кляпом. Этого было уже достаточно, чтобы Нахов смог произнести.
- Судно захватили пираты, надо подать сигнал...
- Пираты? - капитан так и не протрезвел, но мгновенно понял смысл этого слова, - Пираты! Нас берут на абордаж! Надо дать отпор! Заряжай пушки! Целься!
- Тише! - Геннадий снова сделал страшное лицо. - Не надо, чтобы пираты нас слышали!
- Понял, - икнул Иван Христофорович и тут же принялся развязывать Нахова.
- У вас есть здесь связь? - Геннадий потирал затекшие руки.
- Не-а, - пьяно улыбнулся капитан. - Связь в рубке, - и вдруг подскочил на ноги, - Пираты! Где пираты?
- Тише, - снова шикнул Нахов на капитана, велел сесть на место и протянул ему бутылку с остатками "Русского стандарта", - а мобильник у вас есть?
- Угу, - не отрываясь от бутылки, капитан достал из кармана трубку и протянул ее Геннадию. Вылив в рот последние капли горячительной жидкости, он откинулся назад и моментально захрапел.
"Эх, ёлы-палы", - вздохнул Нахов, - "как же судовладельцу позвонить? Я ведь номер наизусть не знаю". Он о чем-то напряженно задумался, а потом просто отправил SMS с капитанского мобильника.
***
"Нас захватили пираты. Экипаж нейтрализован. Капитан недееспособен. Беру командование на себя. Нахов".
- Вот, - вздохнул Петрович и положил мобильник на стол. Палыч и Серега с изумлением и недоверием вчитывались в скупые строчки текстового сообщения.
- Они там перепились от радости что ли? - первым вышел из замешательства Серега. - Сообщение сбросили с номера Ивана Христофоровича, а он большой любитель этого дела...
- А при чем здесь Нахов? - чеканя каждое слово, выговорил Палыч.
- Может, бухают вместе? - робко предположил его жизнерадостный компаньон.
- Это что же будет, если капитан с матросом в первый день рейса вместе бухать станут? - в сердцах выпалил жилистый Палыч, и обвел собеседников негодующим взглядом.
- Вот то и будет, - горько вздохнул Петрович. - Полная задница у вас, ребята, а не компания, если капитан начинает бухать, еще не выйдя в море. И зачем я только Генку к вам пристроил?
- Это я хочу спросить - и зачем мы только твоего Нахова взяли? - накинулся на него Палыч. - Чуяло мое сердце, быть беде и все из-за твоего Нахова - Тридцать три несчастья.
- Да погоди, Палыч, - вмешался Серега. - не драматизируй. Может, это просто пацаны прикалываются. Давай, позвоним им и проверим, - и он потянулся к аппарату связи Инмарсат.
***
- Андрес, там телефон в радиорубке надрывается, - теперь, когда все члены экипажа сидели по своим каютам со связанными скотчем руками, не было никакой нужды закрывать лицо норвежскими лыжными шапочками с вырезами для рта и для глаз. Рыжеволосый Ивар Сискинс, так в латышской транскрипции звучало имя бывшего бойца рижского ОМОНа Ивана Шишкина, вопросительно посмотрел на своего бывшего сослуживца, а теперь - командира Андреса Сидоровса.
- Тащите радиста, - распорядился тот, - вдруг это судовладелец.
- С чего бы это? - хмыкнул Петер. Тот самый, что вчера немилосердно вышиб Геннадию два передних зуба.
- Не знаю, - зло бросил Андрес. - Может, кто-то скрысятничал. - Сидоровс недовольно посмотрел на второго помощника, единственного из членов экипажа, присутствовавшего на мостике. - Чего смотришь? Твое дело рулить.
"Второй" поспешно развернулся к навигационным приборам. Оставив его под охраной Петера, Сидоровс двинулся к радиорубке, где его уже ждал бледный от страха радист с подбитым глазом. Вчера, как и Геннадий, он пытался оказать сопротивление нападавшим, за что расплатился телесными повреждениями и растущим чувством сожаления за необдуманный поступок.
Телефон снова зазвонил, и радист, как его и учил Сидоровс, ответил спокойным, даже безразличным голосом. Кое-как справляясь с волнением, он сообщил на берег, что судно двигалось намеченным курсом и только что миновало пролив между островами Эланд и Готланд.
- С Иван Христофорычем можно поговорить? - недовольно проворчал Палыч. Слова радиста звучали убедительно, но его все-таки терзали смутные сомнения.
- Не, не получится, - вздохнул радист, - он того...
- Бухает? - понял Серега.
- Ага, по тяжелой.
- А Нахов с ним? - Палыч решил прояснить ситуацию со странной "эсэмэской".
- Да что это за Нахов, нах, такой? - вдруг вспылил радист, но тут же снизил обороты, увидев наставленный в лоб пистолет. - Это я к тому, что второй день ему звонят, а я даже не знаю, кто это.
- Еще узнаешь, - вздохнул Палыч. - Ладно, отбой.
- Давайте уже позвоним Христофорычу, чтобы окончательно успокоиться, - предложил Серега. Палыч с Петровичем только молча кивнули.
***
"Я пью до дна за тех, кто в море,
За тех, кого любит волна,
За тех, кому повезет..."