Девушка из кассы, подойдя к телефону, набрала номер.
— Можете говорить, — сказала она и вернулась обратно к своему столу.
— Но номер занят, — прошептала Пибоди. — Занят все время!
Музыка смолкла, и толпы людей вышли в тамбур покурить. Мимо, поспешно отвернув лицо, прошла Фрей. Двое мужчин беседовали о беге собак наперегонки, у одного из них в нагрудном кармане торчала авторучка.
— Простите, — извинилась Пибоди, — могу я одолжить только на одну минуту вашу ручку?
— Извините, я не слышал, — сказал господин с авторучкой в нагрудном кармане.
— Могу ли я, если можно, одолжить вашу авторучку?
— Но у меня, к сожалению, авторучки нет.
— А эта? — в отчаянии спросила Пибоди. — В вашем кармане!
— Это сигара, — ответил он. — Сожалею. Она пошла обратно в угол, где сидел Томпсон, и села рядом, сложив руки на коленях. Вскоре он захрапел. Он медленно склонился вниз, а потом рывком выпрямился снова. Воротничок Томпсона съехал набок. А на обшлаге его пиджака висела очень маленькая черная шариковая ручка.
Она попыталась говорить низким голосом, деловито и так безразлично, как могла.
— Очень любезно с вашей стороны, — ответил своим красивым, поставленным голосом Тим Теллертон, — «Клуб пожилых» прямо напротив «Баунти».
Он привык схватывать все быстро и запоминать имена, это была частица его профессии:
— Я рад вашему приглашению и охотно приму его, если представится случай позднее.
— Нет, нет, — шепнула Пибоди. Она ожидала каких угодно трудностей, но только не отказа.
— Алло? Вы у телефона? Она ответила:
— Да.
Он довольно долго молчал, а потом спросил:
— С кем имею честь?..
— Пибоди, мисс Пибоди.
— Мисс Пибоди! Наконец-то я смогу поблагодарить вас за прекрасный букет. Это внимание с вашей стороны я ценю чрезвычайно высоко.
Кто-то стоял за ее спиной, ожидая возможности позвонить, она же, тесно прижав телефонную трубку к губам, выдохнула:
— Это пустяк, совершеннейший пустяк…
— Мисс Пибоди, надеюсь, у нас будет случай встретиться.
— Да, — слепо ответила она, — это очень легко, вам только надо взять такси, сегодня — единственный бал за всю весну, и было бы жаль… Я полагаю, мы были бы так разочарованы, мы устроили небольшой прием…
— Благодарю за любезность… — холодно ответил Тим Теллертон, — посмотрю, что я смогу сделать!
Пибоди положила трубку, и ее охватила паника. Она опять одурачена, не было никакого приема, никаких цветов, ничего. Она поспешно подошла к кассирше и объяснила ей, что у них, мол, милая фрекен, будет почетный гость, Тим Теллертон!
— Кто?
— Тим Теллертон, великая звезда эстрады!
— Никогда о нем не слыхала, — заявила кассирша.
— Я знаю… я понимаю… — запиналась Пибоди, — вы слишком молоды, вы не могли слышать о нем, это абсолютно естественно. Но он очень знаменит и может прийти сюда когда угодно. Вот два доллара за вход, а записаться он ведь может
позднее?
— Думаю, это невозможно, — ответила кассирша. — Он может стать членом клуба только через канцелярию.
— Но, милая фрекен, он придет! Он — знаменитая звезда эстрады!!!
— Это очень неприятно, — заявила кассирша, но у меня приказ правления.
Тут музыка зазвучала вновь, и тамбур опустел. Одна лишь миссис Рубинстайн стояла в дверях кафе. Ее большое лицо было очень бледно. Она спросила:
— В чем дело, мисс Пибоди?
Пибоди поспешно подбежала к ней и энергично прошептала:
— Вы не знаете, вы не знаете, что произошло!!! Тим Теллертон приедет сюда, он может появиться когда угодно, а прием ему у нас не подготовлен, и его даже не впустят без карточки члена клуба!
Миссис Рубинстайн с легким отстраняющим жестом сказала:
— Изложите факты. Как можно короче! Вы просили его прийти?
— Да
— От вашего имени или от имени клуба?
— От имени клуба, — прошептала Пибоди.
— Есть еще что-нибудь, что мне необходимо знать?
— Я послала ему розы, а он раздражен. И я сказала, что его ожидает прием.
Повернувшись к кассе, миссис Рубинстайн сказала:
— Моя милая фрекен, вы не учините абсолютно никаких препятствий, когда прибудет Тим Теллертон. Он приглашен правлением.
Она продолжила свою деятельность в бальном зале и, кивнув, подала знак дирижеру.