– Привет, Сереж, ты меня не искал? – выпалила она в Серегину спину. И без перехода продолжила: – Я это, я в магазин быстро выскочила, а то закрылся бы, Васек толком не обедал…
Серега обернулся и мрачно посмотрел на нее. Истолковав это по-своему, Женька втянула голову в плечи и просительно произнесла:
– Сереж, ну не злись, ты там занят был, я предупредить не успела, я вообще на пять минут выскочила, я больше так не буду, – и без перехода спросила совершенно другим, деловым тоном: – А это какая машина, Сереж, а?
Серега почти всегда болтал с Женькой, когда задерживался на работе, в основном, рассказывал уборщице о машинах, которые впервые притаскивали к ним на ремонт, а через некоторое время «проверял» то, как она запомнила выданную им информацию, задавая, как ему казалось, каверзные вопросы. Так что и нынешнее Женькино «а какая это машина» звучало обычно. Вот только отреагировал на него Серега не так, как всегда. Воспоминания о подлом финте Васька всколыхнули в колористе уже задремавшее было говно, и Серега рассвирепел.
– Ну так какая это машина, Сереж, а? – жалобно повторила Женька, уже начиная чувствовать что-то не то.
– Какая? – тихо спросил Серега, заводясь все больше и больше. – Какая?! – заорал он. Женька сжалась и инстинктивно отступила. – Porsche Panamera, бля!!! – и в порыве гнева стукнул «лачетти» по крыше. – Жень, ты кого из своего брата воспитываешь, а? Уголовника будущего?
– Ой, – неожиданно сказала Женька, глядя Сереге за спину. Лицо у нее изменилось.
– Кого, а?! – начал входить в раж Сергей.
Женька меж тем неуверенно вытянула руку вперед, указала куда-то за спину Сереги и пробормотала:
– Смотри… там…
– Что ты мне мозги полощешь?! Там, сям…- взвился Серега, что твой костер пионерский, быстро глянул назад и застыл: на том месте, где только что стояла Lacetti, красовалась та самая помянутая всуе Porsche Panamera. Белая и чисто вымытая, без каких-то намеков на ремонт. Не веря глазам, Серега дотронулся до кузова и отдернул руку – тот был реален. Продолжая не верить, мужик дотянулся до ручки и распахнул водительскую дверь. Светлый бежевый кожаный салон также не оставлял сомнений в своей подлинности.
– Сереж, – недоуменно спросила Женька, появляясь возле машины. – Но как это? Тут только что была другая. Кажется, «Авео»…
– «Лачетти», – автоматически поправил ее Серега. – А я знаю, как?!
– Но… – начала было Женька, но Серега прервал ее торопливым: «Помолчи пока», залез в салон «Панамеры» и потянул на себя дверь. Потрогал хромированную часть ручки коробки, едва коснулся россыпи окружавших ее клавиш, посмотрел на дерево торпеды и внезапно поверил в то, что – реально – «лачетти» взяла и стала «панамерой». Но поверил не до конца.
– Я свихнулся окончательно? – требовательно спросил он пустоту.
– Не-а, – ответила пустота удивленными голосами Шаробздюнчика и Пердиганди.
Пара неунывающих карманных дьяволов изволила появиться на торпеде и тут же начала обмениваться мнениями.
– Смотри-ка, а торпеда-то кожаная, – начал ощупывать все вокруг себя Шаробздюнчик.
– Да понты это одни, – скривился Пердиганди.
– Сам ты понты, – насмешливо ответил первый гоблин. – Она стоит-то сколько, эта машина, знаешь?
– Дык за углом для лохов и галстуки за триста баксов вместо ста, – с кажущейся ленцой ответил второй и осмотрелся в поисках места, куда харкнуть. Но трогательно застеснялся. – Внутри-то да, а под капотом чо? Оно, может, и не едетни хрена…
– Да тут сотни четыре минимум, – отмахнулся от него Серега. – Это твой «запорожец» не едет ни хрена.
Но сам задумался: действительно, а под капотом что?
– Щас проверим, – пообещал сам себе Сергей и начал искать рычажок открытия капота.
Нашел, открыл, вышел из машины, легонько отодвинув стоящую рядом Женьку, посмотрел, что внутри…
– А сколько там лошадей? – раздался тоненький голос осмелевшего и выползшего из своего укрытия Васька.
– Пятьсот, кажется, – упавшим голосом ответил Серега, увидев шильдик «turbo». – Похоже, эта полноприводная… – И спохватился:
– Ты?! Да я тебя!
Васек запищал и мужественно спрятался за Женькину спину.
– Что он опять такого сделал? – обреченно спросила Женька. К тому, что братец опять что-то натворил, ей было не привыкать.
– Да опять ничо такого, – раздраженно откликнулся Серега, закрывая капот. – Я намешал краску, он без спроса цапнул, открыл, стал свой нос совать, хлоп – и разлил. Прямо на машину, – он автоматом показал на капот «панамеры».
– Не на эту! На «шевролюгу»! – пискнул Васек, высовываясь на секунду из-за Женьки. – На «поршаке» нет ничего!
– «Поршак», «шевролюга»! – передразнил его Сергей. – Ты, сопля, базарить по-пацански выучился, а за ручонками своими следить – ни хрена! И о том, что спрашиваться надо прежде, чем что-то трогать, тоже не знаешь! Пороть тебя надо, только вот мне некогда! – и осекся.
– Погодите, – сказал он через секунду. – Это что получается: значит, он, – указал на Васька, – пролил краску, которую я намешал, на «лачетти», потом я обозвал «лачетти» «панамерой», и вот она у нас здесь – «панамера». Так, что ли?!
Замолчал, помотал лысой башкой и еще раз посмотрел на полученное. «Панамера» все не исчезала и обратно в «шевроле» не превращалась.
– Это что же я намешал? – сам себя спросил Серега.
– Не знаю, – опять высунулся Васек. – Но намешал круто, дядь Сереж! Только скажи машине, чтоб в «кайенн» превратилась, я в «кайенне» не сидел никогда, пацаны говорят, там круто!
Едва слышно хихикнул невидимый Пердиганди:
– А в «панамере» только для лохов салон, да.
– Стоп, – опять тормознул Серега. Мысли путались, цепляясь одна за другую, и, в итоге, ускользали. Перестав думать, он подошел к «панамере» и, глядя на машину, четко отдал
приказ:
– «Порше Кайенн».
И ничего не произошло.
– Как так? – не сразу сказал Серега. И повторил: – «Порше Кайенн», я сказал!
Васек, осмелевший чуть менее, чем полностью, все-таки вышел из-за Женькиной спины и произнес:
– А ты неправильно превращаешь.
– Че? – вскинулся Серега.
– Ты в первый раз сказал: «Порше Панамера, бля!»
– Вася, сейчас по губам получишь! – вскинулась Женька, но Серега повернулся к «панамере» и…